Брат на брата, сын на отца, друг против друга. Сюжеты художественных произведений о Гражданской войне, последовавшей за Октябрьской революцией, создают впечатление неодолимой внешней силы, увлекавшей человека в водоворот исторических событий.
Одно из ярчайших произведений о тех годах – «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Одна из характерных черт романа – демонстрация мотивов (а зачастую и роковых случайностей), занесших героев на ту или иную сторону гражданского раскола в России. Раскола, в котором все равно видны связи этих людей. И одна из них – военная песня (поскольку большинство из них – военные, казаки или офицеры). Это были песни, с которыми солдаты и офицеры шли в бой на фронтах Первой мировой.
Знакомые слова напоминали о доблести и победах русских солдат, часто – трагической судьбе, но не было места в них братоубийству или делению русских «по цветам». Именно поэтому в бой с ними шли как красные, так и белые. На маршах к полю брани с разных сторон звучали все те же «Ах ты, степь широкая», «Ойся, ты ойся» или «Черный ворон».
Появлялись, конечно, и новые, отвечавшие «запросу» момента – по большей части красноармейские, «подкованные» новой для того времени идеологией. Вот буденновская кавалеристская:
«Знают, где и как командовать всегда,
И врагу не победить нас никогда.
У Республики на страже мы стоим,
Власть Советов никому не отдадим».
А положили эти слова на давно знакомый русский мотив «Помню, я еще молодушкой была». Ведь песня нужна была «здесь и сейчас». Так общие культурные корни дали рост диаметрально противоположным идеям, но дух и настрой оставались все такими же русскими.
Слова песни «По долинам и по взгорьям», написанные в 1922 году разведчиком и особо уполномоченным правительства Дальневосточной республики Петром Парфеновым (именно он разоружал остатки армии Колчака!) положены на музыку «Марша Дроздовского полка» белогвардейцев, мелодию которого написал композитор Дмитрий Покрасс. Исполнен марш был 29 июня 1919 года на банкете в честь занятия Харькова белогвардейцами. Кроме того, на эту же мелодию свой марш положили и махновцы!
Всего годом позже, в 1920-м, Дмитрий Покрасс написал всенародно известный «Марш Буденного» и пошел служить в кавалерию – уже в 1975-м он получит звание народного артиста СССР.
Воистину канонический марш «Прощание славянки» написан в 1912 году штаб-трубачом кавалерийского полка Василием Агапкиным в ходе Первой Балканской войны 1912–1913 годов.
Несмотря на то, что «Славянка» стала символом и Белого движения (была маршем армии Колчака), к годам Великой Отечественной войны она попала в сборник «Служебно-строевого репертуара оркестров РККА», а полностью была «реабилитирована» после выхода киноленты «Летят журавли».
Простая и в то же время «крепкая» мелодия вкупе с родными для каждого русского символами прощания и проводов на войну в итоге была принята и красными, и белыми.
В булгаковских «Днях Турбиных» юнкера, выступая на петлюровцев, запевают «Песнь о Вещем Олеге». С тем же маршем в бой шли бойцы РККА, а сегодня это произведение внесено в список государственных символов России. Несложно понять, отчего красные и белые абсолютно органично принимали слова пушкинской поэмы о таких понятных символах, как «дружина», «князь», победа и соратники.
И даже военная форма у воевавших друг против друга в Гражданской войне имела, по сути, общие корни. У одних головным убором была появившаяся буденовка, а у других – традиционный башлык.
Казацкий башлык – островерхий суконный капюшон, заимствованный на Кавказе в том числе казаками, жившими по соседству с чеченцами, ингушами и осетинами, и ставший непременным атрибутом донских, кубанских и терских казаков, к 1871 году он был введен и в других частях регулярных войск Российской империи.
В свою очередь, буденовка утверждена Реввоенсоветом РККА в 1918 году как форменный головной убор красноармейца. Согласно популярной версии, она была разработана еще при дворе около 1915 года для парада Победы Русской императорской армии в Берлине и Константинополе.Такая же суконная, островерхая, просто «сразу сшитая» (готовый головной убор, в отличие от башлыка, в который нужно было «заворачиваться»), она приобрела новый-старый смысл: сходство со шлемами былинных богатырей с картин Васнецова.
Годы шли. И несмотря на противостояние красных и белых, ни первые, ни вторые не могли противопоставить себя своей русской сущности: в годы Великой Отечественной ввели ордена имени Суворова, Ушакова, Богдана Хмельницкого, знаки различия званий и, наконец, вернули армии погоны.
Так, в трагичные и острые моменты истории русские корни становились в конце концов не предметом политических разногласий, а символом единения перед лицом общей беды. Русская культура – и песенная, и материальная, и художественная – оказалась сильнее политического раскола. Пушкин или Васнецов для всех русских одинаковы, а единая культура и задает однозначное самосознание принадлежности к стране и народу такой нелегкой судьбы.
