Как совместитель я работаю на факультете политологии МГУ. Пришлось изучать учебники, по которым учат политологов. Эти учебники написаны в основном в 1990-е годы, и за образцы для них были взяты самые популярные западные учебники 1970-80-х годов. Учебники хорошие, надо их изучать как основу.
Читаешь эти хорошие учебники, и охватывает странное чувство: о чем все это?
Но ведь наше общество – переходное. Его, кому ни лень, сравнивают с убежавшими от фараона евреями, которых Моисей сорок лет водит по пустыне. Чему же наших-то будущих политологов учат? Читаешь эти хорошие учебники, и охватывает странное чувство: о чем все это? Может, плохо переведено, не удалось подобрать русские слова и выражения? Понять содержание трудно, и главное, оно совершенно не связано с той действительностью политики, которую мы наблюдаем воочию, причем и на самом же Западе. Он, похоже, тоже переходит «куда-то вбок». О России и речи нет, она в этих учебниках практически не упоминается, иногда только помянут «Муссолини, Гитлера и Сталина».
Я в 90-е годы регулярно проводил 3–4 месяца в Испании, в университете. Там тоже после смерти Франко прошла либерализация и модернизация, и гуманитариев учили уже по «европейским» учебникам. Я их не читал, у меня другие курсы были, но разговоры студентов и аспирантов очень удивляли. Спрашиваю, откуда вы все это взяли? Все не так, ребята! Посмотрите вокруг, вспомните хоть свою историю. Мнутся, и чтобы начать говорить о реальности, делают усилие, как будто чтобы переключиться на другой язык. Насколько адекватнее и богаче мне казался разговор людей без высшего образования, даже малограмотных.
И что удивительно – в университете и даже на каждой кафедре прекрасные библиотеки! Стоят книги всех видных философов – от Аристотеля до постмодернистов. Каждая книга – клад, всегда есть что-то, открывающее глаза на нашу реальность сегодня. Даже если прямо не приложимо, дает импульс и простор для своих размышлений.
Тогда, в начале 90-х годов, наши студенты еще были совершенно не похожи на испанских, у наших еще была искра скептического разума и привычка увязать услышанное от преподавателя с той реальностью, которая «дана им в ощущении». Преподавать было труднее, но, похоже, имело смысл.
Сейчас в интернете возникают кружки, в обсуждениях которых просвечивают зачатки нового обществоведения – без догматического официоза советского времени и без навязанных нам штампов западных учебников «для массы».
Что следовало бы в этих кружках учесть? На мой взгляд, развитие их тормозит инерция советского обществоведения – зацикленность на «теории». Одни пытаются реанимировать конструкции марксизма, другие – сконструировать новую синтетическую теорию. Эти попытки тянут в схоластические споры, и признаков теоретического прорыва не видно.
Но зачем ограничивать себя этим узким коридором? Теория – очень ценная форма организации знания, но вовсе не единственная. Что же касается такой подвижной и текучей материи, как общество, особенно в периоды смут и трансформаций, то возможность описать ее в хорошей теории вообще сомнительна. Изменчивость объекта такова, что все почти понятия обществоведения не имеют «замкнутого» определения – это определение все время надо дополнять новыми содержательными уточнениями и оговорками.
Нынешний Запад – совершенно иная система, чем та, которую представляют учебники 1970-80-х годов. В России поколение рожденных в 1990-е годы мыслит и говорит по-иному, чем предыдущее поколение. Прервалась цепь времен – попробуй собрать ее рассыпанные звенья в теоретическую модель!
И при этом мы сидим на сокровищах эмпирического знания, достаточно обработанного, чтобы дополнить понятия обществоведения новыми содержательными уточнениями, которые дали бы им буквально новую жизнь. Но как раз желающих запустить руки в эти сокровища раз, два и обчелся. А ведь перед нами пример школы Броделя: он занялся «структурами повседневности», ползучей эмпирикой. Какую кашу и сколько ели в ХVI веке в разных слоях общества, как переживали чуму богатые и бедные...
Становится яснее ход становления капитализма и почему он так трудно приживается в постсоветской России – гораздо яснее, чем от чтения «Капитала» Маркса.
Социологи, которых в России немало, за последние 25 лет собрали «Монблан фактов», говорящих о том, что произошло и происходит в нашем обществе. А теории не создали! И вся эта гора фактов осталась втуне. Молодая интеллигенция копаться в эмпирике не желает. Она создает фантастические модели, в которых, глядишь, затвердеет философский камень. Вот тогда они все объяснят.
Ну ладно, эмпирические данные об актуальном моменте еще не отлежались, не превращены в учебники. Но ведь у нас есть уже систематизированная фактология огромного эксперимента русской революции. Тогда столкнулись 5–6 больших национальных проектов, опубликованы размышления главных авторов этих проектов, дневники свидетелей попыток реализовать эти проекты. Мало того, за этим великим экспериментом внимательно следил Макс Вебер – и оставил нам почти лабораторный журнал этого наблюдения. Ведь не один же «Краткий курс ВКП(б)» у нас под рукой. Изучение этого материала – как системы проблем – могло бы стать прекрасным учебным практикумом, сродни экспериментальному.
Вот, например, дать бы студенту-политологу такую задачу. А. Деникин писал, что ни одно из антибольшевистских правительств «не сумело создать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать. Большевики бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской табелью о рангах не поспевали за ними».
Пусть студент 5-го курса объяснит причины этого парадокса – ведь у белых было гораздо больше образованных кадров, большая доля деловых людей из буржуазии, интеллектуальная и военная помощь Запада. Эта проблема эффективности аппарата власти представлена в целом ряде глав учебников политологии, но только теоретически – так приложите теории к данному эмпирическому факту! И из таких фактов можно за месяц задачник составить.
Но от такого практикума бегут, как черт от ладана, и преподаватели, и студенты. Пережевывают идеологические байки – тоталитаризм, демократия.
А ведь наша нынешняя смута – эпизод той неоконченной революции. Как же нам вылезти из этой ямы, не обеспечив людей рациональным и доступным знанием?
Источник: Блог Сергея Кара-Мурзы
