Михаил Соломатин: 10 лет новой эры

Я не люблю конспирологические версии за их избыточность и бесполезность. Увидев вора, убегающего с вашей сумкой, вы не станете гадать, кто стоит за кражей и кому она выгодна, а броситесь вдогонку. Согласиться с официальной версией 9/11 трудно. Однако поверить, что американские власти сами заложили взрывчатку в башни WTC и Пентагон, подговорили высококлассных пилотов пожертвовать собой, запретили авиадиспетчерам, ПВО и спасателям вмешиваться и как-то умудрились сохранить операцию такого масштаба в тайне, я не могу вовсе. Но я завидую тем, кто уверенно объясняет теракты 11 сентября происками ЦРУ. Иногда лучше не смотреть правде в глаза, а заниматься спасительной конспирологией.

Запад доразвивался до противоречия, неразрешимого в его рамках. Это диалектика

Очень многие оценки 9/11 сводятся к формуле «мир больше не будет прежним». Откуда такое ощущение? Что изменилось в мире?

Последние несколько веков мировоззрение западного человека основывалось на вере в прогресс, в лучшее будущее и в неизбежную победу разума и добродетели над косностью. Разумное и доброе автоматически считалось вечным – а как иначе? Флагманом этого движения к прогрессу были именно США. «Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая, сильная миром, упроченным ей географическим ее положением, гордая своими учреждениями» – эта пушкинская оценка более полутора веков оставалась актуальной, а дальнейшие слова поэта об «отвратительном цинизме» американской демократии лишь оттеняли, но не отменяли ее. Идеология прогресса одерживала победу за победой, гуманизм доказывал сомневающимся свою боеспособность, правда постепенно становилась силой – и рай на земле, казалось, был готов к открытию. Чуть-чуть дополировать, подмести – и можно торжественно резать красную ленточку. И внезапно все это кончилось. И теперь можно сказать, что теракты  9/11 стали не просто «новым вызовом», а обозначили новую реальность, поставив разом под сомнение курс, которым несколько сотен лет шел Запад.

#{image=553804}Можно любить или ненавидеть Америку, но уже нельзя верить в то, что хорошие законы и просвещение стерилизуют зло и что передовое общество может обеспечить безопасность хотя бы самому себе. В цивилизованный мир вернулось напрочь вытравленное из него разделение на «мы» и «они». Даже в эпоху холодной войны и биполярного мира такого разделения не было. Две системы жестко разграничивались, но люди не сортировались. Человек считался добрым по своей изначальной природе, а социальное зло рассматривалось как пережиток недемократических идеологий. Нечто похожее мы видели в советских кинофильмах, где любое преступление списывалось на пережитки прошлого или иноземное влияние. Сейчас такое сложно представить, но ведь смешная песенка «если кто-то кое-где у нас порой» не всегда казалась смешной.

Разумеется, эпоха прогресса закончилась не из-за 9/11, но эта дата предельно четко маркировала начало новой эпохи. Идеология средневекового гуманизма выработала свой ресурс примерно одновременно с высшим своим достижением – выводом человека в космос – и с тех пор проект под названием «прогресс» стал сворачиваться. Однако в самой прогрессивной части света все было так сытно и так изобильно, что наступление новой реальности можно было игнорировать. Теперь уже нельзя. Впрочем, наша позиция почти ни на что не влияет. Самое худшее в новой эпохе – это не то, что мы к ней не готовы, а то, что к ней невозможно подготовиться.

Сейчас многим кажется, что проблема решается закручиванием гаек, и в последнее время по всему западному миру левые с правыми яростно спорят о допустимой силе закручивания. Одни советуют отступить для перегруппировки сил, чтобы цивилизация вспомнила подзабытое искусство самозащиты, другие уверяют, что такое отступление само по себе станет отказом от завоеваний цивилизации. Можно ли употреблять силу для защиты тех ценностей, которые основаны на отрицании насилия? Пока об этом спорят, но очень скоро общество поймет, что сама возможность такой постановки вопроса содержит однозначный ответ, который накрывает всех спорящих медным тазом – одним на всех. Запад доразвивался до противоречия, неразрешимого в его рамках. Это диалектика.

Решить эту проблему мы не в состоянии, потому что делаем только первые шаги в мире, лишенном прежних ориентиров. Создавшийся вакуум будет заполняться чем-то совсем неизвестным и чуждым нам, выросшим на европейской традиции. Остается только гадать, какой окажется новая стратегическая идеология и какие социально-политические формы она породит (как тут не вспомнить, что концлагеря появились на высшей точке цветения гуманистической мысли). А это едва ли не единственный вопрос, который нас должен по-настоящему волновать.