Сторонники разрешить обычным гражданам носить огнестрельное оружие очень любят приводить в пример США. Там в штатах, населенных вооруженными гражданами, куда меньше насильственных преступлений, чем в штатах, где огнестрельное оружие под запретом. Есть также примеры, когда штат, отказавшийся от вооружения граждан, получал в итоге волну преступности, а с другой стороны, там, где оружие разрешалось, преступность шла на убыль.
Стреляющая в преступника американка выглядит куда органичнее русской барышни. Почему?
Эти доводы кажутся железобетонными, но есть в этой стене аргументов, составленных из цифр, одна трещина, грозящая развалить всю конструкцию. Дело в том, что Россия и другие страны постсоветского пространства (за исключением, пожалуй, стран Прибалтики) слишком сильно отличаются от США по ментальности.
Поясню на примере. Представим себе поздний вечер, пустынный темный сквер, через который спешит домой... ну, например, учительница музыки. Выскочивший из кустов насильник получает решительный отпор, звучат выстрелы. Учительница музыки перешагивает через корчащегося на земле любителя удовольствий, прячет пистолет в сумочку и продолжает движение, насвистывая что-то из Брамса. Лично мне эта картина кажется нереальной. Скорее я себе представлю, как насильник отберет пистолет из дрожащих рук учительницы и, кроме совершения того, ради чего прятался в кустах, еще и разживется стволом. А вот с американской учительницей музыки ситуация может для злоумышленника закончиться плохо. Во всяком случае, стреляющая в преступника американка выглядит куда органичнее русской барышни. Почему?
Потому что предок нашей учительницы, скорее всего, сеял хлеб и оружие видел только у околоточных в базарные дни. Предок американской учительницы, даже если тоже сеял хлеб, все равно наверняка спал в обнимку с ружьем или неплохо владел револьвером. По крайней мере настолько неплохо, чтобы отбиться от бандитов или индейцев. История Соединенных Штатов – это история колонизации, которая сопровождалась тотальным отстрелом коренного населения. Плюс к этому – войны, которые шли на территории США, были уже войнами «стреляющими», а не «сабельными».
Поэтому в культуре и ментальности Америки (и не только Северной) огнестрельное оружие занимает прочное место. В отличие от культуры нашей, славянской. Вы можете припомнить у нас хоть кого-то, сравнимого с ганфайтерами? У нас когда-то существовал свой Буффало Билл? Имя Калашникова занимает в нашей массовой культуре такое же место, как имя Кольта в США? В общем, среднестатистическому американцу огнестрельное оружие куда привычнее, чем русскому или украинцу, и привычность эта формировалась столетиями. Соответственно, и вероятность того, что американец применит это оружие в экстремальной ситуации, куда выше.
Я помню, как нам, молодым лейтенантам, пришедшим из гражданских вузов, усатый дядька-инструктор бубнил лекцию о правилах применения оружия, а мы, одержимые мальчишеством, вместо того, чтобы внимательно слушать, мечтали скорее попасть в тир и ощутить в руках кило смертоносной стали. Между тем говорил дядька очень правильные вещи. Мне запомнился один любопытный тезис: «Забудьте все, что вам говорили об оружии. О том, что это способ напугать, подать сигнал, ранить и так далее. Оружие создано для того, чтобы убивать. Если вы, доставая пистолет, не готовы убить, не доставайте его, а еще лучше – не носите вовсе».
Почему-то я уверен, что среди американцев людей, готовых убить, на несколько порядков больше, чем среди нас. И дело тут не в агрессивности. К этой готовности их подводит генетическая память, которая у нас отсутствует. У нас же, я уверен, почти с каждым интеллигентным гражданином, который так ратует за свободное ношение оружия, в экстремальной ситуации случится то же самое, что с русской учительницей музыки. Я не об изнасиловании, конечно, а о том, что пистолет с 90-процентной вероятностью станет добычей преступника вместе с бумажником и бесценным айфоном. И, конечно, никого не испугает.
Что интересно, в нашей истории был период, когда оружия у населения было едва ли меньше, чем у американцев сейчас. Речь идет о послевоенных годах. Об этом времени следует помнить всем сторонникам разрешения оружия, потому что именно этот период ознаменовался беспрецедентным уровнем преступности, причем преступности вооруженной. (Кстати, блестяще показывает эту эпоху фильм «Место встречи изменить нельзя».) Тогда оружие было буквально у всех. Миллионы фронтовиков везли домой трофейные пистолеты, которые, по рассказам моего деда, были настолько распространенной и обыденной вещью, что менялись на сигареты. Пистолет был практически в каждом доме, и при этом, что удивительно, снижению преступности это не способствовало вообще никак. Более того, обилие и доступность стволов на какое-то время сделали вооруженные ограбления обыденной вещью. Советская власть с распространением оружия боролась жестко, и вкупе с другими репрессивными мерами это дало свой эффект: буквально за несколько лет преступность снизилась в разы, а вооруженные банды перекочевали с улиц на киноэкраны.
В общем, разрешить нашим гражданам носить огнестрельное оружие – это такая же нелепость, как, например, привить на нашу почву ювенальную юстицию. Мы – другие, и механическое копирование чужого опыта может привести к плачевным последствиям. Разве мало тому примеров?
Специально для газеты ВЗГЛЯД
