Национальные комплексы японцев обрекли на смерть дельфинов и китов

Современное человечество любит китов и дельфинов буквально по умолчанию, приучая к такой любви с младшей школы. Этими животными принято любоваться, восхищаясь их мощью и высоким уровнем эмоционального интеллекта. В плане пиара они проигрывают разве что котикам и пандам.

Россия, несмотря на популярную здесь концепцию «особого пути», в этом смысле ничем от остального человечества не отличается. Достаточно вспомнить недавний скандал с «китовой тюрьмой» в Приморье, взятый Кремлем под особый контроль.

Так было не всегда. После Второй мировой войны китовый промысел рассматривался Москвой как важная часть народного хозяйства. Получив в рамках репараций от побежденной Германии китобойную флотилию и назвав ее «Славой», Советский Союз в считанные годы стал мировым лидером по добыче китов в Мировом океане. Профессия китобоя – трудная, опасная, объективно малоприятная – всячески романтизировалась и хорошо оплачивалась, причем в валюте. За успехами рекордных по размеру китобаз «Советская Украина» и «Советская Россия» следили почти столь же внимательно, как за успехами хоккеистов и космонавтов, а сами они являлись «визитными карточками» Страны Советов.

Заходя в иностранные порты, китобои демонтировали специальную фальшпалубу для разделки туш, чтобы избавиться от неприятного запаха, и завлекали на борт туристов и журналистов, дабы похвастаться высоким уровнем организации процесса. И похвастаться было чем: на таких флотилиях, чьи рейды затягивались на долгие месяцы, функционировали даже вечерние школы.

На китобоев тоже распространялись особенности социалистического соревнования и плановой экономики, в результате чего – рекорда ради – периодически добывались и редкие виды китов, а отчеты, подаваемые в учрежденную в 1946-м Международную китобойную комиссию (МКК), фальсифицировались, дабы избежать скандала.

Кадр из фильма "Освободите Вилли" (фото: KPA/Global Look Press)

В середине 1980-х все резко оборвалось. С одной стороны, МКК ввел полный запрет на промышленную добычу китов. С другой – они стали настолько редкими, что длительные экспедиции перестали себя окупать. Вскоре «Советская Украина» и «Советская Россия» были проданы на металлолом, а из магазинов полностью исчезло некогда обычное и недорогое китовое мясо. По которому, впрочем, мало кто тосковал – его вкусовые качества оставляли желать много лучшего.

К тому моменту большинство стран Запада, бывших передовиками китобойного дела, сами отказались от промысла океанских гигантов. Международная кампания по спасению китов изначально шла оттуда, собственно, МКК учреждали не где-нибудь, а в Вашингтоне. США взяли на себя неофициальную роль мирового жандарма при китобоях, однако для одного из своих союзников решили сделать исключение.

Речь идет о Японии – главном конкуренте СССР в промысле китов. Архитектор послевоенного устройства этой страны – генерал Дуглас Макартур, столкнувшись с угрозой голода на вверенных ему территориях, уговорил вашингтонское начальство передать Токио танкеры ВМС США для расширения китобойного флота. Как следствие, половина мяса, потребляемого Страной восходящего солнца в послевоенное время, было китовым, оно даже входило в обязательный паек школьных столовых.

Согласно ряду данных, на СССР и Японию приходилось порядка 85% мирового убоя китов, но когда Москва из этой гонки вышла, Токио даже не подумал последовать ее примеру. Уговорить японцев подписаться под вето МКК на промышленный вылов удалось только под угрозой введения санкций со стороны США. Но, как показала практика, это согласие было сугубо формальным: Япония просто-напросто замаскировала добычу китов под отлов «в рамках научных исследований», вполне легальный с точки зрения МКК.

На эту тему
• Россиянам разрешили держать гадюк и земляных волков
• Викторина: Каких животных навсегда потеряла Россия?
• В истории Японии наступает новая эпоха

Иногда в СМИ можно встретить утверждение, что японцы – единственный народ, продолжающий промысел китообразных. Это не совсем так. Во-первых, в рамках МКК существуют исключения для коренных народов Чукотки, Аляски, Гренландии и островного государства Сент-Винсент и Гренадины: местные аборигены сами являются частью экосистемы, не вредят популяции китов, а при отсутствии традиционной охоты на них буквально теряют смысл к существованию.

Во-вторых, с табу МКК никогда не соглашались Норвегия и Исландия – пионеры китового промысла (автоматический гарпун, благодаря которому китов едва не перебили подчистую, тоже изобрели норвежцы). Однако Норвегия добывает только довольно многочисленных малых полосатиков, ведет промысел исключительно в своих территориальных водах, а местные китобои не выбирают и половины из утвержденных для них правительственных квот. Исландцев по степени ущерба, который они наносят китообразной фауне, и вовсе можно сравнить с чукчами.

И совсем другое дело – 126-миллионная Япония, уникальная прежде всего тем, что ее китобои буквально водят весь мир за нос, располагая надежной «крышей» со стороны правительства. Вся планета в курсе того, что под видом «научных исследований» японцы занимаются банальным браконьерством, гарпуня даже беременных самок, детенышей и редкие виды китообразных. Беря на себя юридические обязательства, на практике Токио их никогда не соблюдал.

Простой пример: в 2014 году Международный суд ООН по требованию Австралии запретил Японии вести свои «научные исследования» в водах Антарктики. Токио пообещал соблюдать этот запрет, но уже в 2015-м снарядил новую китобойную экспедицию.

А в 2018-м, проведя у себя очередную сессию МКК и не сумев добиться снятия запрета на коммерческий промысел китов, японцы решили «перевернуть доску» и выйти из состава МКК. Добыча китообразных ради мяса официально возобновилась в этом июле. Токио уверяет, что охота будет вестись лишь в территориальных водах Японии и не коснется редких видов, но ему никто не верит – в китовом вопросе японцы обманывали мир всегда.

Похожая ситуация сложилась с дельфинами. МКК не запрещает их добычу глобально, но фактически она никем не ведется – нет смысла: мясо у дельфинов столь же невкусное, как и у китов, более того, откровенно вредное для человека из-за высокого содержания ртути. Даже во времена, когда туша кита считалась горою золота, дельфинам мало что угрожало: с них не получить ни китового жира, ныне замененного керосином и другими изобретениями химиков, ни китового уса, на смену которому теперь пришли пластмассы.

Однако в национальном парке Тайдзи японцы по-прежнему убивают дельфинов сотнями и тысячами, загоняя их в бухту, воды которой через несколько часов становятся красными от крови.

После международного скандала, спровоцированного выходом оскароносного документального фильма «Бухта», была проведена определенная «реформа»: теперь дельфинов забивают на берегу, прикрыв процесс от камер навесами, а дырки в тушах затыкают специальными пробками, чтобы не шокировать крещеный мир видом кровавого моря.

Подобное упрямство явно достойно лучшего применения, но сдаваться японцы не собираются. С точки зрения официального Токио, китовое мясо – неотъемлемая часть национальной кухни, и ни одна страна не имеет права навязывать другой отказ от национальных традиций. Поэтому правительство страны организует для браконьеров официальное прикрытие и предоставляет им силовую поддержку при конфликтах с защитниками природы. Знаменитое реалити-шоу «Китовые войны», просуществовавшее на канале Animal Planet семь сезонов, живописало именно эти конфликты.

Если спросить японского чиновника, зачем его страна продолжает убивать китов и дельфинов, несмотря на ртуть в мясе и противоречия с международным пониманием гуманизма, он неизменно ответит в том духе, что англичане, например, едят кроликов, а они, между прочим, милые. И это не просто отговорка – это привычный тезис японского правительства.

Простые японцы с правительством согласны: согласно соцопросам, более 60% из них поддерживают продолжение китобойного промысла назло всему миру – при том, что китовое мясо регулярно употребляют в пищу всего 4% населения. Оно, повторимся, не деликатес и никогда оным не было, а в качестве традиционного блюда воспринимается лишь теми, кто уже перевалил за 60-летний рубеж.

Не является промысел китов и национальной традицией. На широкую ногу он был поставлен в Японии только после реставрации Мэйдзи с появлением в Стране восходящего солнца европейских кораблей и скандинавских гарпунов. Это скандинавы могли бы сослаться на заветы предков, но в их странах, за исключением Норвегии, китобоев давно уже нет. Что же касается Исландии, она окончательно отказалась от добычи китов в 2018-м, чем, как считается, могла спровоцировать Токио на выход из МКК: добытая исландцами китятина продавалась именно в Японии, поскольку в других странах на эту гадость нет никакого спроса.

Учитель русского языка, работающий в Японии по контракту и пожелавший сохранить анонимность, в беседе с газетой ВЗГЛЯД высказал убеждение, что причиной такого отношения к китообразным является национализм.

«Среди японцев до сих пор сильна вера в свою исключительность, и в случае с китобоями они просто пошли на принцип. Пережив национальное унижение в 1945-м, они как бы успокаивают себя тем, что отстояли перед Западом свои национальные традиции и свою национальную кухню. Вряд ли убийство китов и дельфинов так уж значимо для простых японцев, они об этом просто не задумываются, но если поставить вопрос ребром, китобойный промысел тут же превращается в национальную святыню, от которой японцы не откажутся даже в том случае, если китов уравняют в правах с людьми», – считает он.