Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Чего ждать режиму Зеленского в 2025 году

Лишенная шанса договориться по-хорошему, Москва освободит больше территорий – причем как из числа тех, которые сейчас входят в состав РФ, так и из числа пока еще украинских, где есть русские города.

16 комментариев
Владимир Можегов Владимир Можегов Ницше как пророк нашего времени

15 октября 180 лет со дня рождения человека, провозгласившего «смерть Бога». Были ли фигуры ему под стать? Кто мог дать о нем суждение не пошлое, которое он и сам бы о себе принял? Да, были. И если бы мы могли его спросить, их, вероятно, он и назвал бы в первую очередь. Кто же это? Во-первых, Достоевский, во-вторых – Христос.

6 комментариев
Тимофей Бордачёв Тимофей Бордачёв В чем смысл русского культурного влияния на Центральную Азию

Традиционное присутствие русской культуры в странах Центральной Азии – явление убывающее. Сказывается в том числе постепенное проникновение современной турецкой и иранской культуры, а также движение наших соседей к собственным многовековым «скрепам».

11 комментариев
13 октября 2005, 20:10 • Культура

Вперед в прошлое

Вперед, в прошлое

Вперед в прошлое
@ ИТАР-ТАСС

Tекст: Екатерина Сальникова

Только что на Первом канале запустили в эфир сериал для тех, у кого идиосинкразия на современные криминальные сюжеты. «Адъютанты любви» – историческая авантюра, жанр сам по себе отрадный. То, что его воплощает талантливый драматург и опытный сценарист Елена Гремина, заранее обнадеживает.

А когда режиссером значится неординарный театральный постановщик Михаил Мокеев, становится даже любопытно, как он распорядится сериальным форматом. Впрочем, отдельные личности создают замыслы, а осуществляет их в том числе и эпоха, у которой тоже есть воля к творчеству.

Маскарадный синдром

Актер Александр Филипенко на съемочной площадке сериала «Адъютанты любви» (фото ИТАР-ТАСС)
Актер Александр Филипенко на съемочной площадке сериала «Адъютанты любви» (фото ИТАР-ТАСС)

Многое в «Адъютантах любви» радует сразу. Действие разворачивается непринужденно и стремительно, как в хорошем спектакле, а не тащится еле-еле, как бывает при сериальной дозировке событийности. Эстетика диалогов лишена и демонстративной модернизации, и того назойливого и самовлюбленного стилизаторства, какое свойственно, к примеру, Б.Акунину. Отрадно, что знаменитый лозунг Французской революции наконец-то звучит полностью, без цензорской купюры – «Свобода, равенство, братство или смерть». Есть просто-таки очаровательные удачи в стремлении приблизиться к историческим героям. Ведь они оставались еще и просто живыми людьми, какие бы посты не занимали. И у Наполеона были мама и сестра, а у Жозефины – дети, о чем, как правило, забывается при академическом подходе к великим деятелям.

Вообще разношерстное семейство Наполеона Бонапарта получается в сериале органичнее, чем семейство Павла I. Видимо, ответственность меньше давит на сценариста, и фантазия развивается свободнее. «Мама, это все Наполеон!» – обиженно рыдает, а вернее, ревет сестра Бонапарта, как это делают и сотни девушек, которых третируют старшие братья в разные эпохи в разных концах света. В историзм таких элементарных эмоциональных реакций веришь больше, чем в напыщенно-надменный тон общения, который создатели «Бедной Насти» пытались выдать за аристократическое воспитание персонажей.

И все-таки не покидает чувство, что мир классических особняков весьма и весьма искусственный. И жизнь, которая там проистекает, тоже вся какая-то искусственная. Справедливости ради сразу признаем, что сходное чувство не отпускало во время просмотра прочих исторических авантюр, начиная с «Саломеи» и заканчивая каким-нибудь «Талисманом любви».

Чем лучше изображение, чем выше резкость красок, чем более тщательно загримированы актеры, тем более вся экранная реальность напоминает откровенный маскарад с участием обитателей рубежа второго и третьего тысячелетий. «Картинка» нового типа ассоциируется с техническими достижениями нынешней цивилизации, а не с документальным прошлым. Трудно привыкнуть к отсутствию благородной «патины времени».

Эта объективная проблема дополняется в сериале с многочисленными персонажами еще и необходимостью работать с исполнителями разного профессионального уровня. Хотя бы ради того, чтобы на экране мелькало много новых красивых лиц, – дабы возрастала гарантия зрелищности. Однако не всякий современный красивый человек, умеющий красиво ходить, красиво носить одежду и даже органично разговаривать, сможет войти в образ красивого человека прошлого – пардон, уже позапрошлого – века. Для этого надо уметь привести свое лицо в какое-то иное состояние, чем то, с каким сидишь в суши-баре, ведешь машину или подключаешься к Интернету. Для этого надо говорить с другими интонациями и, главное, молчать тоже не так, как в нашей повседневной жизни.

А сейчас в телесериалах действующие лица нередко выглядят как костюмированные «живые фигуры», которые топчутся, положим, где-нибудь около Эрмитажа или в Петергофе, – чтобы туристы с ними фотографировались. Так якобы эффект приобщения к русской истории будет сильнее. И вот стоит какая-нибудь англичанка под ручку с псевдо-Петром I. А у того на лбу написано, что в кармане его исторических панталон – сотовый телефон и скомканные долларовые купюры… Вот и в «Адъютантах любви» то и дело между Валерием Золотухиным и Александром Филиппенко, между Авангардом Леонтьевым и Андреем Смоляковым мелькают такие костюмированные фигуры.

Война близко, а мир – далеко

Исполнительница одной из главных ролей актриса Марина Зудина на съемочной площадке сериала «Адъютанты любви» (фото ИТАР-ТАСС)
Исполнительница одной из главных ролей актриса Марина Зудина на съемочной площадке сериала «Адъютанты любви» (фото ИТАР-ТАСС)

Однако самая главная причина ощущения искусственности, наверное, в том, что основное действие разворачивается в рамках мирной и относительно стабильной действительности. А драматизм мирной истории нам сейчас удается на несколько порядков слабее, чем драматизм любых войн.

Мирное прошлое, в особенности классический век Пушкина и Тургенева, понимается нами не столько как история, сколько миф, привлекательный, но, увы, далекий от грубой прозаической действительности. Психологическая установка на упоительную игру в галантный и чувствительный XIX век рождает заведомую дистанцию по отношению ко всему, что происходит в такой чудесной «ирреальности».

Зато в вопросах войны мы становимся трезвыми реалистами и певцами натурализма. О какой бы военной кампании ни шла речь, всюду нам не забудут показать кровавое месиво убитых и раненых, пыль, грязь и копоть сражений. Море подлости и жестокости, парадоксы предательства и временных братаний ради выживания. Российские, советские и современные войны подаются в нашем искусстве со стремлением вскрыть всю непарадную суть физических мучений и психологических переживаний, не укладывающихся в традиционные представления о героизме.

И в центре сюжетов (от «Своих» до «Турецкого гамбита», от сериальных «На безымянной высоте» до «Диверсанта»), как правило, стоическое мужество одиночек, борющихся на два фронта, – с официальными врагами и со своим начальством, со своими родными чиновниками, со своим проклятым государством. Сейчас параллельно с «Адъютантами…» по НТВ идет «Баязет» с Алексеем Серебряковым в главной роли. Его герой, хотя и одет в мундир, соответствующий российско-турецкой кампании 1877 года, а воюет с точно такой же скорбно-ожесточенной физиономией, с какой делал это советский штрафник Твердохлебов, сыгранный им же в сериале «Штрафбат».

В нашем сознании война XIX столетия, война XX века и чреватые военными действиями ситуации начала нового века – словно три серии в одном телесериале про некую Военную Эпоху, современниками которой мы себя ощущаем.

А потому, дабы судьбы «Адъютантов любви» волновали сильнее, надо, чтобы что-то изменилось. Либо наше время должно показаться нам более мирным. Либо героям сериала придется ринуться на большую войну. В конце концов не стоит забывать о 1812 годе.

..............