Последние несколько лет в рамках антимебельной борьбы принято утверждать, что из армии в ходе сокращения увольняют чуть ли не исключительно боевых офицеров. Т.е. тех, кто принимал участие в боевых действиях. Мол, они против реформы и за это их выкидывают на улицу. До сего времени я этой темы касался только в комментариях, но сейчас хочу сделать отдельный пост.
#{weapon}Для начала напомню, что против реформы большинство офицеров, вне зависимости от степени участия или неучастия в боевых действиях. Вернее они не против реформирования армии, просто цели его им мало понятны, да и радикальное сокращение никому нравиться не может по определению. Так что даже не «против», а просто-напросто недовольны.
Теперь про боевых офицеров в высшем руководстве военного ведомства. Возьмем тех, кто по крайней мере был на войне комдивом и выше. Сейчас их несколько человек – Шаманов, командующий ВДВ, два командующих округами, может, еще кто есть, да подробности биографии есть не на каждого. Почему так мало?
Во-первых, большинство офицеров таки на войну ни разу не попали, потому что возможности такой не было, т.к. для стотысячной группировки в Чечне вполне хватало 20–30 тысяч. Причем генералов, которые сейчас теоретически имеют право занимать высшие должности в военной среде, среди них могло быть всего несколько десятков.
Но обязательно ли среди этих нескольких десятков генералов все достойны стать замминистра, начальником Генштаба или начальником управления? Это во-вторых. Согласитесь, что хороший боевой комдив необязательно станет хорошим НГШ. Может, его потолок как раз и есть должность комдива, где он на своем месте и отлично справляется со своими обязанностями. А вот выше он просто не справится. С другой стороны, не воевавший офицер вполне может соответствовать по рабочим качествам должности замминистра или начальника управления. Или их нарочно надо топить и не продвигать по службе?
В-третьих, не надо забывать, что пребывание в Чечне на командной должности совершенно не обязательно означает, что офицер, ее занимающий, проявил какие-то выдающиеся командные качества. Ведь этот командир вполне мог оказаться проходным и даже откровенно бездарным.
#{smallinfographicleft=526388}Перейдем к звену от полковника и ниже. Думаете, таких офицеров массово поувольняли, как это утверждают антимебельные военные эксперты? Для начала неплохо бы посмотреть на убедительную статистику в доказательство таких утверждений, а то до сих пор подтверждений подобной избирательности что-то никак не предъявят. У меня же совсем иные примеры перед глазами, в чем я лично убедился во время своей службы в 2008–2010 гг. Итак, на август 2008-го в моей части служили офицеры, воевавшие в Чечне и Южной Осетии. Может, их выкинули в ходе реформирования? Посмотрим на примере тех офицеров, про которых я точно знаю, что они принимали участие в БД:
– комбриг. В Чечне был начштаба 42-й дивизии, в нашей бригаде стал комбригом, затем получил звание генерал-майора и был переведен замкомандующим армией;
– замкомбрига. Служил в 42-й дивизии. Сейчас переведен в одну из подмосковных бригад на равнозначную должность;
– комбат. В 42-й дивизии прошел путь от лейтенанта до подполковника, был в ЮО. У нас являлся лучшим комбатом базы, постоянно поощрялся и награждался. Сейчас служит в одной из бригад ЮВО.
В других частях регулярно сталкиваюсь с офицерами, за плечами которых не один год в Чечне, участие в принуждении Грузии к миру. Служат, и вполне успешно служат.
Старшину я бы выкинул с позором, потому что он непрерывно пил, не обеспечивал нас и половиной необходимого имущества, а то, что получал, все время умудрялся посеять
Ну а как же все-таки с увольнением боевых офицеров, неужели его совсем нет? Думаю, что есть. Ведь сокращали офицерский корпус с 335 тысяч до 220 тысяч, так что кто-то да попал. Я помню первое сокращение в ходе реформы на нашей базе осенью 2008 года, когда были выведены за штат некоторые офицеры. В нашей роте им стал один из командиров взводов. Капитан в возрасте под 40 (и при этом до сих пор взводник!). Он был полным пофигистом, клал с прибором на службу, на войне не был. Он считается ценным кадром?
При следующем сокращении зимой 2009 года убрали замкомбата. Я провел с ним на одном посту в горах три месяца, после чего с чистой совестью могу сказать, что поделом. Абсолютная неспособность руководить людьми и забивание на свои обязанности. После сокращения у нас устроился в одну из военных комендатур. Как-то пытался нам рассказать, что воевал в Чечне, с эдаким бахвальством. После того как мы немного уточнили степень его участия, подсказав, что сами там были, он сдулся и замолчал. Оказывается, в 2004-м туда ненадолго в командировку заскочил, в БД участия не принимал.
После сокращений остались служить наш старшина роты (старший прапорщик), который несколько лет провел в Чечне, да один из командиров отдельных взводов, который в 42-й дивизии был взводником. Из нескольких уволенных офицеров я не знаю ни одного, кто принимал бы участие в БД. Старшину я бы выкинул с позором, потому что он непрерывно пил, не обеспечивал нас и половиной необходимого имущества, а то, что получал, все время умудрялся посеять. Его жалели исключительно из-за детей, находившихся у него на содержании. Вот нужен такой «боевой» кадр? Толку от его ветеранства...
Ну и еще парочка примеров того, что участие в боевых действиях – это отнюдь не показатель грамотности и порядочности того или иного человека.
1. Лето 1999 года, я попадаю в 255-й полк. Ротный воевал в Первую чеченскую. Поскольку в то время активно практиковалась сдача солдат на работы частникам, то сей боевой офицер ничтоже сумняшеся продал меня и еще нескольких сослуживцев на поля для прорыва сорняков на пару месяцев. Хозяевами километровых полей, у которых мы должны были работать, оказались ... чеченцы. Боевой офицер продал своих солдат на работы «чехам». Достойный человек, правда?
Сентябрь 1999 года. Сводный батальон полка уже убыл в Дагестан, отражать вторжение боевиков, а наш находится на полигоне и готовится отправиться туда же. День получки денежного довольствия, которое в то время составляло для солдат срочной службы 30 рублей в месяц. Ротный, который готовился стать замкомбата, заходит в расположение и с надрывом рассказывает про то, что батальон в Дагестане понес потери, поэтому нужно помочь семьям погибших: «Парни, вы согласны не получить зарплату, а отправить ее в помощь родным тех ребят?» Конечно, мы были согласны. Только ротный их, оказывается, хотел просто пропить, а потерь на тот момент наши еще не понесли.
В ноябре 1999 года при подрыве в Чечне этот офицер получил ранение в лицо.
2. Новый ротный в Чечне показывал чудеса «героизма». Он страшился любого выстрела, бросал роту на позициях, когда ему становилось боязно, убегая в тыл, а в Грозном, когда ожидалось боестолкновение, он требовал, чтобы мы обязательно шли впереди него (типа телами прикроем). В марте 2000-го он каким-то образом добился перевода из Чечни назад в Волгоград. Перед Чечней он только стал старлеем, сразу после Чечни (за 6 месяцев там) – капитаном. Патологически ненавидел и презирал солдат. Такого боевого офицера тоже надо холить и лелеять?
Когда в следующий раз услышите привычный плач про увольнение самых боевых, то вспомните этот пост. Жизнь-то – она разная.
Источник: Блог Дениса Мокрушина
