Виктор Томенко: Дубинка – это нерационально

– Проснулся утра шум приятный, – показывает Виктор Томенко в окно машины. – Открыты ставни; трубный дым столбом восходит голубым.

Действительно, алтайский рассвет хорош. Правда, ни ставен, ни дыма – поля, поля. Но чтения «Евгения Онегина» Виктор Петрович не прерывает. Поэму знает наизусть, с любого места. При том, что сам – классический технократ.

Уроженец Норильска, Виктор Томенко шесть лет руководил правительством Красноярского края – откуда в мае и пришел сюда, в соседний Алтайский. А до того возглавлял заполярный филиал «Норникеля».

– Есть обманчивое ощущение: чем жестче, изощреннее, хитрее – тем ты круче как руководитель. Ничего подобного, – уверен Томенко. – Если ты думаешь о длинном забеге, о по-настоящему системном преобразовании – надо быть открытым, предсказуемым, понятным. Но и принципиальным: сказал, к примеру, что не будет тут вредного завода – так и держи марку. Никто тебя ни за какие коврижки переубедить не должен.

Спокойно сказанная фраза «Это же нерационально» – признак того, что Виктор Томенко проявляет крайнюю степень недовольства.

Нетипично для административного наследника, к примеру, Авраамия Завенягина – сталинского менеджера, соответствующими методами выстроившего в войну производство в Норильске.

Или Владимира Долгих, который до перехода в высшее партийное руководство правил Норильским горно-металлургическим комбинатом не менее жестко, пусть и с поправкой на время.

– Каждому времени свои песни, – объясняет Томенко. – Эти люди – легенды, пришедшие к нам из своего времени. Мы должны у них учиться, постоянно, ежечасно. Не только тому, как себя следует вести, но и тому, как сегодня себя вести не надо. И на их примерах, и на примерах моих непосредственных начальников я смог понять, что работает, а что и не работает.

– Например?

– Например, жесткое давление и страх наказания, репрессий на самом деле заставляют лучше делать свое дело только пять процентов людей. Еще десять процентов работают хорошо вне зависимости от того, гладишь ли ты их по голове либо бьешь дубинкой... А для остальных – для абсолютного большинства – важны обычные человеческие проявления. Когда их слушают. Когда с ними разговаривают, с ними советуются. Когда объясняют принятые решения. Сопричастность и вовлеченность порождают у человека ответственность и ведут к более широкой реализации своего собственного интереса. К творчеству, если хотите, – объясняет Томенко.

* * *

– Прохладно этой зимой здесь было, скажем так, – говорит Виктор Томенко.

Славгород, 450 километров от Барнаула. За спиной и. о. губернатора Алтайского края – котельная, в минувшую зиму едва не ставшая причиной ЧП как минимум регионального масштаба. Собственный износ – в дыру на третьем этаже до сих пор можно увидеть первый – плюс некачественный уголь; в результате «прохладу» почувствовали более половины жителей 40-тысячного Славгорода и его окрестностей.

– Меры приняты, – продолжает и. о. губернатора. – Котельные перешли под управление муниципалитета. Мы надеемся, что новый собственник будет давать правильные команды. Что установок на экономию и прочие вторичные цели – в ущерб интересам граждан – не будет. 60 миллионов рублей на то, чтобы Славгород привел в порядок энергетические мощности, предоставлены. Можно смотреть в будущее с уверенностью и оптимизмом.

Чуть позже Виктор Томенко подведет итог большой инспекции – Славгород и еще три района: «Все у нас хорошо, но дальше так жить нельзя». Фраза вызовет немалое веселье в Сети – на что Томенко отреагирует с присущей ему сдержанностью:  

– Всемирно известный ученый, отвечая на вопросы журналистов о его великих открытиях, сказал, что все его идеи бесполезны и бессмысленны, если они вырваны из контекста. На следующий день все СМИ сообщили: «Великий ученый заявил, что все его открытия бесполезны и бессмысленны...»

* * *

Если начинать про «все хорошо», то контекст таков. Госдолг Алтайского края – по российским меркам – практически никакой. Чуть больше двух миллиардов рублей, взятых на агропроекты то ли при Михаиле Евдокимове, то ли даже и до него; тот самый случай, когда старожилы не упомнят. После гибели губернатора Евдокимова в 2005 году тринадцатилетнее правление Александра Карлина проходило под девизом «скромно, но достойно». Что означало: никаких кредитов не брать, жить по средствам – собственные заработки, федеральные трансферты. «Никаких» – это буквально по нулям в соответствующих графах. Для абсолютного большинства донельзя закредитованных регионов – и не просто так, а по коммерческим ставкам – просто сказочные условия.

На эту тему
• Создатели «Самарского чуда» научились делать невозможное
• В Тюмени случился школьный бум
• Василий Орлов: Сделать все, чтобы люди оставались

Далее – отличный агрокомплекс. Сыр, мед – на всю страну и за рубеж. Чуть ли не единственный регион, где не жалуются на отсутствие перерабатывающих предприятий. И, разумеется, зерновые: послевоенное освоение целины кормит и регион, и прилегающую Россию до сих пор. Оттуда же – и дорожная сеть, оплетающая и пронизывающая шесть десятков районов. 16 тысяч километров дорог между городами и селами, 40 тысяч – внутри. Самая большая в стране.

Правда – и тут, пожалуй, можно перейти к «так жить нельзя» – общий износ дорог Алтайского края составляет две трети. И дорожного фонда в 6 миллиардов рублей хватает разве что на 20% от нормативных работ. Плюс – точнее, минус – наводнения, подтопления. И, конечно, перепад температур.

– Кратно увеличить объем финансирования мы себе позволить не можем. Надо привлекать новые бизнесы, новых инвесторов, – говорит Томенко. – Финансовая политика прежних властей была осмотрительной, осторожной, сдержанной. Может быть, излишне сдержанной. Где-то, наверное, можно было быть чуть смелее. Во имя улучшения инвестиционного климата. Вот с теми же дорогами...

* * *

Понять глубину «так жить нельзя» еще легче, если пролистать отчет администрации того же Славгорода и окрестностей. С плюсами и минусами актуального момента. Каждый плюс – на отдельном листе, с красочными иллюстрациями. Помимо прочего – капитальные ремонты котельных; отреагировали. Современная городская среда – где в отчете можно найти «установку урн металлических опрокидывающихся, 14 шт.», «скамейки для сценической площадки, 10 шт.», «реставрацию аттракциона «Солнышко». Медицина – действительно успешная: детская поликлиника вступила в строй после прошлогоднего капремонта – никто не подумает, что в здании когда-то было сельхозуправление. Комплект полный – от специалистов и оборудования до открытой электронной регистратуры.

Полтора десятка «Факторов, отрицательно влияющих на стратегию развития...» собраны на одной странице и без картинок. Вразброс и не полностью: «Низкий уровень производства». «Недостаток средств на обновление основных фондов». «Дефицит бюджета» – и, стало быть, никаких собственных инвестиционных проектов. «Дотационный бюджет» – минус муниципальное участие в развитии инфраструктуры. «Отсутствие газификации», «Высокая степень износа дорог», «Недофинансирование проектов и мероприятий». А также «Значительная удаленность от краевого центра» – почти пятьсот километров, и с этим ничего не поделать.

Впрочем, и без этого имеющиеся «Факторы...» более походят на застарелую хронику. Притом что Славгородский район – из неплохих.   

– Когда-то экономика города выглядела по-другому, – говорит и. о. губернатора Алтайского края. – Два крупных предприятия – кузнечно-прессовый и радиозавод, где работали тысячи людей. В памяти это сохранилось – и мы не можем позволить, чтобы было хуже, пусть и учитывая новые обстоятельства. Место притягательное, но, вероятно, ему чего-то не хватает. Будем целенаправленно работать...

* * *

В музее Славгорода – некогда поселка, который пообещал превратить в город еще Петр Столыпин, за год до гибели; обещание было исполнено лишь в начале Первой мировой – на видном месте укреплен плакат: «Мы нуждаемся в населении. Заставьте кишмя кишеть народ в наших пространных пустырях. Екатерина II, 1763 год». Сейчас и здесь, и в Алтайском крае приходится иметь дело с оттоком.

– Это факт жизни, сложившейся за последние годы – как бы мы ни радовались успехам, прорывам, – констатирует Томенко. – В 2002 году в Алтайском крае 2 миллиона 600 тысяч. На 1 января нынешнего – 2 миллиона 350 тысяч. Около 10% за какие-то 15 лет. Это серьезно. С причинами надо разбираться. Тем более край-то благодатный. Какая природа, какая погода, какие возможности сельского хозяйства, какая экология. Но – отрицательная рождаемость, отрицательная демография, отрицательная миграция...

Соответственно, главная цель, по Виктору Томенко, – сделать все, чтобы люди оставались в Алтайском крае. И хотели здесь жить.

– Если ты работаешь в какой-то привычной, нормальной отрасли – где работают сотни тысяч, миллионы наших сограждан: лечишь людей, учишь детей, помогаешь старикам в социальной сфере, работаешь на заводе, – ты имеешь право на достойное вознаграждение, – уверен и. о. губернатора. – У тебя не должно возникать вопросов: «Слушай, вот я работаю учителем или врачом – а за несколько сотен километров от меня Омск, Томск, Новосибирск, Красноярск. Где за такую же работу получают в полтора–два раза больше». Поэтому люди уезжали и уезжают. Стало быть, первое – справедливость уровня оплаты труда. Второе – создание комфортных условий для жизни...

Среди основных резервов развития – туристический бизнес. За красотами Белокурихи и прочих подобных мест Алтайского края приезжают, по прикидкам администрации, около двух миллионов в год. Это немало, признает Томенко, но и не столько, сколько бы хотелось:

– Нам надо эту часть усиливать. Отрасль набирает обороты, интерес туристов к нам есть. Но посмотрите, насколько мы в жесткой конкуренции! Не уследишь за встречами коллег с президентом или главой правительства. А почитаешь стенограммы – практически каждый скажет: «У нас уникальные города, у нас уникальная еда, нам нужен туризм». Псков, Кострома, Новосибирск... и, конечно, в этом же ряду находится Алтайский край!

– И опять же, – продолжает Томенко после того, как машина и. о. губернатора с трудом берет очередной ухаб, – упираемся в инфраструктуру. В те же дороги. Сейчас сезон, поехали к нам туристы. А в полях – уборочная идет. Дороги реально перегружены. Мало того что недофинансированы и разбиты. Растрясло тебя – и ничего тебе уже не нужно. Ни Белокуриха не нужна, ни горы Алтая, ни лечебные озера... В общем, туризм не развит, но силу набирает.

– А как же игорная зона «Сибирская монета»? Казино – готовое отличие от большинства других регионов.

– А вы, опять же, дорогу туда видели? – спрашивает Виктор Томенко. – Сначала нормальная. А потом надо свернуть – и до казино пять километров проехать по такооомууу... А люди приехали отдыхать. Кто на дорогой машине. Кто и вовсе с открытым верхом, сам в белой рубашке. И – по грунтовке, по грунтовке... Этот проект надо закончить – надеюсь, до конца сезона сделаем. Тут обязанности государства перед инвестором, надо их исполнить.

* * *

В исполнении обязательств Виктор Томенко видит не менее важный момент, чем в повышении зарплат и развитии инфраструктуры:

– Слово надо держать. Это доверие вызывает. Люди должны понимать: если они идут в какой-то проект, то здесь не будет никакого волюнтаризма со стороны властей, никаких «черных лебедей». Тогда, выбирая, идти будут к нам.

Неизвестно, как может сказаться на привлекательности региона недавно обретенная слава столицы Алтайского края: сразу несколько судебных процессов «за лайки и репосты» – с угрозой реальных сроков. «Житель Барнаула получил пять лет за публикацию в интернете пятна Роршаха, – реагируют на нынешние алтайские реалии в Сети. – Суд выявил на картинке демонстрацию нацистской символики, оскорбление чувств верующих, оправдание терроризма и порнографическое изображение мамы одного из следователей».

– Имеем ли мы дело с экстремизмом как таковым? Я не исключаю, что органы, отвечающие за безопасность общества, дуют на воду, где-то обжегшись на молоке, – рассуждает Виктор Томенко. – И здесь должна в полной мере разобраться судебная система – сформировав правоприменительную практику. Установив, за что наступает ответственность, а что не выходит за рамки привычных, допустимых норм высказывания, проявления своего мнения, внутреннего «я», социальных взглядов. Новая реальность – когда в обычном смартфоне столько информации, столько картинок, сколько Центральное телевидение выпускало за год – порождает новые системы взаимоотношений. Как в них себя вести? Кого карать, кого миловать? Все государства ищут ответы. И наше тоже. А все новое рождается тяжело...

* * *

«Бром во имя Победы» – бросается в глаза еще один плакат. Город Яровое, «Алтайхимпром». В начале своем, в войну – эвакуированный сюда из Крыма химзавод по производству брома, необходимого для авиационного бензина. В советское время – промышленный гигант: бытовая химия, лаки-краски.

Сейчас, разумеется, все куда скромнее – причем о достоинстве говорить приходится не всегда. На встрече с жителями Ярового перед Виктором Томенко ставят вопрос о введении экономически обоснованных тарифов на услуги местной ТЭЦ – наследия лучших времен «Алтайхимпрома».

– Износ теплоцентрали таков, – сообщает главный инженер ТЭЦ Владимир Михалдыкин, – что приходилось вырезать трубы из остановленных котлов, чтобы остальные работали.

Виктор Томенко напоминает, что в крае подобных предприятий – две сотни. И каждый год четверть из них уходит на банкротство. То есть за четыре года рушится вся система. И не на юге, а в Сибири – где подобные трюки с теплоснабжением, мягко говоря, противопоказаны.

– Понятно, что зарабатывать надо и на топливо, и на зарплату, и на поддержание материальной базы, – говорит и. о. главы края. – Может, будем искать концессионеров. Может, создавать новое предприятие. Но на людей тариф перекладывать нельзя. Это неправильно, и это закон, выше которого прыгнуть не моги.

Следующий вопрос – о зарплатах. Он, кажется, главный в серии «дальше так жить нельзя». Средняя по Алтайскому краю – 25 тысяч, самая низкая в Сибирском федеральном округе.

– Красноярский край – 41 тысяча, – начинает сравнение Томенко с того, что более знакомо. – Новосибирская область – 36 тысяч, Омская – 31 тысяча. Выход один: в экономике Алтайского края должно появиться больше предприятий, которые смогут выплачивать зарплаты больше средних. Как их залучить к нам – наша общая задача. В первую очередь – моя.