Скандал с Никитой Белых, которого, похоже, прижмут с плагиатом, навел меня на интересную, но грустную мысль. Плагиат повсюду – только копни. Плагиат становится все более привычным, а одновременно с тем авторское право развивается, укрепляется и все сильнее карает своих нарушителей. «Заимствование» без ссылки абзацев или даже страниц чужого текста все чаще встречается даже в научных работах, тогда как законодательства Германии, США и Франции уже предусматривают наказание за скачанный из файлообменных сетей контент.
#{best_opinions}Нельзя отрицать, что на Западе политики лишаются своих постов вследствие обвинений в плагиате (такая судьба постигла за последние месяцы министра обороны Германии Карла-Теодора цу Гуттенберга, зампреда Европарламента Сильвану Кох-Мерин и депутата Европарламента Йорго Хатцимаркакиса), однако это объясняется издержками политической борьбы, в целом же толерантность социума к плагиату заметно растет. Об этом свидетельствует хотя бы отсутствие каких-либо последствий для научных учреждений, выдавших плагиатору искомую степень. Какие могут быть последствия для университета Байройта за плагиат в защищенной в его стенах диссертации по политологии, когда уже лет 30 как почти вся гуманитарная наука превратилась в перепев того, что было создано раньше.
Ученым вообще нечего опасаться по собственно научной линии, главное – не оказаться крайними в политических разборках, как это было с подавшим в отставку сэром Ховардом Дэвисом, директором Лондонской школы экономики и политологии (LSE). После начала международной кампании против режима Каддафи выяснилось, что LSE обучала по контракту ливийских студентов и вела исследование по вопросам построения гражданского общества в Северной Африке. Страшное преступление!
Научная новизна стала, по сути, торговым лейблом. Как сказано у Льюиса: «Мода в воззрениях предназначена для того, чтобы отвлечь внимание людей от подлинных ценностей». Подобно тому, как одежда из весенней коллекции не обязана быть красивее одежды из прошлогодней осенней (она обязана только быть дороже), так диссертации, статьи и прочий научный продукт не должны содержать в себе чего-то нового или (не дай бог!) быть «умными», а должны лишь удовлетворять критериям, созданным в обществе потребления (связать себя с какой-то «исследовательской программой», содержать побольше графиков и высокооплачиваемых слов типа «гендерный» и т.п.).
Это диалектическое противоречие не так уж сложно объяснить. Открытие или даже просто удачное наблюдение – это поистине «в грамм добыча – в год труды», редчайший «продукт», всю сложность производства которого человек посторонний не может даже представить (Эйнштейн вроде бы говорил: «По-настоящему великие мысли приходят в голову так редко, что их нетрудно и запомнить», а вспоминающий его слова профессор Синцов из «Девяти дней одного года» не может припомнить и трех дней за всю жизнь, когда бы ему приходило в голову «что-нибудь путное»), но этот продукт в современном мире не ценится совершенно, потому и не воспринимается как авторский.
Зато авторским становится то, на что можно поставить соответствующую печать, как это сделали, например, наследники Галича и Александра Введенского или СМИ, запрещающие цитировать свои материалы без письменного разрешения редакции. Защищают не мысль, а штампик, поставленный на ней. Поэтому «пирата» современность ненавидит сильнее, чем плагиатора. Плагиатора даже потихоньку (пока потихоньку) поддержат, чтобы немногие оставшиеся «умники» не пытались объяснять обществу, будто их мысли ценнее белозубой улыбки и хорошего кредита. И это очень важная тенденция, которая в ближайшие пару десятилетий оформит новую реальность.
Источник: Блог Михаила Соломатина
