Преклонение перед США сопутствует нищете и насилию

Почти все страны черной Африки – бывшие колонии великих держав. Есть только два исключения: Эфиопия – одно из наиболее древних государств мира, потерявшее независимость лишь на короткий период оккупации итальянскими фашистами, и Либерия – государство, изобретенное в Соединенных Штатах Америки.

Как каждый служитель муз из школьного курса русской литературы был противником крепостного права (что чаще всего не мешало пользоваться его плодами), так и каждый приличный человек на севере США в период рабства был аболиционистом, то есть противником рабства.

Несмотря на это, сейчас аболиционистов редко поминают добрым словом по той причине, что они, как и подавляющее большинство их современников, были довольно вульгарными расистами. Рабство претило их взгляду на мир, они жалели чернокожих и считали их за людей, но ни в коем случае не за равных себе. При этом наговорили аболиционисты (зачастую из лучших побуждений) такого, за что теперь руки не подают.

Например, утверждали, что чернокожие – тоже дети Божьи, но в целом варвары, тупые от природы, поэтому и белым, и черным лучше жить в разных странах – так будет реализован принцип свободы, так будет лучше для всех.

Успешный судовладелец Пол Каффи расистом не был, поскольку был самбо – сыном чернокожего и индианки. Но именно он предложил практическое решение вопроса: переселить тех американских негров, кто уже не является чьей-либо собственностью, обратно в Африку. Более того, он вызвался лично стоять за штурвалом, благо это обещало неплохой барыш – обратно в США Каффи привез груз дорогих товаров из британской колонии Сьерра-Леоне. 

Первый президент Либерии Джозеф Дженкинс Робинс

Из идеи бизнеса Каффи родилось Американское колонизационное общество (АКО), на переселенческий проект которого удалось наскрести немалые средства. Часть из них были потрачены на покупку земли на западном побережье Африки у местных племен, часть – на пропаганду и агитацию, часть – на переправку вольноотпущенных негров за океан.

Деньги в частности выделяли крупные плантаторы-рабовладельцы – активнейшие члены АКО. Их волновал стремительный рост числа вольноотпущенных негров, которые могли «мутить воду» и подбивать рабов на бунты и побеги. Впоследствии в кассу вложились и официальные власти –как правительства отдельных штатов, так и федеральное правительство США, которое заботила примерно та же проблема – политическая неблагонадежность чернокожих.

Сами чернокожие, принадлежавшие к совершенно разным этническим группам, но уже перешедшие на английский язык, вкладывали в этот проект иную идеологию. Африка была для них землей обетованной, возвращение туда сулило справедливость и процветание.

На эту тему
• Зачем либеральной интеллигенции вульгарный расизм
• Битва за права гомосексуалистов способна усилить влияние Москвы в Африке
• Как Советский Союз потерял контроль над самым кровавым диктатором Африки

С момента отплытия первого судна АКО с бывшими рабами на борту до провозглашения независимого государства Либерия прошло чуть больше четверти века. Конституция, органы власти, флаг, печать, названия партий – все это либерийцы спопугайничали у Соединенных Штатов, а свою столицу назвали Монровией – в честь пятого президента США Джеймса Монро, который горячо поддерживал переселенческий проект АКО.

Либерийская государственность на американский же манер провозглашалась демократической, но в демократии переселенцы преуспели меньше, чем в еще одном заимствовании у США – вульгарном расизме. Американо-либерийцы (потомки переселенцев требовали называть себя именно так) составляли в новом государстве меньшинство, но сосредоточили в своих руках всю власть и все ресурсы, а к местному населению относились примерно так же, как бывшие белые хозяева относились к ним самим. В молодой республике бойко закипела работорговля.

Объяснений у такого хода истории, столь ужаснувшего аболиционистов, несколько. Например, действительно сильный цивилизационный разрыв между приплывшими из Америки чернокожими и местными племенами мене, кру и гребо. Или тот факт, что освоение нового берега сопровождалось постоянными стычками с аборигенами. Но в значительной степени все это было именно что калькой с порядков и быта американского юга, бережно воссозданных на африканской земле.

«Нет хуже тиранов, чем бывшие рабы», – замечал Платон по схожему поводу.

Продолжалось это антигуманное безобразие чрезвычайно долго. В 1930 году президент Чарльз Данбер Кинг и вице-президент Аллен Янси вынуждены были подать в отставку из-за выявленного финансового участия во все той же работорговле, вид сбоку. Конкретно – в перепродаже аборигенного населения, которое силой заставляли работать в сельском хозяйстве и в качестве прислуги.

Только в 1944-м, при президенте Уильяме Табмене, началась государственная кампания по борьбе с дискриминацией тех чернокожих граждан, кто не являлся потомком американо-либерийцев. Год спустя либерийская демократия впервые предоставила им избирательное право. Впрочем, от либерийской демократии к тому моменту осталось одно название: на протяжении более чем 75 лет власть монопольно принадлежала одной-единственной партии – «истинным вигам», к которым принадлежали и Табмен, и Кинг.

Последний, кстати, умудрился даже попасть в Книгу рекордов Гиннесса за самые масштабные фальсификации на выборах: согласно официальным данным, в 1927 году он получил в 15 раз больше голосов, чем в Либерии было избирателей.

Но когда диктатура вигов пала, стало только хуже: в результате военного переворота власть в стране захватил сержант Сэмюэль Доу из народа кру, тут же провозгласивший себя генералом. Так привилегированным классом в Либерии стали люди кру, но передел влияния спровоцировал две гражданские войны, ключевые фигуры которой очень плохо кончили.

Доу – совсем плохо. Сперва ему сломали руки, потом отрезали половой орган и ухо, затем заставили это ухо съесть – и только потом убили. При этом экзекуция записывалась на камеру, чтобы доказать населению Либерии, что Доу никакой не колдун и духи его не защищают. Помимо граждан Либерии, пленку увидел весь остальной мир.

Сменщик Доу – Чарльз Тейлор – был потомственным американо-либерийцем и бывшим соратником поверженного диктатора, обвиненным им в растрате государственных средств. Он скрылся в США, был арестован там по запросу Монровии и якобы бежал из тюрьмы. Якобы, поскольку Тейлор плотно сотрудничал с ЦРУ и, скорее всего, был выпущен из узилища для участия в свержении бывшего патрона.

Сейчас Тейлор отбывает 50-летнее тюремное заключение по приговору международного трибунала. С бывшими главами государств Африки такое случилось впервые.

Однако осужден он не за войну с Доу и не за установление собственной диктатуры, а за участие в шокирующе жестокой бойне в соседней с Либерией Сьерра-Леоне. На суде прозвучали показания, согласно которым Тейлор приказывал своим боевикам в буквальном смысле пожирать врагов из народа кру – для устрашения прочих. 

Первые после падения Тейлора выборы в Либерии выиграла Элен Джонсон-Серлиф – лауреатка Нобелевской премии мира и «железная леди Африки», первая женщина-президент на континенте. В ее правительстве работал Принс Джонсон – бывший полевой командир, режиссер-постановщик знаменитого видео и палач президента Доу. А сейчас первую африканскую демократию возглавляет другая знаменитость – бывший футболист Джордж Веа, за свою долгую спортивную карьеру отмеченный даже «Золотым мячом», который ФИФА вручает «лучшему европейскому футболисту года».

Современная Либерия входит в тройку наиболее бедных государств мира: в полной нищете проживают 80% ее населения, значительная часть которого не умеет ни читать, ни писать. Так было не всегда, но что для Либерии неизменно – строгая внешнеполитическая ориентация на США, которые, волею предков, там по-прежнему боготворят (дипломатические отношения с СССР продержались три года, пока не были разорваны Доу) и которым позволяют смещать своих президентов (так было, в частности, с Кингом).

Все это наглядно разоблачает мифы, популярные среди либеральной интеллигенции РФ. Ни раннее перенимание демократических процедур, ни покровительство Вашингтона, ни преклонение перед американским образом жизни не гарантируют ни свободы, ни процветания. Одна из наиболее проамериканских стран мира одновременно является самым захудалым углом этой планеты, и критичная часть ее доходов – продажа судовладельцам прав на использование своей версии звездно-полосатого флага.