«Потлач – ритуал взаимного одаривания индейцами. В некоторых видах потлача от человека требуется истратить все, что у него есть, чтобы не утратить честь и социальную роль в племени. В ряде случаев имущество даже не дарят, а просто уничтожают. При этом разрушение является высшей формой траты». Марсель Мосс.
Попробуй кто не украсить город к Новому году или еще к какой дате, мы от брюзжания быстро перейдем к обвинениям. Так и трон, и копье, и бусы вождя можно утратить
Послевкусие праздника – особое чувство. Оно знакомо всем народам вне зависимости от расы, веры и культуры. Но есть особенное чувство, знакомое жителям именно нашей страны, – это чувство после Большого Всенародного Потлача. Лучше всего оно описывается ощущением тяжелейшего похмелья в разгромленной квартире: как же это я так? Знал же, что не надо... Пить, кстати, для получения этой эмоции совсем не обязательно.
В столице бессмысленность и беспощадность народных гуляний становятся особенно наглядными, монументальными и донельзя иррациональными. В столице и размах потлача, и уровень организации, и отношение к людям, и послевкусие – все раздувается и пухнет до циклопических масштабов. Сейчас мы могли наблюдать День города, но и футбольный матч, и День ВДВ, и 1 мая выглядят ведь точно так же! Меняются декорации и поводы. Глубинный смысл потлача остается неизменным.
Что же характеризует наш Большой Всенародный Потлач? Во-первых, размах. Нам недостаточно вальсов на набережных под духовой оркестр, пусть этим наслаждаются пенсионеры в какой-нибудь унылой Вене или Зальцбурге. Нам нужен концерт-марафон, да погромче, пострашнее, с топаньем и хлопаньем! Но танцы будут лишь на сцене, она для того и построена, а для публики – полицейский коридор и железная ограда. Вы что сюда, развлекаться и удовольствие получать пришли? Давитесь и переругивайтесь, изнемогайте от жажды и иных неудобств, пока на сцене для вас будут надрываться профессионалы с шаманским воем под фонограмму.
Нам недостаточно традиционного фейерверка – если уж шоу, так чтобы в Книгу Гиннесса попало. И чтобы все шли три часа туда и пять часов обратно пешком, во тьме, по тропе из хрустящего мусора.
Недостаточно украшенных цветами и флажками домов – нам нужны гигантские, как можно более безвкусные декорации, да пострашнее, чтоб весь мир подавился и подивился: «Как на такое безобразие можно было ухнуть столько денег?! Да хоть сколько-нибудь!» Но у нас потлач, праздник бессмысленных трат, национальная традиция!
И всем знакомо послевкусие отменно проведенного потлача. Тяжкая похмельная усталость и удивление от самих себя: как нам удалось спустить на ветер столько сил и средств, а взамен получить лишь раздражение, оттоптанные ноги и воспоминания о том, как и сколько времени добирался домой, которые передаются в изустных преданиях потомкам. Особо ценятся потерянные в толпе дети, жены, вещи и приобретенные в ходе «веселья» синяки и ушибы. Апогей – ночевка в «обезьяннике». Вот тогда да, хорошо погуляли, есть что вспомнить, что потомкам рассказать и в дневнике описать. По усам текло, а в рот не попало – родом оттуда же, не иначе.
Казалось бы, праздничные улицы уже давно покинуло коренное изнеженное население. Наблюдают разве что с безопасного расстояния, по телевизору. Организаторам больших потлачей и до них-то дела мало: стоит заглянуть на любую окраину, сомнения сразу отпадут. Тем более нет верховодителям потлача дела до тех, кому принадлежат в праздничные дни столичные улицы: эти-то даже не электорат, а так, просто массовка. С давних пор зрители Большого Потлача воспринимаются организаторами как стадо. Отсюда и количество «пастухов» в камуфляже, задача которых – охранять это стадо вовсе не от нападения извне, а от самого себя, чтоб не ломанулось куда-нибудь «под флажки» и газоны не вытаптывало.
Получается, что никому ни до кого нет дела, все делается через... пятую точку, а праздники эти все равно происходят ежегодно. Тратятся на них баснословные суммы – последний столичный потлач обошелся казне в 220 миллионов (!) рублей. И это притом что часть расходов взяли на себя коммерческие организации.
Объяснить этот чудовищный размах, варварскую роскошь и иррациональную нечеловеческую организацию «гуляний» невозможно даже коррупцией: в конце концов, большие деньги требуют тишины, а не концертов с фейерверками. И почему нельзя красть так, чтобы в итоге никому ноги не оттаптывали, тоже непонятно. Более того, бывший московский мэр, прославившийся размахом потлачей за долгие годы своего правления, ввел в последний год режим жесткой экономии бюджета на празднования. И в тот же год свое место потерял. Не по одной этой причине, конечно. Но все же публика была разочарована. Да, мы все брюзжим по поводу любых общенародных праздников, но критическое брюзжание – часть ритуала. А попробуй кто не украсить город к Новому году или еще к какой дате, мы от брюзжания быстро перейдем к обвинениям – так и трон, и копье, и бусы вождя можно утратить.
И вот пытаясь понять, почему же с давних времен и до сегодняшнего дня мы в праздничном кураже ближе к индейцам, коренному населению Северной Америки, чем к соседям по континенту – европейцам, придется отойти от линейной логики в философские рассуждения.
Мы, как и индейцы, живем в огромной стране с непростым климатом. Трудно даже осознать ее размах, ее просторы и те испытания, которые наша земля готовит для любого смельчака, который решится здесь поселиться. Бесконечное, незаполненное пространство исторически окружало нас, земли, которые невозможно освоить, да что там, просто заселить, сформировали нашу ментальность. Ментальность эта во многом отличается от европейской, в частности ощущением бесплодности любых усилий, повседневным соседством с Необъятным, Нескончаемым, Непостижимым и при этом... реальным.
И чтобы все шли три часа туда и пять часов обратно пешком, во тьме, по тропе из хрустящего мусора
Там, где римские легионы пришли-увидели-победили, наши витязи пришли... и увидели, что на коне нашу Русь не объедешь, плугом не вспашешь, умом не поймешь.
И так, в блужданиях по этой материальной Бесконечности, шли века. Мы чему-то учились, где-то ошибались, но Бесконечность того, что мы называем Родиной, едва ли стала меньше. Цена человеческой жизни также не слишком изменилась: ну что мы все, когда такая степь, такой лес, такие берега, и есть ли та Сибирь вообще – может, выдумки?
А раз ничего не стоит человек со всеми его усилиями и хлопотами, то уж материальное-то вообще ерунда какая-то. И лучшее, что можно сделать с материальным, – это красиво, максимально шумно и эффектно пустить по ветру.
В итоге долгой и запутанной эволюции Россия вместо рассудочного и прагматичного общества потребления пришла к тому, что можно назвать потребительский потлач. Бессмысленный, беспощадный, бескрайний. Кредитный «Лексус», припаркованный у пятиэтажки, – вот примерно так, если описывать коротко, выглядит наше знакомство с обществом потребления.
При этом рано или поздно каждого из нас лично, а временами и всю страну, охватывает праздничное буйство в духе «бей посуду, я плачу!» Страх конечности, ощущение утраты, предусмотрительная осторожность – это все новообретенные категории для нас. Мы с молоком матерей впитываем Вечность, Бесконечность, Непостижимость и прочие характеристики, коими полны наши просторы. Что нам эти бумажки, мышиная забота о пустяках – чтоб сидеть удобно, зимовать сытно или спать спокойно... Нам и самим немного жутко, а уж всем остальным со стороны каково? Сразу должно быть ясно: вот идут войны Великой Бесконечности, им все нипочем. В огне Великого Потлача мы не только спалим зарплаты, пенсии, парковые скамейки и доступную ипотеку, мы еще и хороводом вокруг костра пройдемся и через огонь попрыгаем.
Источник: Блог Эраста Галумова
