«Недоизвинения» Макрона перед африканцами дают шанс России

Президент Франции Эммануэль Макрон выступил 27 мая с речью в столице африканского государства Руанда – Кигали, признав «тяжелую ответственность» Франции за геноцид народа тутси в 1994 году. Однако извиняться за действия Франции в период геноцида он не стал, хотя некоторые СМИ восприняли его речь именно так.

Макрон посетил в Руанде мемориал жертв геноцида, где в братской могиле похоронено 250 тысяч человек. До него это делал в 2010 году Николя Саркози, который признал «ошибки» Парижа в 1994 году, но также не стал извиняться. С тех пор ни президент Франции, ни какие-либо ответственные должностные лица Парижа в Руанду не приезжали, а в 2015 году Руанда отказалась дать агреман (согласие на приезд) новому французскому послу Фреду Констану. Эти годы отношения между Парижем и Кигали находились в урезанном виде из-за категорических требований руандийцев к французам извиниться. Сейчас по итогам визита Макрон на пресс-конференции допустил возможность возвращения в Кигали французского посла.

Напомним, что в 1994 году «вечная» гражданская война между народностями хуту и тутси переросла в спланированную операцию по геноциду тутси, сочувствующих и членов смешанных семей. В результате за три месяца было убито (в основном подручными средствами – мачете и топорами) около миллиона человек, то есть темп уничтожения людей в несколько раз превышал Холокост гитлеровцами европейских евреев. Европейское сообщество было увлечено в тот момент войной в Боснии и «пропустило» геноцид в Руанде, хотя одними из первых были зверски убиты как раз белые солдаты миротворческого контингента – бельгийцы.

Сейчас власти Руанды и конкретно президент Поль Кагаме обвиняют Францию, во-первых, в том, что она в лице президента Франсуа Миттерана из корыстных побуждений много лет поддерживала режим «Власть – хуту!» и власть президента Жювеналя Хабиариманы, чем фактически благословила геноцид тутси. Во-вторых, французы сильно «опоздали» с так называемой операцией «Бирюза» – частичной передислокацией в Руанду десантников из Конго. К моменту их прибытия уже всех убили. В-третьих, Париж длительное время снабжал правительство хуту оружием и тренировал полицейских-хуту. В-четвертых, французские десантники, «спасая мирное население», вели себя, скажем так, избирательно. Проще говоря, беженцев тутси, которых как раз массово и убивали, и членов смешанных семей под охрану не брали и даже высаживали с грузовиков. Зато французы организовали коридор в Заир для членов правительства хуту, напрямую ответственных за геноцид. По сути, французы брали под защиту не тех, кого убивали, а тех, кто убивал. Отдельная история с выдачей из Франции и Бельгии известных деятелей геноцида. Если это и происходит, то их передают в Гаагу, а не в Кигали.

На эту тему
• Чего добьется Макрон фрондерством в НАТО
• Почему Макрон поверил вранью Зеленского
• Евросоюз нашел слабое место Лукашенко

Речь Макрона была очень пространной, насыщенной литературно-поэтическими эпитетами. Его спичрайтеры постарались максимально приблизить речь французского президента к африканскому ассоциативному ряду. Он, например, сказал, что о геноциде тутси в Руанде «помнят даже птицы», которые 7 апреля, в день памяти жертв геноцида, «перестают петь». Очень понятный для Центральной Африки образ. Макрон даже пытался говорить на языке киньяруанда, несколько раз повторив слово «ибука» («помни!»). Это неформальный слоган кампании памяти жертв геноцида.

Тем не менее основной посыл Макрона сводился к тому, что Франция могла допустить ошибки, но сильно не нагрешила и не может быть признана «соучастницей» геноцида. Несколько ранее специальная французская комиссия частично рассекретила документы 1994 года и написала на имя президента Макрона доклад о роли Франции в событиях в Руанде. «Французские власти продемонстрировали слепую поддержку расистскому, коррумпированному и репрессивному режиму», заключила эта комиссия. Однако главное обвинение, которое звучало в адрес Парижа со стороны нынешних властей Руанды (в «соучастии» в преступлениях геноцида), «не нашло подтверждения».

От этого Макрон в своем выступлении и отталкивался. «У убийц, которые охотились (за тутси – прим. ВЗГЛЯД) на болотах, холмах, в церквях, не было ничего общего с Францией. Пролившаяся кровь не обесчестила оружие и руки наших военных, которые тоже видели невыразимое, залечивали раны и пытались сдержать свои слезы», – сказал Макрон.

Насчет «слез французских военных» есть определенные сомнения, и не только в Руанде, но и в самой Франции. В психологическом плане наиболее серьезно пострадал канадский генерал голландского происхождения Ромео Даллер, в 1994 году – командир миротворческого контингента, которого затем долго преследовали тени убитых руандийцев, и он несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Сейчас он сенатор Канады от Квебека. Проблемы были у семей бельгийских спецназовцев, которые составляли личную охрану премьер-министра Руанды Агаты Увилингийиманы. Их долго пытали, кастрировали и затем сожгли. А вот лояльное поведение французских солдат очень подробно описал журналист «Фигаро», находившийся в те дни в сельских районах Руанды, Патрик де Сент-Экзюпери, внук знаменитого писателя. По его словам, десантники получили инструктаж, прямо противоположный реальному положению дел. Им перед передислокацией в Руанду сказали, что это тутси убивают хуту, а не наоборот. И это, похоже, отображало позицию официального Парижа. С критикой выступает, помимо прочих, и бывший министр обороны Франции Франсуа Леотар.

На самом деле позиция Франции действительно заключалась в поддержке режима хуту, что в Париже не отрицают, но стараются лишний раз внимания не привлекать. Тутси изначально воспринимались французами как проводники влияния Великобритании и США, а попытки контратак тутси с территорий соседних с Руандой Уганды и Бурунди оценивались как «внешнее вторжение». То есть таким вот печальным образом Париж пытался в колониальном стиле XIX-XX веков соперничать в Тропической Африке с англосаксами за территорию и ресурсы. Путем поддержки одного племени против другого. И это всего лишь каких-то тридцать лет назад при президенте-социалисте.

Некрасиво, но признать такое – выстрелить себе в ногу. Отсюда и сложность словесно-поэтических оборотов Макрона со всеми этими «замолчавшими птицами» и «незапятнанными руками военных». Политическая филология.

В Кигали отвечают французам соответственно с текущим моментом. Президент Поль Кагаме в ответной речи сказал, что выступление Макрона «стоит больше всяких извинений». Но надо понимать, что именно майор разведки Кагаме – противник всего французского, как и демократии с приставкой «западная» (это его слова). Он даже лет пятнадцать назад запретил в Руанде преподавание в школах на французском языке, переведя его на английский. Хотя и французский, и английский вместе с киньяруанда и суахили в равной степени считаются государственными языками Руанды. То есть вывел Руанду из хотя бы культурной составляющей «ФрансАфрики». Уже поколение подрастает, выключенное из французской культурной среды.

Поль Кагаме – потомок последних королей тутси. Его отец Деогратиас принадлежал к семье короля (мвами) тутси Мутары III, а мать происходила из семьи королевы Розали Гичанды. Престарелую королеву (ей было 70 лет, кстати) зверски убили в 1994 году. Еще ребенком он был вынужден вместе с родителями бежать в Уганду, вырос в лагерях беженцев, где впоследствии возглавил Руандийский патриотический фронт – партизанскую армию тутси. Именно его бойцы выбили из страны боевиков хуту и прекратили геноцид. Ни один белый человек в этом не участвовал.

Поль Кагаме трудится президентом Руанды уже 21 год. По референдуму 2015 года он получил возможность избираться и далее, вплоть до 2034 года. Англосаксонский мир по этому поводу ничего не говорит и обвинениями в нарушении демократических принципов в него не кидается. При нем Руанда, потерявшая в ходе геноцида 15% населения, превратилась в «образцово-показательную Африку». ВВП удвоился, текущий годовой рост – 8-10%, продолжительность жизни выросла, что вообще немыслимо для Тропической Африки. Газоны пострижены, тюльпаны посажены. Миллиардные инвестиции поддерживают амбициозный план превращения Руанды в один большой технопарк с инвестиционными технологиями при сохранении экосистемы тропических лесов и увеличением популяции горных горилл.

Один из приоритетов сделок с американскими и немецкими инвесторами – альтернативные источники энергии. В разы снизилась детская смертность и смертность при родах. Кигали объявлен «умным» городом, там проложены оптико-волоконные сети. И что совсем нетипично для развивающихся стран – в Руанде резко уменьшилась разница между богатыми и бедными, в том числе и за счет бесплатной раздачи коров. Именно коров – это принципиально важно. Скотоводы тутси умели с ними обращаться, а хуту и тва – нет. Они выпускали на луга местных коз, который за два года подъедали всё, включая землю. Ошибку с козами допускали, например, в Зимбабве и Кении, что заканчивалось через пять лет голодом.

Отдельным президентским указом деревенские жители обязаны носить обувь (кроме пигмеев, они охраняются государством). Не то, чтобы за отказ от ношения сандалий расстреливали, но все быстро обулись.

Это, конечно, не «африканский социализм» в том виде, в котором его понимали в 1960-1970-х годах, а нечто новое, но Поль Кагаме вполне претендует на роль лидера такого рода государств по всей Тропической Африке. Он уже был в 2018-2019 годах председателем Африканского союза и запросто может претендовать на эту позицию снова.

«Я не британец. Я не американец. Я не француз. Что бы они ни делали, это их дело. Я африканец. Я руандиец», – говорит Кагаме. А попытки навязать шаблонную либеральную демократию странам от Афганистана и Сирии до Ливии обернулись катастрофой, уверен он. «Вы считаете, что эти страны смогут снова стать странами? Думаю, что не при нашей жизни», – рассуждает выпускник американского военно-штабного колледжа.

Правозащитное либеральное сообщество привычно нападает на Кагаме за «нарушение прав человека». В англоязычном (в отличие от буров) белом экспертном сообществе Южной Африки, например, сейчас слышны голоса тех, кто считает, что визит Макрона в Руанду – это «безусловная победа президента Кагаме». Выступление Макрона и его извиняющийся тон (хотя по сути дела никаких извинений не было) – это якобы легитимизация авторитарного режима «вечного» Кагаме. И президент Руанды – «единственный бенефициар» приезда в Кигали Эммануэля Макрона.

Кроме того, Кагаме обвиняют в амбициях регионального военно-политического лидера. Он создал за это время самую боеспособную армию в Тропической Африке. Несколько раз вторгался в Конго, поддерживая собратьев по племени: тутси, живущие в Конго и Заире, называются баньямуленге. Они дважды за последние тридцать лет свергали власть в Заире и Конго и постепенно превратились в этих странах из угнетаемого меньшинства в военную аристократию. Руандийские войска также составляют основу миротворческого контингента в ЦАР, где сотрудничают с российскими военными советниками. Тутси вообще народ на редкость воинственный, кроме того, выделяющийся своими внешними данными на фоне других банту: средний рост мужчин превышает 193 см. В Европе такой генетической аномалией обладают только на Западных Балканах. Кроме того, их кожа заметно светлее, чем у других банту, а лица вытянутые – с преобладанием европейских черт.

Макрон привез в Кигали чуть ли не сотню французских бизнесменов. Каяться и платить – известный принцип. Однако есть множество оснований полагать, что того эффекта, на который рассчитывал президент Франции, не получится.

Руанда в ее современном виде готова как бы временное принять «извинения» Парижа, но с большими оговорками. Кроме того, это уже не та Африка, что была еще совсем недавно. Там с удовольствием копаются во внутрифранцузской политической борьбе и рассказывают, что Макрон скорее с наследием Миттерана борется, чем хочет извиняться за «соучастие» в геноциде. Это тоже верно, но никакой президент Франции никогда добровольно в «соучастии» не признается.

Кагаме, несмотря на его принадлежность к совсем другому поколению африканцев, очень похож на панафриканистов и как бы «социалистов» золотого поколения 1960-х годов. Современная Руанда открыта для общения со всеми, за исключением Китая, от которого Кагаме почему-то шарахается.

В таком положении «недоизвинения» Макрона, оставившие двоякое впечатление, могут открыть дополнительные возможности для российского бизнеса в Тропической Африке. Район Великих озер сейчас остается последним регионом Африки, где нет четкой европейской доминанты и куда еще не дотянулась загребущая рука Китая. Попытка Макрона туда проникнуть таким вот своеобразным образом зачтена, но после его выступления осталось больше вопросов, чем ответов и решений. Двери открыты.