Далеко не все резонансные события в сфере культуры, вызвавшие повышенный интерес общества в 2017 году, связаны непосредственно с искусством. Как обычно, политика оказалась важнее.
«Бандеровцы» на Григорьевской премии
До недавних пор Григорьевская премия была мероприятием камерным – эдакий поэтический междусобойчик, богемная тусовка для узкого круга ценителей. «Народная слава» пришла к ней только в 2017 году, когда в список финалистов угодила украинская поэтесса Лиза Готфрик, чья общественно-политическая позиция представляется, мягко говоря, неоднозначной.
С одной стороны, Готфрик известна эпатажными стихами про то, как молодая украинка «полюбила москаля», а потом его зарезала его, как «кабанчика». С другой стороны, общий стиль авторши – это откровенный стеб и панк, так что непонятно, следует ли все это воспринимать всерьез. В любом случае она ездила волонтером в «зону АТО» и с удовольствием позировала на фото в камуфляже. На панк такое уже не спишешь.
Рунет в массе своей не стал утруждать себя рефлексиями по поводу того, где проходит грань между жизнью и искусством. Это в общем справедливо: если нечто выглядит как утка, ходит как утка и крякает как утка, то стоит ли изыскивать возможные объяснения в духе сложных постмодернистских условностей, почему это не утка – или все-таки утка, но не бандеровская, а если и бандеровская, то понарошку, в духе косплея. Так на оргкомитет Григорьевской премии обрушилась дубина народного гнева.
Лиза Готфрик (фото: кадр из видео)
|
Кульминацией сюжета стало решение оргкомитета девушку с конкурса снять, но снять окольными тропами – якобы за то, что она «использовала положение финалиста для сбора средств» (уточним, что деньги ей нужны были на поездку в Санкт-Петербург, где должно было состояться вручение премии). Этот, прямо скажем, лицемерный ход вызвал шквал критики уже с другой стороны, и критики вполне справедливой: если уж осрамились один раз, номинировав одиозного персонажа, так зачем позориться вторично, дисквалифицируя его по явно формальному поводу?
Так или иначе, все герои этой истории оказались в выигрыше: авторше – пиар, Григорьевской премии – пресса, блогерам – повод для сражений в социальных сетях.
Гнойный побеждает Оксимирона
Пока литературная богема пыталась объяснить самой себе, почему дурные и никому не интересные стихи – это не фуфло, а «нечто актуальное», широкие народные массы сделали собственный поэтический выбор. Рэп-баттл между Оксимироном и Гнойным (он же Слава КПСС) без преувеличения можно считать историческим событием, во всяком случае в контексте культурологии: 30 миллионов просмотров – это не шутки и не «просто случайность».
Эти люди в буквальном смысле вернули поэзию на стадионы, как 1960-х, когда стихи Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной и других молодых поэтов собирали полные залы. Они сумели создать сюжет, который отозвался в обществе, а скандальный компонент был обеспечен наличием обсценной лексики, которая вызвала гнев Роскомнадзора, и антисемитскими (предположительно) выпадами со стороны Гнойного в адрес Оксимирона. В итоге их поединок вызвал интерес далеко за пределами рэперской субкультуры.
На событие откликнулись ведущие критики страны, вполне серьезно рассуждавшие о литературно-философском аспекте противостояния двух рэперов. Те, в свою очередь, не стали размениваться на очевидный молодежный эпатаж и, помимо матерной ругани и прочего хулиганства, обильно снабдили свои тексты аллюзиями на литературные труды и философские концепции. Политический аспект тоже проявил себя: следуя давней русской традиции, соперники распределили роли соответственно классическому антагонизму между «западниками» и «почвенниками». Оксимирон в данном случае отвечал за прогрессивный фланг, а Гнойного поддержали «ватники».
Впрочем, было бы несправедливо оценивать исторический рэп-баттл как очередной эпизод столкновения «либералов» и «патриотов». Как и всякий подлинно оригинальный феномен, этот сюжет не вписывается в ходульные рамки политических диспутов. Например, писатель Дмитрий Быков*, известный своей либеральной позицией, похвалил за начитанность обоих участников. Еще более либеральный Артемий Троицкий* напророчил Гнойному рост популярности. А супружеская пара Анатолия Чубайса и Авдотьи Смирновой вовсе раскололась: мужу оказался по душе Оксимирон, жене – Гнойный.
В свою очередь Иосиф Кобзон, Иосиф Пригожин и Юрий Лоза сурово осудили падение нравов и нецензурную брань. В общем, каждый увидел в этом баттле что-то свое – никто не остался равнодушным.
Райкин против Мединского
Нынешний год выдался непростым для театра «Сатирикон»: в ходе прокурорских проверок были выявлены серьезные нарушения и конфликт интересов – как утверждается, в ряде случаев получателями государственных средств выступали организации, прямо связанные с директором и худруком театра. Константин Райкин воспринял это как личную месть со стороны министра культуры Мединского: «Он не может мне простить моего высказывания на съезде Союза театральных деятелей и того, что я несколько раз уличал его в неправде».
История действительно тянется с прошлого года. Тогда Райкин отметился резким выступлением, где заявил о цензуре и вмешательстве государства в искусство. Можно ли считать нынешние прокурорские проверки следствием того демарша, вопрос отдельный, но Райкин связывает их однозначно и теперь просит у того самого государства защиты от гонений:
«Ну давайте, дорогие друзья, как-то урезоним нашего министра, который просто целенаправленно, планомерно вредит государственному театру, которому скоро исполнится 80 лет, который создал Аркадий Райкин, которым я руковожу 30 лет. У этого театра есть очень серьезные заслуги, мне кажется, перед отечественной культурой».
Минкульт отреагировал на обвинения с недоумением. «Заявление о шести прокурорских проверках, которые, по словам Райкина, были организованы министерством с целью «запугать» руководство театра, по меньшей мере абсурдно», – отрезал замминистра Александр Журавский. При этом он утверждает, что проверок было не шесть, а всего две, и их целью было разобраться в сложной финансовой ситуации в «Сатириконе». Таким образом, речь идет не о политике, а о бухгалтерии: озабоченность вызывают показатели эффективности работы театра.
В общем, скандал для нынешней эпохи вполне классический. Фронда за государственный счет – дело обоюдоострое, издержки очевидны.
Министр и его диссертация
Независимо от бухгалтерии Райкина, к Владимиру Мединскому действительно имеются вопросы. В частности, к его диссертации. В октябре экспертный совет ВАК по истории рекомендовал лишить министра ученой степени доктора наук. Оппозиция встретила эту новость ликованием: казалось бы, дело уже решенное, разоблачение злодея состоялось. Но впоследствии выяснилось, что мнение экспертного совета имеет рекомендательный характер, а последнее слово остается за президиумом, который, как и ожидалось, к экспертному совету не прислушался и степень за Мединским сохранил.
Хайп вышел изрядный.
Судя по всему, диссертация министра и впрямь далеко не безупречна. Как утверждают составители заявления в ВАК, она «пестрит грубейшими ошибками, которые трудно себе представить даже в курсовой работе студента исторического факультета». В частности, ученые резко раскритиковали замечание автора о том, что у православных верующих все книги были написаны на русском языке и потому были понятны широким массам, в отличие от католиков, которые практиковали латынь, недоступную народу. «Не нужно быть историком, чтобы оценить почти неправдоподобную для ученого-гуманитария степень невежества автора этой фразы – в одном предложении он сумел показать, что ему ничего не известно ни о таком феномене, как церковнославянский язык, ни о переводе Священного Писания на немецкий язык, сделанном Лютером», – отмечают заявители.
В социальных сетях сюжет восприняли примерно с той же амбивалентностью, что и конфликт Никиты Михалкова с «Ельцин Центром» годичной давности. В этом смысле министр культуры чем-то схож с заслуженным режиссером: оба активно поддерживают консервативный дискурс, но не слишком популярны среди патриотически настроенной публики. Поэтому атаки либералов на Мединского воспринимаются в том же ключе, что и скандалы с Михалковым – по известной формуле про жабу и гадюку.
Битва за Исаакий
В январе губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко заявил, что Исаакиевский собор будет передан Русской православной церкви. Возмущенная общественность встала на дыбы, усмотрев в этом атаку на секулярные свободы и прочую экспансию религиозного обскурантизма. Начались митинги, выдвинулись активисты, депутаты петербургского заксобрания Максим Резник* и Борис Вишневский оказались в первых рядах. Хабитус обоих персонажей не оставлял сомнений в их происхождении, так что сетевым антисемитам выпала большая радость. Кто-то раскопал, что настоящая фамилия Вишневского – Кролик, и шутки потекли рекой.
На почве антисемитизма отметились не только сугубо сетевые деятели. В неприятную ситуацию угодил зампредседателя Госдумы Петр Толстой, который неосторожно заметил: «Люди, являющиеся внуками и правнуками тех, кто рушил наши храмы, выскочив из-за черты оседлости с наганом в семнадцатом году, продолжают дело своих дедушек и прадедушек». Это уже не анонимные сетевые шуточки про Кролика. Потом пришлось оправдываться и извиняться.
В результате в скандал вмешался лично Владимир Путин. Во время прямой линии в июне президент четко обозначил свою позицию, заявив, что Исаакиевский собор «был построен не как музей, а как церковь, для отправления религиозных культов, чтобы люди там молились». После этого страсти поутихли, но в итоге что-то пошло не так – решение так и не было согласовано, ситуация зависла в неопределенности и на данный момент вопрос о передаче собора не стоит.
Доброе слово и автомат
Открытие памятника Михаилу Калашникову, к великому сожалению, тоже оказалось событием амбивалентным. С одной стороны, все нормальные люди понимают, что создатель русского бренда мирового значения заслуживает памятника в Москве. С другой, не все люди – нормальные, нашлось немало тех, кому сама идея показалась кощунственной, поскольку «конструктор оружия = смерти конструктор». Параллельно прогрессивная общественность разругала художественные достоинства монумента.
«Даже в советские времена этот истукан не прошел бы худсовет. Ну что же мы так уродуем свой город, позоримся перед всем миром?» – возмущался, к примеру, Андрей Макаревич.
Схема штурмовой винтовки Шмайссера на памятнике Михаилу Калашникову (фото: Михаил Почуев/ТАСС)
|
Однако настоящий скандал разгорелся, когда публика присмотрелась к чертежам, изображенным на боковой стеле. Военно-исторический редактор журнала Rolling Wheels и бывший сотрудник Центрального музея Великой Отечественной войны Юрий Пашолок
заметил, что это схема штурмовой винтовки Шмайссера.
Подобные казусы всегда портят впечатление, а тут, что называется, «нарочно не придумаешь», памятуя старый и ангажированный спор о том, что Калашников якобы сплагиатил свое творение как раз у Шмайссера. По горькой иронии судьбы миф оказался настолько живуч, что воплотился буквально в камне.
Но авторам памятника надо отдать должное: сразу признались, что недоглядели, публично извинились и все исправили.
С новым 1937 годом!
В мае СК РФ возбудил уголовное дело о хищениях в особо крупном размере в театре «Гоголь-центр», в квартире его худрука Кирилла Серебренникова были проведены обыски. Сейчас он находится под домашним арестом, но продолжает работать дистанционно.
С тех пор об этом деле не высказался только ленивый. При этом юридическая сторона вопроса мало кого интересовала, а роли были распределены заранее: все мастера культуры и прочие «лучшие люди города», разумеется, горой встали за коллегу. Дело заранее обозвали политическим, тенденции стали сравнивать с 1937 годом, а самого Серебренникова – с Мейерхольдом, который был расстрелян при Сталине. Не остался в стороне и Запад, где пресса трактовала эту историю как «очередной пример диктатуры Путина».
Между тем сам Путин подал сигнал попридержать коней: «Обыски и изъятие документов там проводились при силовой поддержке, и ничего умного я здесь не вижу, потому что нет никакой необходимости заявляться в театр, в бухгалтерию с силовой поддержкой, это просто нелепо». Тем не менее, президент резонно заметил, что окончательные выводы должен сделать суд.
Как это дело будет развиваться дальше, вопрос открытый. Складывается впечатление, что государство относится к главному фигуранту щадяще: из СИЗО отпустили, домашний арест оформили, только что меру пресечения на подписку о невызде не заменили. При этом режиссеру «не мешают работать» согласно личному указанию президента. А уж визит Дмитрия Пескова на премьеру балета Серебренникова и вовсе рассматривался многими как очередной «сигнал сверху» – мол, никто тут лютовать не намерен.
В любом случае сюжет заметно взбудоражил общество, и в какой-то момент довольных не осталось вовсе. Прогрессивная общественность кричит: «1937!», патриотическая общественность ворчит: «Маловато 1937!» Одним словом, все при деле.
И даже в области балета
Не миновали в этом году скандалы и святая святых русской культуры – Большой театр, где все тот же Серебренников поставил балет «Нуреев». Прелесть этого сюжета в том, что он наилучшим образом отражает всю сомнительность начинки авангардного искусства в современной России. Ведь скандальность постановки не имеет отношения к художественной части вопроса, а только и исключительно к пиару.
То, что режиссер «Нуреева» – арестованный Серебренников, автоматически обеспечило интерес к проекту. Вторым компонентом информационного успеха выступила фигура самого героя – знаменитого советского танцовщика Рудольфа Нуреева, который был «невозвращенцем», гомосексуалистом, да еще и умер от СПИДа. С третьим ингредиентом скандала помогли борцы за нравственность, прослышавшие о том, что в ряде сцен артисты танцуют обнаженными, а на задник сцены проецируется огромное изображение Нуреева в костюме Адама.
В результате премьеру, которая должна была состояться летом, отменили – якобы по личному распоряжению министра культуры, который возмутился наготой и срамотой. Но потом выяснилось, что не отменили, а перенесли, и не из цензурных соображений, а по причине того, что постановку не успели доделать. Но это уже никого не волновало: скандальный сюжет зажил своей жизнью. С одной стороны – голые на морозе, с другой – сатрапы, душители свободы.
Таким образом, резонанс был обеспечен загодя и совершенно не зависел от художественных достоинств собственно балета. Но многие оценили их достаточно высоко. «Есть какие-то моменты спорные, но в целом, наверное, с точки зрения творческого поиска и такой творческой феерии, это событие, мировое событие», – поделился своими ощущениями Дмитрий Песков. А вот Владимир Мединский от комментариев, по сути, воздержался – из принципиальных соображений.
«Матильда»
Золотая медаль – золотому сюжету. Тут двух мнений быть не может: «Матильда» – это главный блокбастер года. К сожалению, блокбастер не кинематографический, а сугубо информационный. Но, тем не менее, какой сюжет, какие страсти!
Свежо предание, так что лишний раз пересказывать этот сюжет нет смысла. На ниве скандалов это был год «Матильды» или Натальи Владимировны Поклонской – тут уж кому как больше нравится.
Примечательно, что последний аккорд прозвучал аккурат к Новому году. Директор Госархива Лариса Рогова подтвердила подлинность фрагмента из дневника балерины Матильды Кшесинской, в котором она написала о беременности от цесаревича, будущего императора Николая II.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом