Я не верю в Москву. В Москве скучно, и она, по большому счету, уже сыграла свою роль. В Москву по-прежнему стремится со всех концов необъятной родины поток людей, она продолжает пухнуть, но это уже неважно – это инерция. Реально судьба страны уже больше не будет решаться в Москве.
Абсурдно ожидать от Москвы, «московских демонстрантов» какого-то «прорыва к светлому будущему
Поэтому, кстати, я смотрю довольно спокойно на очевидный «пшик», которым закончились «грандиозные московские митинги» минувшей зимы. Это в чем-то печально, но совсем не смертельно для дела демократии и развития страны. Во-первых, ничего такого уж грандиозного в тех митингах не было; видали мы, друзья, по-настоящему грандиозные митинги и демонстрации в конце 80-х – начале 90-х! Вот тогда да – то были миллионные шествия, и не где-то в закутках, а на Тверской, на Манежной...
Ну а главное – те митинги и не могли, по большому счету, ничего изменить. Повторюсь – Москва не решает. Более того; уверен, что в определенном смысле вся эта оппозиционность столицы, всё это «засилье белоленточников» в Москве – аберрация, обман зрения. Нынешняя Москва – это не двигатель реформ, а ровно наоборот – будущий оплот реакции. Не надо рассказывать про беззаветных хипстеров-метросексуалов и «революцию норковых шуб»; на деле, как только речь зайдет о реальных, назревших РЕФОРМАХ, Москва покажет свое истинное нутро.
Вообще, абсурдно ожидать от Москвы, «московских демонстрантов» какого-то «прорыва к светлому будущему» – по очень простой причине: потому что именно москвичи являются главными бенефициарами СУЩЕСТВУЮЩЕГО порядка вещей, нынешнего режима.
Оппозицию принято укорять в двух вещах: во-первых, в отсутствии внятных лозунгов и требований, кроме «Долой Путина!»; и во-вторых, в том, что она мало укоренена в «остальной России» и является своего рода «братством Садового кольца», «московской тусовкой» и т. п. Однако на самом деле эти упреки представляют собой полное описание внутренней сущности явления: оппозиция действительно – просто московская и околомосковская тусовка, занятая сугубо внутренними разборками, сводящимися к стремлению отпихнуть от кормушки нынешнюю клику и припасть к ней самим.
Главная проблема нынешней власти в одном: она никак не может убедить «оппозицию» в том, что ситуация вовсе не так стабильна, как кажется. Поэтому оппозиция и считает возможным самозабвенно «раскачивать лодку», по-детски резвиться и пихаться локтями в адрес «старших товарищей», создавая впечатление этаких «отморозков», готовых биться с ОМОНом за свержение Путина.
Но это – только до тех пор, пока не начнутся действительные подвижки. Начнись они – никаких демонстраций в столице не будет. А будет формирование добровольных карательных экспедиций: из Москвы – до самых до окраин. Москва это вполне может себе позволить – она ведь давно не только самый богатый, но и самый многолюдный субъект Федерации, превосходящий прочие субъекты не в разы, а НА ПОРЯДОК...
Реальная Россия – это провинция.
Основной конфликт эпохи давно назрел и перезрел: все дело в том, что сверхцентрализация, характерная для страны на протяжении последних трех веков, полностью исчерпала себя. Страну давно пора переформатировать; перестать, наконец, сводить всю российскую жизнь во всех ее проявлениях к обслуживанию московской тусовки... Однако это боязно, трудно подступиться, и, главное, невыгодно для самого крупного субъекта, подмявшего под себя все остальные.
Власти два десятка лет упорно ищут «национальную идею», мусолят всякий бред со всех сторон – но найти никак не могут; обычно такое бывает, когда то, что ищут, давно найдено, но не нравится «искателю», и он упорно продолжает искать «что-то еще».
Нацидея в двух замечательных русских словах: самостоятельность и самобытность. Это ведь просто – надо лишь определить, за что чаще всего наши люди склонны сами себя уважать. Обычно – за то, что наш человек ничего не умеет, но все может. За пытливость, находчивость и неординарность.
В провинции русские люди ближе к самим себе. Если б им там еще дозволялось самим собой управлять – могла бы получиться неплохая страна.
Источник: Блог Алексея Рощина
