Не буду лукавить, о том, что уход Суркова из АП может состояться ещё в этом году, я и думать не думал. Правда, ещё в июне с коллегами говорил о том, что на место ВЮ появился реальный претендент. Как раз Володин. Одним из признаков новой роли Володина стало то, что Сурков не участвовал в создании Народного фронта, главного инструмента Путина в ближайшем будущем, в чём ещё смогут убедиться те, кто сейчас не понимает, что такое ОНФ.
Эпоха Суркова с его уходом не закончилась. Более того, она только сейчас, прямо на наших глазах и начинается
Так что для меня новость стала как гром среди ясного неба, чем и была обусловлена моя первая реакция в «Твиттере» насчёт того, что вместе с Сурковым из российской политики уходит целая эпоха. Впрочем, уже довольно быстро я осознал, что всё ровно наоборот. Эпоха Суркова с его уходом не закончилась. Более того, она только сейчас, прямо на наших глазах и начинается.
Но сначала скажу пару слов о своём собственном отношении к Суркову. Теперь, когда его нет в АП, меня вряд ли обвинят в подхалимстве. Хотя те, кто меня знает, могут свидетельствовать, что я всё то время, которое находился в активной российской политике (то есть лет шесть–семь), отзывался о ВЮ как о самом умном и современном политике в стране. Впрочем, правильно было бы сказать не «политик», а «оператор политического процесса». Так, собственно, я его и называл в тех материалах, в которых комментировал его публичные выступления или действия.
Сурков, безусловно, один из самых успешных политических деятелей в новейшей истории России. И в основе его успеха лежат несколько базовых вещей: политическая интуиция, стратегическое мышление (воображение + способность к нестандартным ходам + обстоятельность, внимание к мелочам) и образованность.
В том, что касается образованности, есть одна деталь, которая мало кому известна. Во всяком случае, в публичном пространстве я этой информации не видел, хотя сам в разных аудиториях её приводил. Дело в том, что Сурков не просто образован, а современно образован, то есть знаком с самыми современными теориями, и не только социальными и политическими, но и естественнонаучными, особенно в той их части, где они образуют синтез с общественными науками и в целом с гуманитарным комплексом наук. Я говорю о той науке, у которой даже нет устоявшегося названия. В разных странах и в разных школах она называется по-разному: «нелинейная динамика», «теория хаоса» или «теория сложности» в США, «теория диссипативных структур» И. Пригожина, «синергетика» Г. Хакена и Дж. Келсо, «системная теория» Н. Лумана, «третья волна» О. Тоффлера, теория нестационарных структур в режимах с обострением Самарского-Курдюмова и пр.
Я даже не знаю, как называет её для себя сам Сурков (не было возможности спросить), но знаю, что труды представителей этой новой школы сильно – и в самую лучшую сторону – повлияли на него как на «оператора политического процесса». Желающие могут ознакомиться с книгами, например, Пригожина или Капра и убедиться, что некоторые места из выступлений и текстов Суркова не могут быть восприняты адекватно без знания «теории сложности» (остановлюсь на этом названии). Если вы увидите у Суркова разговор о «нелинейных методах управления», о «холизме», о «демократической системе, действующей на пределе сложности», о «дефиците сложности», о «топологических преобразованиях», о «динамичной, неустойчивой среде» как условии инноваций, о «подвижном, гибком порядке», о «саморегулируемых сетях» (самоорганизация), «сетях горизонтальных связей» и т. д., то знайте, это не фигуры речи и не красивые словечки. Это терминологический аппарат «теории сложности». Я в своё время, комментируя одно из выступлений Суркова, написал по этому поводу статейку «Новые ландшафты инновационной культуры», которая была опубликована на «Кремльорге», а теперь, вероятно, канула в Лету («Кремльорг» не открывается).
#{interviewpolit}К чему я, собственно, всё это рассказываю? К обоснованию названия моей статьи, в которой я утверждаю, что эпоха Суркова в нашей политике не закончилась с его уходом из АП, а только начинается. Вот все наперебой вспоминали предсказание Суркова о том, что «ЕР» на этих выборах не наберёт конституционного большинства, хотя и сохранит самую большую фракцию в Думе. Однако стоило бы комментаторам посмотреть более ранние выступления и тексты Суркова, чтобы понять, что само это положение дел было им «предсказано» гораздо раньше – в 2006–2007 годах.
Три цитаты: «Демократическая система – это система, действующая на пределе сложности. Вот предел этой сложности и является главным вопросом: где он? Зайти за него опасно, потому что в таком случае система развалится, нельзя чрезмерно повышать уровень энтропии в обществе. Если мы ниже предела, общество начинает стагнировать. Поиск этого баланса – задача и общества в целом, и наша». И ещё одна: «Мы говорили о том, что демократия – это сложная социальная система. Но сейчас она испытывает дефицит сложности. Централизация власти приобрела такой масштаб, дальше которого идти опасно. Есть границы, которые нельзя переходить. Если система слишком, сверхцентрализована – она становится непродуктивной...» Это 2006 год, ноябрь. «Консолидация, централизация власти была необходима для сохранения суверенного государства и его разворота от олигархии к демократии. Но уже сегодня и тем более завтра она может быть оправданна лишь в той степени, в какой служит целям перехода России на следующую ступень, на качественно новый уровень цивилизации». Это уже 2007 год, июнь.
Как видим, необходимость изменения политической (и шире – социальной) системы была осознана пять лет назад (на самом деле ещё раньше). Так что последующие шаги, предпринятые президентом Медведевым, являлись не реакцией на текущие вызовы, а планомерной работой по восстановлению творческих (продуктивных) способностей системы. И, как мы видим по нынешнему декабрю, замысел операторов политического процесса в России вполне удался. С одной стороны, общество пробуждается к творчеству (в том числе политическому), а с другой – система, изменяясь, сохраняется. Просто меняются её параметры, в том числе ключевые.
Какие именно? Вернёмся к вопросу о централизации. Вот Сурков говорит о «дефиците сложности». А что на другом конце спектра? Вот как ВЮ характеризовал советскую систему: «Простая, жёсткая, командная». В целом – архаичная. Именно этот вектор стал основным для критиков российской политической системы в последние годы. Однако путём точечных, топологически выверенных резонансных воздействий (а таковыми суть были реформы, предпринятые за четыре года Медведевым при непосредственном участии Суркова) система стала меняться, но – и это принципиально важно! – «не рывками и скачками, как прежде, а путём топологических преобразований, то есть без разрывов и потерь, без ущерба для целостности российской нации» (это тоже 2006 год). При этом – и тоже пять лет назад – Сурков предупреждал о некоторых вещах. Первое: «Не надо дружить с большевиками, не надо питаться их энергией – всё равно обманут» (понятно, что речь идёт о современных «большевиках», по духу и методам, а не по доктрине). Второе: «Задворки демократий всегда кишат радикалами. О них не стоило бы и вспоминать, если бы их не пытались использовать для ослабления национального иммунитета... Смесь дурно понятого традиционализма и либеральных суеверий прописывается простыми рецептами всем страждущим от нехватки денег, воображения и должностей. Бомбометания, баррикады, перевороты, погромы проповедуются (со стороны «суетящихся первертов с необыкновенной лёгкостью в мыслях») настойчиво и с покушениями на литературность». Такое впечатление, что написано сегодня, в конце декабря 2011-го, а не в 2006-м.
Что касается децентрализации, призванной обновить и стимулировать к творчеству (возможно, к пассионарности) наше общество, то этот процесс происходил постепенно, как и прописывал Сурков. Сначала в качестве инструмента были избраны федеральные партии, которым были обеспечены все возможности для того, чтобы начать работать с гражданским обществом. Однако партии наши стали такими жирными и заплывшими, что никакое гражданское общество им было не нужно. Ну разве что по приказу или для решения корыстных задач (победа на выборах). Тогда были либерализованы правила на региональном уровне. Расчёт был на то, что на региональном уровне партии находятся ближе к людям и смогут наконец-то реально представить их интересы.
Все эти шаги сказались и на столичной общественности, которая всё больше чувствовала свободу и использовала её для того, чтобы со всё большей настойчивостью критиковать политическую систему и тех операторов, которые старались сделать её гибче и современнее.
Вертикаль власти, выстроенная в 2000–2008 годах, фактически прекратила своё существование и вряд ли может быть восстановлена в прежнем виде
Что происходит в стране? Меняется топология политического пространства. Центры активности (режимы с обострением, с их положительной обратной связью) смещаются от центра к периферии – по отношению к политической системе с её вертикалью и порядком администрирования. Акцент в политическом пространстве теперь будет на пограничных областях, а не в центре. Вертикаль власти, выстроенная в 2000–2008 годах, фактически прекратила своё существование и вряд ли может быть восстановлена в прежнем виде. Этот процесс, естественно, сопровождается общей хаотизацией политического пространства. Дело в том, что политическое пограничье находится на границе правового поля (партийно-правового, как минимум). Можно сказать, что на границе хаоса – как раз там, где рождается новое.
Центрами активности становятся не формализованные и верхушечные политические партии и общественные организации (вроде официальных профсоюзов), а сетевые сообщества, принципиально неформальные и, как правило, незарегистрированные. Это новая реальность, с которой надо по-новому работать и с учётом которой надо выстраивать новые системы управления страной (нелинейное управление). Так что Сурков был прав, когда ещё в 2006 году предупреждал, что «от принуждения общество постепенно переходит к технологиям убеждения, от подавления – к сотрудничеству, от иерархии – к сетям горизонтальных связей». (Кстати, замечу, что у Путина и его команды есть прекрасный инструмент для работы в этом политическом пограничье – Народный фронт, возможности которого вообще ещё не задействованы, но который, я уверен, выйдет на первый план уже в январе. Я уже говорил в эфире РСН, что вполне представляю себе, как Путин позовёт москвичей на митинг Народного фронта, например, в парке Победы и придёт туда не только сам, но и с теми своими соратниками, к кому в обществе есть доверие: с Сергеем Ивановым, Дмитрием Рогозиным, Владиславом Сурковым, Станиславом Говорухиным и другими. Да и количество депутатов от Народного фронта в Думе позволяет создать там депутатскую группу, которая станет передовым отрядом Путина и, возможно, инструментом ребрендинга «ЕР»).
Так что сегодня мы, по существу, переживаем ту политическую реальность, которая была описана у Суркова пять лет назад и которую он же вместе со своими коллегами готовил, стараясь, обновляя политическую систему, не разрушить её. Поэтому я и утверждаю, что «эпоха Суркова» только начинается. Разумеется, я прекрасно понимаю, что Сурков в те годы был исполнителем политической воли Путина, но исполнитель исполнителю рознь. Есть исполнители, которые действуют в строго предписанном коридоре, а есть инициативные исполнители, которые предлагают руководству новые цели и методы их достижения.
К сожалению, внутри партийной части этой политической системы Сурков редко встречал таких же инициативных соработников, в том числе и в «Единой России». Давно было ясно, что правящая партия забронзовела и внутри неё включился тот же кадровый механизм, который погубил (по предсказанию философа Ивана Ильина) СССР, – «система отбора худших». Сурков же, например, в те же годы писал о «синергии креативных гражданских групп», но правящая партия такие группы либо не подпускала к себе (опасаясь конкуренции), либо просто-напросто использовала, плодя не сторонников, а оппонентов.
И ещё раз Сурков об одном из условий перехода России в постиндустриальный век, то есть в современность: «Спроектировать политический курс таким образом, чтобы правящее большинство в собственных интересах способствовало росту влияния и активности передового меньшинства, а именно: предпринимателей, учёных, инженеров, гуманитариев, деятелей искусств, управляющих, нового поколения политиков, то есть творческого сословия страны». Увы, правящее большинство не услышало Суркова, особенно по части «нового поколения политиков». Или?..
Или Сурков и не рассчитывал на то, что услышит? Ведь согласитесь, что ситуацию в правящей партии (то есть её коренное обновление, не только кадровое, но и по существу) можно было поменять и раньше при помощи «неистового администрирования» (ещё одно точное словечко ВЮ). Однако ясно, что при таком обновлении на место одних функционеров, озабоченных либо карьерой, либо самосохранением, пришли бы другие. Механизм административным путём поменять было невозможно. Однако сейчас, после поражения партии-победителя (прошу прощения за такой оксюморон, но ведь «ЕР» потерпела поражение и при этом имеет в Думе большинство, то есть победила), она сама, будучи сложной системой, начнёт реагировать на внешние вызовы и меняться. Так что результата Сурков добился всё равно, и при этом мы получили дополнительные дивиденды: просыпающееся общество и возможность реального обновления политической системы, а не её демонтажа.
Я думаю, что о политических взглядах Суркова ещё много напишут (да и сам он наверняка подкинет дровишек в огонь), может быть, и я сам. При этом хочу только отметить, что я, чрезвычайно высоко оценивая способности Суркова как оператора политического процесса, не считаю его работу в АП безошибочной. Мне кажется, например, что он допускал существенные кадровые ошибки в своей команде. Кроме того, я считал тогда и сейчас считаю ошибочным изъятие из российской политики в своё время Рогозина и вместе с ним умеренно-националистического тренда. Впрочем, об этом своём мнении я и самому Суркову говорил во время единственного длительного разговора с ним вскоре после «ухода» Рогозина из большой политики.
Так что Сурков не идеален, как и все мы, но в путинскую эпоху это был (хотя почему был, может, он и вернётся – теперь уже в публичную политику?) самый талантливый и успешный оператор политического процесса. И я с интересом буду следить за тем, как сложится его политическая карьера дальше.
Источник: Блог Александра Казакова
