Ветеран Афгана: Со временем появилось желание мстить

В общей сложности из Афганистана были выведены более 100 тысяч советских военнослужащих. Последняя колонна пересекла границу 29 лет назад – 15 февраля 1989 года.

Сегодня журналисты не балуют афганцев вниманием, да и сами они не слишком охотно делятся воспоминаниями о той войне. Для жителей ряда бывших советских республик это актуально вдвойне: отношение к ветеранам-афганцам там совсем иное, нежели в России. О том, почему это так и чем стала та война лично для него, газете ВЗГЛЯД рассказал Лембиту Китт – единственный этнический эстонец, воевавший в Афганистане.

ВЗГЛЯД: Вы часто вспоминаете Афганистан?

Лембиту Китт: Нет. Но, знаете, странное дело, в последнее время стал видеть один и тот же сон, будто меня опять туда забирают – дают оружие, обмундирование, паек. Я начинаю сопротивляться: «Ребята, я ведь там уже был! Даже ранение получил!» А они мне: «Ну и что с того? Пойдешь служить – и точка!»

И такое не только у меня. Я недавно встречался с одним парнем, рассказал ему, так он говорит, у него точно такая же история.

ВЗГЛЯД: Вы с ним вместе служили?

Л. К.: Да. Нас отправили туда 9 июля 1979 года.

Лембиту Китта (фото: из личного архива)

ВЗГЛЯД: Погодите, как в июле? Разве советские войска вошли в Афганистан не в декабре?

Л. К.: Нас отправили раньше. 9 июля вечером посадили в самолет, часа два летали, приземлились ночью, а куда и зачем – никто ничего не объяснил. Только утром, когда нас подняли и построили, командир батальона объяснил: «Вы, парни, находитесь в Демократической Республике Афганистан. Будете охранять и защищать летчиков, вертолетчиков и тех, кто работает здесь советниками. Но домой об этом писать нельзя, все письма пойдут через московский почтовый ящик».

ВЗГЛЯД: Почему нельзя, если какой-то советский контингент там уже был?

Л. К.: Мы же ВДВ, элита, а элитным войскам находиться за границей было запрещено. В общем, начали мы рыть окопы...

ВЗГЛЯД: Как на ваше появление отреагировали местные жители?

Л. К.: Мы с ними в общем дружески общались. Был случай, когда из одного кишлака к нам обратились за помощью – не могли сами справиться с душманами. Мы ответили, что нам нельзя в такие вещи вмешиваться, на этом история закончилась. Афганская разведка узнала, что мы десантура, только месяца через два–три.

ВЗГЛЯД: Значит, до переворота и взятия дворца Амина у вас не было операций?

Л. К.: Ни одной. Но мой взвод дворец вообще не брал, нас отправили на электростанцию. Во дворец направили группу «Альфа» и «мусульманский батальон» (формирование спецназначения Главного разведуправления ВС СССР – прим. ВЗГЛЯД).

Между прочим, когда «мусульманский батальон» только прибыл, мы смотрели на них и посмеивались – все взрослые, черные, небритые, командира не слушают, дисциплины никакой, в общем, как говорится, ни рыба ни мясо. Только потом нам объяснили, что это спецназ и у них особая задача.

ВЗГЛЯД: Что вы чувствовали, когда пришлось убивать людей?

Л. К.: Помню, утром, после переворота, убирали трупы афганских солдат. Сколько их там полегло! Я смотрел на свои руки, на комбинезон в крови и думал: это же не душманы, а такие же, как и я, солдаты, и у каждого дома мама, дети, жена... В общем, тошно было на душе. А потом ко мне подошел командир и говорит: «Мы, Лембиту, выполняем приказ, это наш долг. И если бы ты их не убил, они убили бы тебя»...

ВЗГЛЯД: Страшно было? 

Л. К.: Только глупый человек ничего не боится, а мы, собираясь на зачистку кишлаков, никогда не знали, вернемся ли обратно. Правда, когда уже ехали в машинах, наступало спокойствие, я в дороге даже спал.

На эту тему
• Генерал Громов развенчал четыре мифа о войне в Афганистане
• Прибалты массово голосуют ногами против своих правительств
• Петр Танака: У китайцев половина войска были наркоманами

ВЗГЛЯД: Потери были большие?

Л. К.: В каждой операции. Помню, наш командир роты пошел на повышение и к нам прислали из Союза нового. И однажды (а прошло уже месяца четыре) мы готовились выдвинуться на операцию. Кто-то сидел, кто-то лежал, а он ходил, распределял, кто что будет делать. Вдруг пуля – вжжж! – и все... Упал. Я кричу: «Санинструктор! Санинструктор!» – да какое там. А откуда пуля прилетела – не понятно.

ВЗГЛЯД: Душманы?

Л. К.: Конечно. Поначалу, когда мы кого-то из них брали в плен, вели его в полк, если был ранен, лечили и отпускали – русские же люди гуманные. Но они ведь потом снова начинали то же самое! И, если кого-то ловили во второй раз, больше не жалели, отправляли в расход...

Что они с нашими ребятами делали – страшно! Ну и у нас, конечно, со временем появилось желание мстить. Некоторые наши даже любили участвовать в расстрелах, но я в таких вещах не участвовал. Когда в меня стреляют, это другое дело. А если бы убил безоружного человека, неизвестно, как бы Тот, что наверху, на это посмотрел.

ВЗГЛЯД: При каких обстоятельствах вас ранили?

Л. К.: Во время одной операции мои ребята ушли вперед, а я их прикрывал, остался один и поймал пулю. А потом начались странности. Я вколол себе промедол, большую дозу. Вдруг вижу – бежит какой-то незнакомый парень, я его никогда раньше не видел. Остановился, сделал мне укол, перебинтовал ногу и ушел. Кто это был, откуда он вообще взялся – до сих пор не понимаю, я его больше никогда не встречал.

ВЗГЛЯД: Вы за это ранение получили орден Красной звезды?

Л. К.: Да. Его так и называют – «орден крови». Вообще-то, когда я уже лежал в Ленинградской военно-медицинской академии, мне написали, что мне должны дать еще и второй орден – за то, что взял душманский склад оружия. Но – не получил... Да вообще-то и этот бы не получил. Так вышло, что наградные бумаги, которые подготовил мой командир роты, сгорели. Потом их, конечно, восстановили, но орден пришел только в 1986 году.

ВЗГЛЯД: Как вас встретили дома, когда вы вернулись?

Л. К.: Сразу оформили удостоверение инвалида войны, дали бесплатно машину «Запорожец». Можно было «Москвич» без очереди взять или «Жигули», но за них пришлось бы доплачивать, а у меня не было денег, и у родителей брать не хотелось. Зато через семь лет я получил второй «Запорожец». В общем, все было нормально.

ВЗГЛЯД: А как к вам стали относиться, когда Эстония стала независимой? Льгот ведь, если не ошибаюсь, у вас нет никаких?

Л. К.: Какие там льготы...

Иногда вообще говорят: «Кто вас туда посылал?» Но у меня вопрос к ним самим: «А кто сегодня посылает эстонских ребят в Ирак, в Афганистан?» Они же идут туда, потому что здесь нет работы, им просто нечем семью кормить!

Обычные наемники! А мы поступали по своей совести и делали то, что считали правильным – у нас был долг, и мы его выполняли.

ВЗГЛЯД: Вы общаетесь с теми, с кем служили?

Л. К.: Не очень часто. Меня, например, вот уже несколько лет приглашают в Москву, да все никак не получается, дел выше крыши. Но, думаю, в этом году поеду обязательно. Ребята давно ждут.