«У нас много чего позволено»

ВЗГЛЯД: Известно ли, когда появились самые ранние карикатуры и когда карикатура оформилась как жанр?

Карикатура, в отличие, например, от дружеского шаржа, как правило, против чего-то, в этом ее суть

Алексей Иорш: Юмористические изображения, похожие на карикатуры, находили среди артефактов, дошедших до нас со времен Древнего Египта и Древней Греции. Карикатура как вид публичного высказывания вошла в обиход веку к XVII в Англии, а также, например, в Японии. Но какой-то один четко определенный момент времени назвать трудно, ведь в рамках живописи карикатура фактически существовала и в более ранний период.

ВЗГЛЯД: В Государственном центре современного искусства вы читаете лекцию «Протестная и/или социальная графика. Традиция и современность». Что понимается под протестом? Это всегда предъявление претензий государству и власти, или же протестующий может выступать и против чего-то другого?

А. И.: Протест может быть разным. Это может быть протест против действий государства, протест против тех или иных социальных условий, но это может быть также и протест против протеста. Ведь сейчас в интернете проявляют активность не только те, кто протестует против деятельности политического истеблишмента, но и те, кто высмеивает само протестное движение. Неоднократно пытались, да и пытаются до сих пор делать комплиментарные карикатуры, их довольно часто заказывают и публикуют. Все хотят юмора, но не все хотят сатиры. Но в целом карикатура, в отличие, например, от дружеского шаржа, как правило, против чего-то, в этом ее суть.

Алексей Иорш в своих работах критикует как власть, так и оппозицию(Фото: с личной странички на facebook.com)

ВЗГЛЯД: То есть протестность в широком смысле – неотъемлемое свойство карикатуры?

А. И.: Я считаю, что да.

ВЗГЛЯД: В свете этого вывода интересно обратиться к советской карикатуре – она была направлена против различных недостатков общества и против всевозможных зарубежных недругов, но протестной в нынешнем понимании ее назвать нельзя, ведь карикатурист как бы всегда был солидарен с официальной позицией. Вероятно, найдется немало людей, склонных на этом основании объявить советскую карикатуру ущербным и несвободным искусством, но ведь ясно, что это был очень большой и очень важный художественный феномен. 

А. И.: Как и сейчас, в советское время карикатуристам было позволено критиковать определенные явления, но не позволялось высмеивать конкретных первых лиц. Советская карикатура была делом государственным и находилась под государственным контролем. В этом смысле мы не можем говорить о ней как о конформистской, поскольку она изначально не задумывалась как протестная. Журнал «Крокодил» был рупором государства. С этим, кстати, связана ошибка всех, кто пытался возродить «Крокодил» после его краха, – этот журнал, на мой взгляд, не мог быть ничем иным, кроме как проводником государственной идеологии, пусть и не исключающей самокритику. Ну или в крайнем случае он мог быть рупором некого большинства. Впрочем, нужно помнить, что советская карикатура гораздо шире «крокодильского» формата – была еще альтернативная карикатура, юмор без слов, рисунки в «Литературной газете» и многое другое. Я считаю, что мы не можем сбрасывать всю эту художественную культуру со счетов прежде всего потому, что это была высококачественная графика, недаром многие современные художники воспроизводят ее черты в своих работах. Это была социальная графика, она была направлена на изменение общества.

А. И.: У нас действительно много чего позволено, но в разных жанрах позволено разное. О карикатуре имеет смысл говорить прежде всего как о явлении медийном, существующем на страницах периодики. В этом плане нельзя не отметить, что сегодня карикатура в СМИ у нас чувствует себя не очень уютно. Это связано как с оптимизацией и «отстраиванием» политического поля, так и с коммерческими факторами.

ВЗГЛЯД: Какую роль сыграли карикатуристы в предреволюционной России? Были ли они все жертвами цензуры, или в либеральных изданиях их творчество, напротив, процветало?

А. И.: Их рисунки публиковались, но от их творчества мало что осталось, как и вообще от тогдашних газет, потому что это ведь очень эфемерное искусство. Но карикатуристы успешно работали, и многие из них продолжали работать после революции.

ВЗГЛЯД: Можно ли сказать, когда в русском изобразительном искусстве возникла традиция сатиры на власть имущих?

А. И.: Думаю, что очень давно, – собственно, она возникла вместе с лубком. Но собственно карикатура как ремесло появилась тогда, когда появилась периодическая печать.

ВЗГЛЯД: Сейчас многие сравнивают нынешние события с тем, что происходило во времена перестройки. Похожа ли нынешняя протестная графика на аналогичную графику перестроечных времен, если таковая была?

А. И.: Я думаю, что не очень похожа. Тогда ситуация была другой – общество было более консолидированно, и среди карикатуристов наблюдался больший консенсус (к этому нужно добавить, что тогда еще существовали клубы карикатуристов – институт, к настоящему времени исчезнувший). Характерным примером может служить отношение к Ельцину: карикатур на него практически не рисовали. А сейчас у нас есть либеральная карикатура, левая карикатура, а также карикатура, поддерживающая истеблишмент, и эти течения иногда как-то по-разному группируются друг с другом. С другой стороны, карикатуристов, которые отчетливо выражают свою собственную позицию у себя в блогах или на страницах каких-то изданий, осталось немного. Некоторые, кстати, со времен перестройки поменяли свои убеждения.

А. И.: Это всегда зависит от художника. Настоящий художник честно выражает свою точку зрения, но есть еще издатели, и вот они-то как раз нередко преследуют какие-то чисто политические цели. Но сейчас существует интернет, где нет никаких издателей и где я, например, говорю только от себя, часто критикуя как власть, так и оппозицию, – у меня свой взгляд на все происходящее.

ВЗГЛЯД: По-вашему, нормально ли для художника работать идеологической обслугой, продавая свое ремесло политикам, или такая практика заслуживает порицания?

А. И.: Фактически художнику не так уж редко приходится работать на заказ. Если у него самого есть какая-то политическая позиция, то ему, конечно, лучше работать с теми, с кем он внутренне солидарен. Если же у него нет политических предпочтений, то мы не можем предъявлять ему претензий. В любом случае деньги из воздуха не берутся, и сотрудничать с теми или иными силами приходится постоянно.

А. И.: Не всегда. Есть вечные темы, обращение к которым мы всегда опознаем (хотя сам юмор, может быть, видоизменяется): секс, характерные бытовые коллизии, взаимоотношения в семье. Но, разумеется, бывают карикатуры, которые «работают» только в текущем, сиюминутном контексте, а на следующий день уже непонятно, о чем речь. Политические карикатуры, действительно, со временем часто становятся непонятны, поскольку уходит контекст.

ВЗГЛЯД: Можно ли привести пример старой карикатуры, которая понятна сейчас?

А. И.: Ну вот, скажем, была такая карикатура Бориса Пророкова «Папина «Победа». Там единственное, что нужно знать, – это что на заднем плане изображена машина той самой знаменитой советской марки. Точно так же понятны для нас многие карикатуры времен войны – такие, как, например, работа Виктора Дени «На Москву – «хох!», от Москвы – ох!».

А. И.: Советская карикатура, безусловно, наследовала дореволюционным традициям, тем более что многие дореволюционные карикатуристы стали первыми советскими карикатуристами – например, Михаил Черемных. В бэкграунде советской карикатуры можно обнаружить русский критический реализм и творчество передвижников (ведь некоторые картины передвижников фактически были карикатурами – скажем, «Крестный ход в Курской губернии» Ильи Репина или «Чаепитие в Мытищах» Василия Перова). Наконец, советская карикатура очень много взяла от немецкой социальной графики – многие художники ссылались, в частности, на немецкий антифашистский журнал «Симплициссимус», разгромленный штурмовиками СА в 1933 году. Оттуда нередко брали какие-то вдохновляющие образцы, а то и просто заимствовали технику.