Мы видим, что Москва становится все менее пригодной для нормальной человеческой жизни: тяжелая ситуация с экологией, километровые пробки, недоступное жилье... Мы имеем некомфортную среду обитания, причем для совершенно разных категорий жителей, что уникально. Можно было бы предположить, что город будет неудобен кому-то, и такое бывало в истории многократно: города меняли свои роли и функции, кто-то из них уходил, а кто-то в них переселялся. Москва же сегодня неудобна для всех. Проблема, на мой взгляд, напрямую связана с историей города: с тем, как он формировался, особенно в 20-м веке.
Наша столица подвержена тем же процессам, что и все мировые города, но движется она медленнее
Грубо говоря, сегодня в столице одновременно существуют три образа жизни, три пространственных схемы из трех различных эпох. Они противоречат друг другу. Представители трех этих групп, ежедневно пересекаясь в едином городском пространстве, предъявляют к нему совершенно разные, подчас диаметрально противоположные требования. Наша специфика в том, что Москва фактически зависла между временами. Объясню, о чем речь.
Первое и главное, что необходимо понимать нам с вами: каждая эпоха оставляет некий след деятельности человека на территории. Каждый этап исторического развития формирует свою специфическую среду: дороги, застройку, тип жилья, энергетики, транспорта, систем коммуникации. Вы легко опознаете любую эпоху по застройке. Но эпохи приходят и уходят, жизнь меняется. Старая среда, которая остается, какое-то время способствует процессу развития, а потом начинает его тормозить, мешая новому. И тогда человек принимает меры по перестройке пространства, чтобы оно оставалось комфортным и открытым будущему. Соответственно, от каких-то элементов среды приходится отказываться, чтобы расчистить место. Человечество живет, постоянно соизмеряя новые процессы своей деятельности с имеющимися пространственными решениями. Во всяком случае, так живет Запад. Давайте рассмотрим мировой опыт перестройки жизненного пространства.
Например, мы видим, как в 30-е годы сносятся огромные районы Нью-Йорка, переселяется 500 тысяч человек, чтобы освободить место для новых видов деятельности и чтобы город стал комфортней, в понимании того периода, конечно.
Мы видим, как после Второй мировой войны, в 50-е, Лондон полностью вычищается от всей старой промышленности. Ее переносят за пределы города, а Лондон остается для офисов, банковского дела, музеев, выставок, конференций. После этапов первой, а затем второй индустриализации мир проходит период перестройки городов, прежде всего столиц. И в этот период промышленность зачастую выводится вообще в другие страны – в Азию. А в города вводятся новые виды деятельности, в первую очередь офисно-административные. Параллельно развивается субурбия – жилая территория в пригороде.
Мы также видим, как в 60-е годы Жорж Помпиду расчищает Париж, прокладывает автомагистрали, пользуясь идеологией «город – для движения», и пускает по ним в город автомобильный транспорт, чем резко ускоряет темп жизни. Сегодняшнему Парижу эти дороги, конечно, уже мешают и странно выглядят на современном фоне. Но тогда они были нужны, так как решали проблему мобильности городского рынка труда и вовлечения в жизнь города прилегающих территорий. Мы знаем, что в истории, особенно 20-го века, были примеры, когда города сталкивались с ограничениями в своём развитии и решали эти проблемы достаточно радикально. Москва же, как многим кажется, идет по своему пути.
#{smallinfographicright=504944}Однако это неверно. Наша столица подвержена тем же процессам, что и все мировые города, но движется она медленнее из-за отставания в своём развитии. Обратите внимание, в Москве по-прежнему действует модель так называемого соцгорода 30-х годов, наравне с другими моделями – 60-70-х годов и 2000-х.
Если говорить об архитектуре и инфраструктурах, то в городском пространстве Москвы у нас много чего сосуществует, уже практически не уживаясь друг с другом. Есть старая Москва: Кремль, купеческие дома. Архитектурные решения купеческой Москвы в центре видны до сих пор. Затем Москва индустриальная, конец 19-го века, а затем Москва социалистическая, с промышленностью в центре города и огромными промзонами. «Селитебная», как говорили в СССР, часть, напротив, выносилась на периферию, приводя шаг за шагом к расширению границ Москвы по аналогии с «масляным пятном». Транспортные потоки индустриальной Москвы – утром в центр, к станку или кульману, вечером домой – в советский период, в основном на общественном транспорте.
И наконец, Москва офисная: город банков, сервиса, штаб-квартир, крупных компаний. Эта Москва в своём появлении отстала лет на 30, взрывным образом начав расти в 90-х. Это город, где люди среднего достатка ориентированы не только купить личный автомобиль, а то и 2–3 на семью, но и, по возможности, построить дом в пригороде. Как в Америке в 60-е. А кроме всего перечисленного, есть в Москве еще и «креативный город» – пространство для современных видов деятельности, для экономики знаний.
Итак, смотрите, мир развивается и последовательно проходит исторические этапы. Наша же страна пропускает этап за этапом. Яркий пример: в 20-м веке, с опозданием на почти сто лет, Советский Союз проводит первичную индустриализацию. Он разрабатывает модель «соцгорода», социалистическую версию индустриальных городов, характерную для 19-го века, которая внедряется, в том числе, и в Москве. А «соцгород», как мы знаем, построен так: в центре промышленное предприятие, вокруг него зона его обслуживания, а вокруг этой зоны – так называемые селитебные территории. И все люди утром садятся в автобусы, едут на предприятие, а вечером с него возвращаются в свою однокомнатную «хрущобу».
Все развитые страны прошли за это время те или иные этапы: кто две, а кто и три волны индустриализации. И каждый раз они перестраивали пространство под новые нужды. Мы же, пропустив несколько этапов развития, в начале 90-х одномоментно стали жить в трех временах! Как это выглядит? У нас в центре города, помимо административных структур, которые тоже занимают место и усугубляют трафик, расположены промышленные предприятия, не выведенные после войны, когда это делал весь мир. На эти предприятия, в центр города, утром едут люди на автобусах и метро, а вечером они возвращаются в свои квартиры. Это модель 30-х годов 20-го века, упомянутый выше «соцгород».
Одновременно мы развили субурбию, воплотив в 90-е годы, с опозданием на 30 лет, идеологию 60-х годов: мы позволили людям за 20 лет, без плана, понастроить домов вокруг Москвы, владельцы которых сейчас, естественно, парализуют движение на подъезде к городу. Люди живут в своём доме и едут утром на личном автомобиле в офисные помещения. Это другая модель, которая во всем мире пришла на смену первой. А у нас они работают одновременно. Еще одно кольцо, еще один поток, другой образ жизни и другая логика.
И плюс к первым двум образам жизни сегодня появляется упомянутая выше модель 2000-х годов – так называемый «креативный город», «город 3.0», который все ресурсы создает себе сам. Дом, который производит электроэнергию, холодильник, который сам заказывает продукты, и так далее. Новый класс производителей знаний, населяющий «креативный город», арендует жилье, а не покупает его. Эти люди мобильны, они живут по всему миру и предпочитают иметь 2–3 точки для коммуникации в крупнейших мировых мегаполисах. Машиной «креативный город» старается не пользоваться, он ходит пешком, так как в нем пешеходный масштаб, или же ездит на велосипеде. Экология и экономия ресурсов – на первом месте.
Итак, сегодня три пространственных модели – 30-х, 60-х и 2000-х годов – существуют в Москве параллельно и в равной степени, парализуя жизнь.
Описанные мною проблемы для мира не новы. С каждой из них по отдельности разные города в разных циклах своего развития обязательно сталкивались. Знание наработано, оно существует, все проблемы понятны. Все возможно, если иметь «карту» процесса, который ты хочешь обустроить. А когда это идет явочным порядком, то деятельность прорывается, как русло реки: больше воды – и река вышла из берегов. Всё стихийно. Вы же не будете обвинять реку за то, что она вышла из берегов? Так же и деятельность. Это стихия. Смысл архитектурно-пространственных и градостроительных решений заключается в том, что они должны предусмотреть и обустроить будущие процессы.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
