В тот вечерний час, когда в небо над Москвой поднимался гигантский аспидного цвета столб дыма, а в новостях мелькали слова «Марьино», «НПЗ» и «взрыв», я поймал себя на стыдном чувстве: «Вот оно. Август настал. Но лучше уж так, чем иначе».

Как же так все совпало? Целый месяц – с поминок на поминки

Это было странное чувство облегчения. Про погибших сообщений не было – одна лишь беспроглядная туча бурлила на видео очевидцев. Поэтому не было и шока: неизвестность позволяла дышать и двигаться. В этой мгле таилась надежда.

Ведь то был не рухнувший самолет со стопроцентно предсказуемым итогом. Не прорванная плотина, обрекающая на неминуемую смерть города и поселки. Не теракт в школе. Не бомба на вокзале. Не финансовый коллапс, от которого ночью десяток тысяч сограждан влезет в петлю. Не война, большая или малая, в которой жертв не избежать.

А «всего лишь» техногенный взрыв с неясным результатом. «Пронесло, – стучало в висках после первых уточнений об отсутствии смертей. – Обошлось, надо же!» Неужто август промахнулся?

Тем вечером каждая залпом выпитая новость с места происшествия, каждое проглоченное видео: от «взрыва» к «пожару», от «НПЗ» к «промасленной траве» – рывками отгоняли отчаяние, возвращали мозг в колею дневной рутины. Оставляя в сознании лишь рубцы-зарубки: «Это август. Не расслабляйся. Будь начеку».

Каждый божий год мы с разбега влетаем в этот месяц катастроф, надеясь поскорее его проскочить. Месяц скорбных поводов вновь собраться и побалакать. Месяц ежедневных тостов «Помянем!», трибунных речей про «уроки трагедии», чужого зубоскальства «Такова ваша доля!».

Мы подмечаем на лету вешки лютых августовских годовщин, словно кресты по обочинам дороги. Но времени читать надписи нет – мы нынче сами в августе, будто в первый раз, мы смертельно рискуем, закладывая виражи, и не знаем, что ждет за поворотом.

#{image=926627}Как же так все совпало? Целый месяц – с поминок на поминки.

6-е – падение Грозного под ударами масхадовских боевиков.

8-е – начало войны «08.08.08» и взрыв в переходе под Пушкинской площадью в Москве.

12-е – гибель «Курска» и кладбищенский клич Ельцина «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить!».

13-е – авария поезда «Невский экспресс» из-за теракта.

14-е – старт чековой приватизации.

16-е – крушение поезда «Аврора» и столкновение самолетов на авиасалоне МАКС.

17-е – дефолт, теракт в Назрани и катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС.

19-е – никчемный и фатальный ГКЧП.

20-е – энергоавария, обесточившая половину Петербурга.

22-е – авиакатастрофа Ту-154 под Донецком, монетизация льгот и вступление в ВТО.

24-е – двойной теракт на самолетах, вылетевших из Москвы.

25-е – сгоревший купол Троицкого собора Петербурга.

27-е – пожар на Останкинской телебашне в Москве.

31-е – кораблекрушение парохода «Адмирал Нахимов», взрыв на Манежной площади Москвы и теракт у столичного метро «Рижская».

И в ту же пригоршню, «бонусом» к казням египетским, словно другого горя мало, – сентябрьское детоубийство в Беслане. Конкретные годы стерлись из памяти, слежались в огромный жернов на груди нации, превратились в общее «августовское проклятие» для огромной страны.

Ужасна тут не скорбь в режиме нон-стоп, не липкое ощущение катастрофичности русской истории недавних лет. А точное понимание фаталиста: каждое из подобных событий способно повториться вновь.

Страховки нет. Гарантий нет. Ты безоружен перед роком. Теракт или крушение, финансовый крах или внешнее вторжение – выбирай на вкус, отчего «накрываться простыней». Делать-то больше нечего: в момент катастрофы все летит к чертям – и нет в ней поэтому ни геройства, ни страдательного очищения, ни даже злой красоты.

Страшнее всего – официозные послесловия вслед каждому пожару, взрыву, обрушению, из которых всякий раз следует, что катастрофа была неизбежна. Когда по результатам проверок неясным остается один лишь вопрос: как же все это не навернулось раньше?

Самолет давно был неисправен, но летал. Дефекты плотины оказались заложены в конструкцию. Рамки металлоискателей даже не были включены. Разведка действий противника не велась принципиально. Огнетушители отсутствовали как класс. Риски от решения кабмина просчитаны не были, а зачем?.. Спохватывались после беды, всю Россию обкладывали инспекциями постфактум, сдачей нормативов для выживших – да много ли толку?

Какая беда неизбежна теперь? С кем же мы так воюем, что по столько теряем людей? Что ждет нас дальше? Из 150 млн граждан – готов ли сейчас хоть один воскликнуть с убежденностью: «На вверенном мне участке никакой жути не случится, я гарантирую это!»?

Когда в последний раз мы – целая страна – чувствовали твердую почву под ногами? В какой из годов могли позволить себе ослабить узел галстука, продохнуть свободно, откинуться в кресле, заречься «от сумы да от тюрьмы»? Когда отваживались просто помечтать?

В марте 2014-го, в разгар «Русской весны», когда уже близился спад ВВП? В 2013-м, при высокой нефти, еще до всяких санкций и девальваций? В 2007-м, перед «кудринским» кризисом, сотрясшим нашу «тихую гавань»? А может, в 2005-м, когда страна, казалось, отошла от глада и мора 90-х, снова принялась откладывать денежки и рожать детей? Или еще раньше, в седой уже древности?

Когда жизнь была не как на иголках? Да уж точно не сегодня!

Сейчас мы вновь, как ошалелые, несемся, не видя поворотов. Этим августом у нас пока что методично гибнут на дорогах, к слову. Бьются по всей стране, врезаются лоб в лоб, словно боятся опоздать на похороны. Как будто и не было автодорожных реформ, ремонтов трасс, ужесточений ПДД – август все языком слизал.

А еще сегодня в пику прошлым августам, вопреки вроде бы мирным денькам, гораздо сильнее, чем раньше, ощущаешь дыхание «Последних времен» – после которых «сентябрь» уж не настанет.

Не было такого в прошлые годы – а вот теперь появилось. Вдруг стало казаться, что Россия и целый мир вокруг превысили некий предел прочности, безвозвратно вторглись в зону турбулентности, живут на износ, из последних сил, движутся вперед на автомате, на кураже и уколах – лишь бы дотянуть до какого-то знакового рубежа, и там уж будь что будет!

Кажется, что вот-вот, уже завтра случится нечто глобальное, давно назревшее, после чего ничто не останется прежним. Что-то такое, про что в далеком будущем станут толковать: «Так к этому же все и шло!» – как нынче говорят про 1914-й, 1917-й, 1941-й...

Решающая война за Донбасс, которую не предрекает только ленивый? Нашествие «гогов и магогов» ИГИЛ* на наше южное подбрюшье? Показательная расправа над страной через обрушение нефтяных котировок, «трибунал» над «Боингом», иски ЮКОСа, лишение кубка мира, упразднение ООН, отключение SWIFT?

Крушение «углеводородной экономики» и арест наших «стабфондов», по привычке вложенных в американские бумаги? Антироссийский дележ Вашингтона и Пекина? Кроваво-огненное колесо майдана, в котором сгорит единая и неделимая Россия?

Интересно даже: успеем ли мы в ответ нажать красную кнопку?

Риски огромны, всеобщий неадекват зашкаливает, предсказаний масса, и ни одного достоверного. Мир сошел с ума, пока сбрасывал старую кожу, – и посреди этого бесконечного Августа стоишь ты, уязвимый и ни к чему не готовый, с недовыплаченным кредитом и недокупленной школьной формой на детей.

Как же хочется твердости под ногами! Как хочется взять и поверить, что всесильная власть, так ловко конвертирующая в свой заоблачный рейтинг всенародный запрос на общее дело, развитие и победу, действительно думает на пять шагов вперед.

Хорошо бы все «хитрые планы» вокруг снабдить проблесковыми маячками – а то не видно ж ни хрена в этом нефтяном пожарище. И вот еще смешной каприз: впервые с позднесоветского детства распланировать бы жизнь на десятки лет и уже сейчас придумать имена для внуков – как было бы здорово!..

Но сегодня пока лишь 14-е. Еще даже не середина месяца. Август в силе, он ждет себе подношений. Август ты, август, повелитель Последних времен, идущие на смерть приветствуют тебя!

Источник: «Федеральное агентство новостей»

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ