В четверг была убита экс–премьер Пакистана Беназир Бхутто, первая в новейшей истории женщина – глава исламского государства. Ее статус человека–легенды, «железной леди Востока» неминуемо делает факт направленного против нее теракта историческим событием. Событием, которое может перевернуть судьбу Пакистана, а то и региона в целом. Уже теперь можно с высокой долей вероятности прогнозировать как гражданскую войну в Пакистане, так и многократное усиление в нем позиций США.

Беназир Бхутто скончалась в четверг днем на операционном столе от тяжелого ранения, полученного при теракте. Боевик-смертник открыл огонь по автомобилю экс-премьера, а затем подорвал взрывное устройство во время многотысячного оппозиционного митинга в пакистанском городе Равалпинди.

Возможность стать главной альтернативой Мушаррафу, единственным крупным оппозиционером страны – кусок весьма лакомый

Свидетели сообщают, что террорист пытался прорвать полицейское оцепление. В результате взрыва около 20 человек, в том числе несколько сотрудников полиции, погибли.

Реакцией на смерть Бхутто стали массовые беспорядки в стране, центром которых стал город Карачи, родина экс-премьера. Толпы на улицах громят витрины и жгут автопокрышки и полицейские машины. По информации ряда телеканалов, в ходе беспорядков есть и погибшие.

Неоднозначный имидж Беназир Бхутто (в разное время ее ненавидели как коррупционера и обожали как спасительницу страны) и ее однозначно большая роль как в истории Пакистана, так и в политическом раскладе этой нестабильной республики порождали огромное количество вопросов еще при жизни. По факту ее смерти вопросов стало больше. Как минимум на три.

Кто и зачем?

При беглом анализе ситуации все рассуждения на тему «Кому это выгодно?» указывают в сторону президента Пакистана Первеза Мушаррафа, которому и противостояла Бхутто.

Доводы, казалось бы, однозначные: убитый экс-премьер – единственный политик, который реально мог противостоять Мушаррафу, в том числе на намеченных в Пакистане парламентских выборах. И дело тут не только в популярности Бхутто на родине, но и в позиции Соединенных Штатов.

С одной стороны, с Мушаррафом у Вашингтона давняя дружба и взаимовыгодное партнерство. Но Госдеп в последние годы отнюдь не складывал все яйца в одну корзину и контакты с Бхутто поддерживал. Именно благодаря Вашингтону стало возможным ее возвращение на родину.

Кроме того, с имиджевой точки зрения Бхутто, как носитель «демократических ценностей», во главе страны-союзника Вашингтону гораздо более удобна, чем типичный диктатор Мушарраф. Последний крайне усугубил свое положение введением в стране режима ЧП, против которого, кстати, громогласно выступала Бхутто (по иронии судьбы введение чрезвычайного положения Мушарраф объяснял именно увеличением количества террористических актов).

Так что теряющий популярность генерал вполне мог ревновать экс-премьера как к народу Пакистана, так и к Соединенным Штатам. Однако Мушарраф и Бхутто уже неоднократно доказывали всем, что договариваться умеют. Именно благодаря двойственной позиции Народной партии Бхутто Мушаррафу удалось в октябре избраться президентом страны: сторонники экс-премьера в парламенте не голосовали за Мушаррафа, но и заседание не бойкотировали, создав необходимый кворум.

Что характерно, именно после этого с Бхутто были сняты последние обвинения в коррупции, что и предоставило ей возможность вернуться в Пакистан. И родина встретила ее толпами обожателей и терактом, в результате которого погибло более 140 человек.

Никто из экстремистских группировок не взял на себя ответственности за тот взрыв. А муж Бхутто Асиф Али Зардари прямо обвинил в его организации пакистанские спецслужбы.

Однако репутация у Зардари слишком специфическая, чтобы прислушиваться к его мнению. Население Пакистана любило Бхутто за щедрость – именно при ней была проведена широкомасштабная электрификация сельских районов страны, а расходы на образование и здравоохранение существенно повышены. Однако коррупция в бытность ее премьерства цвела пышным цветом, а власть в республике приняла клановый характер, причем мужу Бхутто в махинациях обычно отводилось центральное место.

Якобы он даже получил прозвище Мистер Десять Процентов – именно такой откат Зардари брал себе при заключении государственных контрактов.

Разумеется, супруги все отрицали. Однако приписать все антикоррупционные дела против семейства Бхутто только лишь воле ее политических оппонентов не получится. В августе 1998 года Швейцария официально просила власти Пакистана об аресте Бхутто по обвинению в отмывании денег, а все счета семейства были заморожены еще раньше не без участия скандально известного прокурора Карлы дель Понте, обвинить которую в симпатиях к властями Пакистана язык не повернется.

Как коррумпированный (то есть уязвимый для критики) политик, с которым к тому же возможно договориться, Бхутто была как раз удобна Мушаррафу. Конечно, свою политическую риторику она во многом строила именно на критике генерала, в том числе на Западе, где Бхутто олицетворяла «гонимую демократию». Но ничто так не объединяет при создании договоренностей, как общие враги. А общие враги у генерала и женщины были.

Система политического противостояния в Пакистане напоминает треугольник, третий угол в котором – еще один экс-премьер республики, Наваз Шариф. Судьбы трех лидеров тесно переплелись: Шариф отнял власть у Бхутто, выиграв выборы, Мушарраф отнял власть у Шарифа, устроив военный переворот.

В изгнании оба экс-премьера неоднократно пытались договориться, и у них это стабильно не получалось. Причем именно потому, что Бхутто была готова сотрудничать с Мушаррафом, а Шариф нет.

В 2001-м в Пакистане была принята поправка к конституции, запретившая одному и тому же лицу занимать пост премьер-министра более двух раз, что было воспринято многими как попытка Мушаррафа обезопасить себя от конкуренции со стороны Бхутто в случае проведения демократических выборов. Однако Шариф также был премьером дважды, так что первопричиной такой поправки вполне мог быть именно он.

Сейчас Шариф фактически вытолкнут из системной политики, а его Мусульманская лига волею ЦИК Пакистана в парламентских выборах от 8 января участия не примет.

Ввиду хотя бы коллективного портрета своих сторонников, среди которых немало радикальных исламистов, Шариф был гораздо опаснее для Мушаррафа. И опаснее для Бхутто. Возможность стать главной альтернативой Мушаррафу, единственным крупным оппозиционером страны – кусок весьма лакомый.

Под третьей версией можно понимать условных исламских экстремистов. Бхутто ненавидели талибы, ей угрожала «Аль-Каида*» и сторонники экс-диктатора Пакистана генерала Мухаммеда Зияя-уль-Хака. По приказу последнего в свое время был казнен отец экс-премьера – Зульфикар Али Бхутто, еще один бывший премьер-министр республики.

Через 10 лет военной диктатуры генерал объявил в стране свободные выборы, которые и привели Бхутто к власти, однако сам до выборов не дожил. Автокатастрофу, ставшую причиной его гибели, Бхутто назвала «Божьей карой», чем и навлекла на себя «вечный гнев» сторонников генерала.

Что до талибов и других радикальных исламистских группировок, поводов убить Бхутто в их понимании было предостаточно: как «обокравшего народ коррупционера», как союзницу ненавистных Штатов, как последовательного политического противника. В конце концов, просто как женщину, дважды пришедшую к власти в преимущественно мусульманской стране и готовую прийти и в третий.

Что будет дальше?

Запланированные на 8 января парламентские выборы теперь под угрозой срыва – Народная партия Бхутто может объявить им бойкот.

Все это может привести к повторному введению ЧП, а в дальнейшем и к гражданской войне. Обстановка в Пакистане сейчас накалена до предела: армия Мушаррафа ведет перманентную спецоперацию против боевиков «Талибана*» на севере, хотя поклонников у радикальных исламистов немало и внутри страны. Разумеется, исламисты могут воспользоваться ситуацией и принять самое активное участие в беспорядках, которые неминуемо последуют за убийством Бхутто.

Активное участие в возможной войне примут и сепаратистские регионы Пакистана, локальные бунты которых вольются в общую массу.

Теоретически всех исламистов может объединить вокруг себя Шариф – ему гражданская война выгодна, как никому другому. И это еще один довод в пользу того, что убийство Бхутто куда более на руку бывшему премьеру, чем действующему президенту.

По другому варианту, Шариф может объявить себя альтернативой как радикальному исламизму, так и диктатуре Мушаррафа. То есть занять место Бхутто в глазах избирателей.

При любом из этих вариантов Соединенные Штаты активизируют все свои усилия, чтобы поддержать Мушаррафа. Возможно, будут предприняты и определенные дипломатические ходы, цель которых – максимальная легитимизация власти генерала, подорванная введением режима ЧП.

Разумеется, срыв выборов легитимность эту подорвет еще больше. И тогда режим Мушаррафа, популярность которого в народе заметно падает, будет заключен в прочную и, скорее всего, долговременную спайку с Соединенными Штатами.

У Пакистана теперь есть все шансы как погрязнуть в гражданской войне, так и превратиться в очередной форпост США на Востоке: за свою поддержку Вашингтон неизменно потребует определенные отступные.

В любом случае гражданская война в этой республике, ядром которой будут являться исламисты, крайне опасна для всего мира, благо Пакистан, по оценке большинства экспертов, уже совершил последний шаг, отделявший его от создания атомной бомбы.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ