Я вполне разделяю идею, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Любому нормальному человеку нравится красота, безопасность, комфорт, и понятно, что большие деньги позволяют этим наслаждаться в большей мере.
#{best_opinions}Но есть какие-то границы, за которыми наслаждение жизнью во всех проявлениях превращается во что-то противоположное. Когда смотришь на проявления Большого Бабла, и вместо эстетического наслаждения и здоровой зависти (эх, мне бы так!) испытываешь совсем другой букет ощущений: от гнева до стыда. Вот такое чувство у меня вызвал репортаж Wall Street Journal про яхту г-на Мельниченко.
Бесстрастный репортаж, добытый журналистами на борту этой сказочной лодки, обвиняет сильнее любой социалки, обличает резче, чем судебное расследование. У меня этот репортаж вызвал сильнейшее чувство стыда.
Есть мера и грань, за которой защищенность, уют и комфорт, которые могут дать деньги, превращаются в обвинение. И я задумался: почему эта красавица-яхта вызывает во мне такие негативные эмоции? Ведь у какого-нибудь шейха эмирата Дубай яхта, скорее всего, не хуже, и подойдя борт к борту, шейх взглянет на эту «А» и скажет что-то вроде:
– Э! А! Ничего лодочка, бедно, да чисто.
Почему же яхту шейха осмотреть без отвращения можно, а яхту г-на Мельниченко не получается?
Сперва я решил, что все дело в бессмысленном потреблении. Чтобы насладиться свободой плавания, морем и ветром, совершенно не требуются ни серебряные лестницы, ни каюты из шкур, ни рога неведомых тахоргов на капитанском кресле. Но как же шейх? Какая-то двойная мораль получается: чужому шейху вроде как можно ковры в три слоя постелить, а нашему серебряные перила как приговор?
Возможно, потому, что у всякой яхты есть порт приписки. Родной порт, «материнский». И даже если зимует лодка где-то на Сардинии или на Борнео, родной порт у нее наш, российский. Эта яхта принадлежит владельцу из совсем небогатой страны. Из страны, где у граждан не осталось почти никаких социальных гарантий, где впроголодь живут старики и зачастую нуждаются в помощи дети, даже не инвалиды и сироты, а дети работающих за гроши родителей! Где сограждане владельца яхты «А» берут кредиты под сумасшедшие проценты (в т.ч. и в банке этого деятеля), и полжизни проведут в долговом рабстве, чтобы оплатить убогое жилье, работая от зари до зари...
Тот бэкграунд, на котором построена эта красавица, довольно-таки жуткий контраст дает с обводами бортов, с серебряными перилами лестниц.
Потом я спросил себя: а что, было бы легче, если бы ее вообще не было? Лежали б у Мельниченко на счету 300 миллиардов, было бы не так гадко? Так хоть кораблестроение и дизайн он своими деньгами двигает вперед, как раньше очень богатые люди «продвигали» своими заказами архитектуру и живопись. Микеланджело или Гойя тоже творили не в раю, Лувр или наш Петергоф строились не в самых благополучных условиях, и народ тогда жил уж точно не лучше нашего.
Возможно, фактор времени очищает некоторые вещи от неприятия. И то, что Лувр и Петергоф теперь не частные резиденции, а музеи – купил билет и вошел – сохранило им право на достойную жизнь. Их не разрушили до основания, а сохранили для потомков.
Но любому богатею – что наследному, что «бизнесовому» – следует помнить, как голодный, нищий народ поступал с теми, кто шиковал на его фоне. Об этом стоит помнить и нашему бизнесу, который в основной массе своей вырос не естественным путем (на таланте, трудолюбии, здоровой конкуренции), а на растаскивании общих ресурсов и бесстыдной поживе. Глядя в список «самые дорогие яхты мира», где наши урванты пытаются перещеголять арабских шейхов, хочется сказать им: не надо раскачивать лодку! Люди не слепые и такие вещи не прощают, они могут лишь терпеть – но и то до поры, до времени.
Источник: Блог Эраста Галумова
