За назначение Марко Рубио госсекретарем и четвертым человеком во властной иерархии США Сенат проголосовал единогласно, хотя он выдвиженец Дональда Трампа, а демократы обещали дать выдвиженцам Трампа бой.
Это означает высокую степень доверия к новому главе Госдепа со стороны элит. Но не означает того, что выбор в пользу Рубио – удачное кадровое решение. Не исключено, что оно, наоборот, станет роковым: если в трудный для Трампа час его фаворит почувствует запах слабости, то предаст его первым.
Чико к успеху шел
Возвращение Трампа во власть ознаменовало собой закат эпохи расовых квот и «программ выравнивания» в США. Тем забавнее, что Госдеп при этом решили отдать этническому кубинцу. Причем Рубио не просто сын мигрантов, а тот, кто на своем этническом происхождении карьеру сделал.
Самая политически влиятельная латиноамериканская диаспора в США – это именно кубинцы. Количественно их мало, но завоевывать позиции они начали раньше прочих благодаря массовой эмиграции с Кубы в 1950-х и 1960-х годах. Например, в предыдущем составе Сената было три кубинца (по корням), включая Рубио, и только два мексиканца.
Оплот влияния кубинцев – штат Флорида и город Майами. Там в 1971 году и появился на свет Марко Рубио – сын многодетных родителей, которому предстоял долгий путь наверх, прежде чем он стал самым высокопоставленным «латиносом» в истории США.
Даже самая первая его поездка на «социальном лифте» стала типичной для нацменьшинства: он попал в колледж по спортивной стипендии футболиста. Однако со спортом быстро завязал и приналег на учебники. Марко Рубио стремился забраться выше, гораздо выше.
Сперва он отучился на политолога, потом на юриста, стажировался у легендарной конгрессвумен Илеаны Рос-Лехтинен – тоже республиканки и кубинки по происхождению, в общем, осознанно пытался попасть во власть на плечах кубинской диаспоры и со временем стал одним из ее «тузов».
Латиноамериканцы США в большинстве своем поддерживают демократов, но кубинская община исторически льнет к республиканцам из-за Фиделя Кастро и ненависти к коммунизму. Ее «ядро» сформировали политические эмигранты, которые обвиняли Кастро в том, что он лишил их имущества и родины. Непримиримость стала переходящим лозунгом, и та же Рос-Лехтинен, будучи весьма умеренной республиканкой в других вопросах, публично призывала умертвить многолетнего лидера Кубы.
Таким же кубинцем был и Рубио, сделавший в родном штате разнообразную и впечатляющую карьеру. Но однажды выяснилось, что он совсем не «такой» кубинец, а только мимикрировал под флоридскую среду. Например, его родители не пострадали от режима Кастро, как он уверял, поскольку бежали с Кубы еще до революции, при власти Фульхенсио Батисты.
Режим Батисты во многом был куда более мерзким и одиозным, чем режим Кастро, так что бегство от него – это не упрек. Но врать-то зачем?
«Чтобы понравиться и сойти за своего», – таким был бы честный ответ от Марка Рубио, но он оправдался иначе – в духе «в главном-то я прав». Карьеру ему это, как все видят, не подпортило: к моменту скандала Рубио как политик уже перешел с диаспорального на федеральный уровень, а там всем было плевать, какой именно он латинос. Главное, что он латинос.
Это было в период, когда Республиканскую партию терзал страх перед будущим. Там видели, сколь быстро растет доля латиноамериканского населения в США. После того как в штате Нью-Мексико испаноязычные составили абсолютное большинство, он перешел к демократам, хотя прежде поддерживал консерваторов. Потери еще нескольких южных штатов тем же путем республиканцы себе позволить не могли: в перспективе это означало, что демократы будут выигрывать каждые президентские выборы.
То, что эти страхи оказались преувеличенными, доказал Дональд Трамп. За него («националиста», «мигрантофоба» и т. д.) испаноязычные голосовали охотно, результаты Трампа в их среде стали рекордными для республиканца. Но прежде в качестве рецепта спасения в партии продвигали ставку на испаноязычных политиков: пусть, мол, латиносы голосуют за других латиносов, но наших. Так Марко Рубио получил что-то вроде охранного ордера как «свой, полезный латинос» и продолжил успешную карьеру в партии, где пытаются бороться с латиноамериканским засильем.
Хамелеон особого назначения
Рубио считался одним из наиболее консервативных сенаторов, чуть ли не религиозным традиционалистом. Но это еще один пример его мимикрии – такой перестройки под обстоятельства, которая сулит карьерные перспективы и глушит маячки свой-чужой.
И у себя во Флориде, и позднее, на Капитолийском холме, Рубио поначалу действовал как центрист и выбирал, к кому бы примкнуть. В Сенат он и впрямь попал при поддержке так называемой чайной партии – крайне консервативных политиков (которых, впрочем, можно назвать и либертарианскими), но быстро с ними разошелся, а не разойтись не мог, поскольку по-настоящему руководствовался другими идеями: идеями карьеризма. Человек, который метил (и до сих пор метит) в президенты, не мог топтаться в небольшом кружке идеалистов.
«Чайная партия» – это относительно молодое «крыло» республиканцев, и на пике своей славы оно опиралось на относительно молодых людей, но отсылало при этом к идеалам далекого прошлого и отцов-основателей – минимальное присутствие государства везде, особенно в экономике. Это довольно сектантская картина мира, идеи которой чересчур радикальны и по нынешним временам экзотичны, чтобы иметь серьезную перспективу на федеральном уровне. Но в период Барака Обамы «чайники», как их называли недоброжелатели, попали в тренд, вошли в моду, стали выразителями протестных настроений и навязали Вашингтону нескольких своих сенаторов, включая и Рубио. Но для него самого роман с «чайной партией» был лишь очередным подъемом на проезжавшем мимо социальном лифте и подстраиванием под обстоятельства.
После некоторых раздумий Рубио примкнул к группе «ястребов» – агрессивных сенаторов, заточенных под внешнеполитическую повестку и новую холодную войну. «Сдерживать Россию» и вторгаться в другие страны – это их любимое занятие, и Рубио тоже был таким. Количество государств, куда он в разное время призывал отправить американские войска, наверняка перевалило за десяток.
Такой человек не мог и не должен был стать госсекретарем при Трампе, который, напротив, обещал американские войска отовсюду выводить и останавливать войны.
Но именно он и стал госсекретарем, потому что у Рубио опять получилось то, что получалось всегда, – он мимикрировал. На сей раз под «трамписта».
Политологи пытаются описать явление «трампистов» и так и эдак, но с практической точки зрения «трампизм» – это прежде всего личная лояльность Трампу, которая может стать достаточно тяжелой ношей, ибо Трамп человек взбалмошный и непоследовательный. Рубио решил доказал Трампу свою лояльность, когда почувствовал, кому именно в партии сопутствует успех.
Начинали они, как соперники, но это было в период, когда Трампа обзывал Гитлером даже его нынешний вице-президент Джей Ди Вэнс. Для того чтобы быть противником Трампа, у Рубио было еще больше причин, поскольку против Трампа были все те, на кого он ориентировался, – «ястребы», латиносы и партийная элита.
Кроме того, Рубио считал, что и сам уже готов стать президентом: они с Трампом претендовали на одну и ту же номинацию в 2016 году. Но кубинец вовремя отошел в сторону, а после того, как Трамп победил на праймериз, во всем его поддерживал и в конце концов стал «своим», несмотря на очевидные и как будто неразрешимые расхождения во взглядах на внешнюю политику.
Рубио и здесь нашел выход, перенаправив свою ястребиную энергию против Китая – той единственной державы, которую «миротворец» Трамп готов поносить с утра до вечера.
Весной 2023 года сенатор договорился до предложения передать Тайваню все пакеты помощи, выделенные для Киева. Это уже было выступление типичного «трамписта», в котором с трудом угадывался прежний Рубио – русофоб и продолжатель линии «неоконов» Джорджа Буша – младшего.
Нож для господина Трампа
Когда «ястреб» клюет не тебя, а кого-то другого (пусть даже и союзника), проще заметить и признать, что он в своем деле хорош. А Рубио хорош: яркий, харизматичный и неистовый. Он даже мимикрирует как-то особенно – не вызывающе, как некоторые, переобуваясь в воздухе, а плавно и изящно, будто хамелеон. Но нанимал его Трамп, как дракона.
На слушаниях в Сенате по своему назначению в Госдеп Рубио в этом смысле раскрылся и назвал Китай страной, которая «проделала свой путь к статусу сверхдержавы ложью, воровством и за наш счет» (имеется в виду промышленный шпионаж). Формально он даже находится под санкциями Пекина, и ему запрещен въезд в КНР (хотя теперь это ограничение, вероятно, снимут).
Это обстоятельство делает назначение Рубио в администрацию Трампа по-своему гармоничным. Большинство кандидатов на другие посты выдвигаются назло и в пику элите США, а Рубио у элиты любимчик, зато его возвышение идет назло и в пику Китаю, что тоже в духе Трампа.
Впрочем, учитывая особенности личности 47-го президента США (прежде всего его эгоцентризм), главным экзаменом для Рубио все-таки стал экзамен на лояльность, а не на синофобию.
Для Трампа в этом смысле принципиальны два события – проигрыш на выборах 2020 года с последующим обвинением в госперевороте и старт избирательной кампании в 2024-м. Первый экзамен Рубио сдал «на четверочку» – метался между обличителями погромщиков и командой Трампа, стараясь, впрочем, лично босса ничем не задеть. А на праймериз в 2024 году Трампу неожиданно решил бросить вызов Рон Десантис – губернатор родного штата Рубио, лидер флоридской политической машины и, как тогда казалось, перспективный кандидат, на которого делает ставку элита.
В тот день Трамп Десантиса возненавидел, а от Рубио ждали, что он поддержит своего губернатора. Рубио долго раздумывал, но в последний момент все-таки поддержал Трампа, и чутье его опять не подвело: Трамп забыл все прошлые обиды и возвысил флоридского сенатора, окончательно доказавшего свою преданность.
Проблема Трампа в том, что доказать ему свою преданность – не бог весть какой фокус. Кадровая карусель в его предыдущей администрации это доказывает: Трамп много кого сначала назначал, чтоб потом проклинать. А Рубио в том, чтобы под кого-то подстраиваться, один из лучших.
Его назначение может стать такой же «горькой ошибкой», как и назначение предыдущего госсекретаря Трампа – Майка Помпео, у которого мстительный бывший шеф сразу после возвращения в Белый дом отобрал охрану (она была Помпео положена как высокопоставленному отставнику). Учитывая обстоятельства и общий жизненный путь Трампа, понятна его ставка на лояльных. Но с учетом тех кардинальных перемен, которые он задумал и во внешней, и во внутренней политике, безопаснее было бы ставить на идейных, потому что
лояльность безыдейных имеет цену, которую способны заплатить враги.
В этом плане Трампа более прочих должны были смутить два обстоятельства.
Во-первых, у «крайнего консерватора» и «неистового ястреба» Рубио всегда были хорошие отношения с демократами (что показало в том числе и голосование в Сенате). Они благоволили ему как человеку, с которым можно договориться, а он, в свою очередь, держал свою дверь открытой.
Не исключено, что в свое время Рубио даже рассматривал для карьерных целей межпартийный транзит, и именно поэтому старался ни с кем не ссориться.
Во-вторых, он воспринимает позицию четвертого человека в стране как промежуточный этап. Рубио всегда целил стать человеком номер один, и от него можно ждать любых действий, если он решит, что эти действия обеспечат ему поездку на социальном лифте еще на этаж выше.
– И ты, Марко?!? – удивленно воскликнет тогда Трамп, почувствовав нож в спине.
– Ты шутишь, Донни? – откликнется Рубио, вытирая руки и улыбаясь той особой латиноамериканской улыбкой, которая сочетает веселье и угрозу. – Я тот, от кого этого стоило ожидать в первую очередь.