Школьник из Стерлитамака напал на двух учеников и преподавательницу, после чего попытался поджечь класс информатики. В переписке с друзьями подросток заявил, что его обзывали и унижали. Юноша неоднократно заявлял о расстройстве личности и проблемах, но, по его словам, родители не хотели ему помочь. Это не первое резонансное нападение в российских школах в 2018 году: первый инцидент произошел в Перми, пострадали 15 человек. Затем в Бурятии школьник напал на других учеников, его жертвами стали семь человек.
Пермский и башкирский школьники жаловались на трудности в семье, непонимание родителей и то, что они были изгоями в школах. Кроме того, парень из Стерлитамака, напавший на учеников школы № 1, учился в коррекционном классе и почти год говорил друзьям о том, что ему не нравится жить, чувствовал себя изгоем и не был полноценно вхож в школьный коллектив.
Клинический психолог Леона Овчинникова рассказала корреспонденту газеты ВЗГЛЯД о том, как можно снизить высокий градус агрессии в школах и на что следует обратить внимание Министерству образования, учителям и родителям.
ВЗГЛЯД: Что могут сделать врачи и психологи, чтобы предотвратить жестокость в школах?
Леона Овчинникова: На мой взгляд, необходимо усилить диспансерный психоневрологический контроль за детьми и подростками. Особенно важно это в возрасте 10–15 лет. Ежегодное наблюдение, отслеживание психического состояния детей и подростков не должно носить формальный характер: врачи должны реагировать на жалобы учителей и родителей. Последние могут говорить, мол, да, у данного ученика проблемы, девиации, которые с возрастом пройдут. Не пройдут. Очень важна обратная связь, которая идет от медицинских работников в школах, от школьных психологов, учителей, которые имеют претензии к агрессивным школьникам или к зажатым детям, которые копят в себе агрессию.
ВЗГЛЯД: Можно ли как-то выявить на ранних стадиях потенциально опасных школьников самим учителям или родителям?
Л.О.: В том-то и дело, что нет рецепта, это могут сделать только психологи. Приглашенные специалисты могут провести тесты в классах, это несложно, они проведут собеседования с учителями, детьми. Главное делать это систематично, только так можно увидеть всю картину целиком. После этого можно поставить детей на психологический учет и отслеживать, это депрессивный ребенок или изгой, это кропотливая работа.
Современные школьники – дети родителей, чье детство пришлось на непростые 80–90-е. Отсюда у некоторых могут быть проблемы с культурой и непонимание того, как воспитывать детей, о чем с ними говорить и какие книги читать. Нельзя закрывать глаза на замкнутость или агрессию ребенка, иначе это может усугубить его состояние.
Важно занимать детей. Это уже тема не врачей, а педагогов. Это важно не только в районах, но и в крупных городах. Спорт поможет направить агрессию в нужное русло. Тренер выставит условия, с которыми ребенок будет вынужден считаться. Макаренко же смог найти слова для этих вшивых беспризорников? И многие из них стали достойными людьми в результате правильного воспитания. Но тут возникает уже кадровый вопрос.
ВЗГЛЯД: Какие шаги может предпринять государство, чтобы свести к минимуму подобные инциденты?
Л.О.: Очень важно повысить уровень образования психологов в целом и клинических психологов в частности. Я не сноб, но раньше нас выпускали университеты, где был огромный конкурс, мы трудно учились из-за серьезной преподавательской системы и выходили «штучным товаром». Психологов было мало, но они работали качественно. А сейчас много пафоса, но факультеты психологии есть уже в «велосипедном техникуме». Они зачастую получают красивые сертификаты, но не знания.
Кроме того, на мой взгляд, в школе должны работать не просто психологи, контролирующие учебный процесс, а клинические психологи, работающие в том числе с детскими патологическими состояниями.
ВЗГЛЯД: Что могут сделать родители детей-агрессоров и те, чьи дети могут стать жертвами нападения?
Л.О.: Родители, воспитавшие детей, которые нападают на сверстников, – часто сложное поколение, выросшее «без руля и без ветрил». Такие дети часто сталкиваются с агрессией дома: видят, как родители бьют животных, могут сами получить оплеуху, или отец, например, возьмет ребенка на охоту – и тот будет видеть окровавленное животное. Вся эта жестокость сказывается на ребенке, и многие родители даже не понимают, к чему они приучают детей. Это было во все времена, и сегодня ничего не изменилось. Есть и другая сторона – родители-маргиналы, им наплевать, где дети ходят и учатся.
Тем родителям, чьи дети потенциально могут пострадать от жестокости, я могу посоветовать следующее. Если ребенок способен, хорошо учится, то надо перевести его в другую школу, если есть такая возможность. Учить такого ребенка давать сдачи – не очень продуктивно, на мой взгляд.
ВЗГЛЯД: Можно ли свести на нет подобные трагедии в российских школах?
Л.О.: Полностью они не исчезнут. Ведь у нас можно найти холодное оружие, травматическое оружие переделать в огнестрельное, да и самой травматикой нанести тяжелые увечья. Как с этим справиться? Дети не читают практически, детских журналов почти нет, только компьютерные игры, это не может не отражаться на психике ребенка. С экранов льется агрессия, сплошные жестокие игры и фильмы, все это дети впитывают с молоком матери. Важно усилить взаимодействие между всеми государственными институтами для заботы о детях.
ВЗГЛЯД: Бытует мнение, что дети – очень жестокие существа. Есть ли разница в уровне жестокости сегодняшних и, например, советских детей?
Л.О.: Дети не стали более жестокими, но сегодня поток прогресса очень агрессивно заполнил нашу жизнь. Современные дети отличаются от предыдущих поколений тем, то они познают жизнь не только опытом своим, своей семьи, книг, кино, но и с помощью современных проектов, которые очень будят агрессию, а изолировать детей невозможно. Раньше за детьми смотрели в коммуналках, секциях, во дворах, а сейчас часто дети сами по себе.