В первый день ноября 1993 года вступил в силу так называемый Маастрихтский договор, а это значит, что Евросоюзу в том виде, каким мы его знаем, исполнилось 30 лет.
Однако настроение в Европе не праздничное, на это есть как минимум три причины, все связаны между собой и все на букву «Р»: раскол, рецессия, Россия.
Поэтому особо никто и не празднует, наоборот, все в работе, особенно женщины. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен отправилась в вояж по балканским странам. А глава МИД ФРГ Анналена Бербок собирает в четверг в Берлине коллег из ЕС, а также из тех стран, кто хочет в него попасть.
До конца месяца, максимум до конца года ожидаются два важных объявления о дальнейшей судьбе «единой европейской семьи»: она увеличится и в то же время изменится изнутри. Грядет грандиозная «перестройка» Евросоюза: он больше не будет таким, каким мы его знаем – именно для того, чтоб расшириться.
Еврокомиссия в лице Урсулы проставит всем кандидатам в члены ЕС оценки за «домашнее задание» – расскажет, кто в чем преуспел на пути в «единую семью». А потом объявит о старте официальных переговоров о вступлении Украины и Молдавии (то, что молдавское руководство в отношениях с Россией вконец охамело, судя по всему, продиктовано именно этим).
Никакого «ускоренного порядка», как хотел Владимир Зеленский, не будет. Возможно, не будет даже примерного срока. Вместо этого – длинный перечень «критериев соответствия», к которым кандидаты когда-нибудь может быть приблизятся.
Однако настрой у еврочиновников решительный, это тоже стоит учитывать. Помогать кандидатам они будут. И в целом настроены урегулировать вопрос, а не тянуть время, как раньше.
Принципиальное решение о расширении было принято несколько месяцев назад на уровне лидеров крупнейших стран Евросоюза. Дело не только в том, что «кормить завтраками» сербов, албанцев, молдаван и прочих уже неприлично и давно пора дать им конкретику. Но и в том, что Брюсселю хочется «зафиксировать прибыль» на фоне второй холодной войны и строительства нового железного занавеса между РФ и ЕС.
То есть забрать под себя то, что еще можно – страны Западных Балкан, Молдавию и какой-то кусок Украины (насколько большой, сейчас определяет Российская армия).
При этом евролидеры отдают себе отчет в том, что между старыми членами ЕС и потенциальными новыми пролегает социально-экономическая пропасть, а в ряде случаев три пропасти – еще политическая и культурная. Если Сербия похожа на европейскую демократию, то Украина ничуть не похожа. Если в Дании толерантность и гей-браки, то в Албании могут и не понять.
Ориентировочный срок реализации проекта по расширению – 2030-й год. За оставшееся время устранить все вопиющие различия вряд ли возможно, но еврочиновники попробуют устранить максимум. А параллельно – реформировать ЕС так, чтобы с новообразованиями он не выглядел бы «монстром Франкенштейна», сшитом из чужеродных кусков.
Эта метафора принадлежит португальцам, они поделились ею с американским изданием Politico. Наряду с Германией, Францией и Испанией Португалия готовит тот самый «пакет реформ», после которого Евросоюз придет в несколько более расхлябанное состояние, для того чтобы не развалиться под грузом из противоречий, новых членов и противоречий, связанных с новыми членами.
С 1993 года курс Брюсселя был на стандартизацию и укрепление вертикали власти, Еврокомиссия обрастала полномочиями, а национальные правительства – обязательствами перед ней.
Теперь подразумевается, что будет некий минимум, который объединит всех членов ЕС, прежде всего – общий рынок. Но многое разобьют на отдельные программы – от единой валюты до стандартизации унитазных бачков (есть у Брюсселя и такая), участие в которых будет не обязательным, а добровольным. От участия или неучастия будут зависеть и взносы в общий евробюджет.
То есть Евросоюз признал, что претендующие на членство в нем страны и народы слишком отличаются друг от друга, чтоб можно было организовать уравниловку. Поэтому в Нидерландах, допустим, будут 250 гендеров, в Польше только два, а в Албании – как мулла решит. В Венгрии Виктор Орбан может строить свой национал-консерватизм, а на Украине тоже что-нибудь построить придется.
Из-за таких политиков, как Орбан, и таких стран, как Украина, Брюссель и отказывается от идеи глубокой и всеобщей интеграции в пользу деления Евросоюза на зоны с венграми и зоны с блек-джеком. Ему нужно сделать конструкцию более гибкой, чтобы она не обрушилась.
Главное – это ведь не дотащить молдаван до уровня жизни шведов, а застолбить зону влияния. Когда Орбан уйдет, дойдет блек-джек и до венгров.
Это далеко не самые глупые мысли из тех, что приходили в голову лидеров Евросоюза за последние два года. Реформа выглядит логичной реакцией на внутренний кризис и доказательством того, что еврочиновники умеют не только долбить в одну точку, но и менять тактику.
Однако гладкость пока на бумаге, все овраги впереди. Те страны, где злились от намерения Еврокомиссии лезть в каждую бочку затычкой, после реформы будут иметь гораздо меньше поводов для раздражения. Но и мотивов находиться в ЕС после его «суперрасширения» у них станет меньше.
Выравнивающие программы – самое сладкое из того, что может предложить Еврокомиссия, потому что это живые деньги. Но в ЕК подтягивают отстающих по уровню жизни не на уровень Западной Европы, а на средний по ЕС. С молдаванами, албанцами, другими неоевропейцами, но – особенно – с украинцами (самыми бедными и самыми многочисленными из них) средний уровень математически упадет. И сильно: большинство стран из тех, кто получает сейчас дотации Брюсселя, перейдут в разряд тех, кто на них скидывается. Это путь из реципиента в доноры для реципиента в Албании.
Да, будет свобода от Урсулы, но на кой нужна свобода от Урсулы, если Урсулу терпели в основном за деньги?
Глобалисты в Брюсселе руководствуются логикой снижения рисков от центробежной тенденции, но это очень напоминает относительно недавний период в истории Европы, когда те же самые страны руководствовались той же самой логикой в отношении своих колоний.
Сперва – полное подчинение по оговоренному списку пунктов или просто полное подчинение. Когда это стало требовать слишком много силовых ресурсов, колонии получили автономию. Но вместо того, чтобы упокоиться, вскоре потребовали независимости. Получили и ее.
Следующий период – объединение бывших колоний в межгосударственные союзы, скрепленные штыками бывшей метрополии. Какое-то время это работало, пока такие союзы не стали пустышкой и формальностью, что, как показала практика, еще не конец. Конец – это когда представителей метрополии буквально выгоняют вон, как французов из Западной Африки.
Процессы такой «деколонизации» подчас идут гораздо быстрее, чем могли предугадать ее участники. При этом тяга ЕС к саморазрушению оказалась способна посрамить многих скептиков, что наглядно показало стремление изолировать Россию во вред себе же.
Глядишь, к тому моменту, когда молдаване с албанцами выполнят минимальные критерии для вступления в ЕС, им особо некуда будет вступать: Европа деколонизируется вторично.