«Ъ»: Подозреваемый в убийстве поэта Ахтаханова арестован в Москве

На первом же допросе предполагаемый киллер написал чистосердечное признание, сообщив, что застрелил поэта «из личной ненависти». Однако подробно рассказать следователю об обстоятельствах покушения чеченец не захотел, пишет «Коммерсантъ».

Как подтвердил помощник председателя Савеловского районного суда Москвы Владимир Тарасов, 9 марта был арестован на два месяца уроженец Шелковского района Чечни Майрбек Умаев. В ходатайстве следователя об избрании меры пресечения было указано, что он обвиняется в убийстве чеченского литератора и общественного деятеля Руслана Ахтаханова, совершенном в ноябре прошлого года (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Отметим, что против ареста не возражали ни сам обвиняемый, ни его адвокат,- решение об избрании меры пресечения оба оставили «на усмотрение суда».

По данным участников расследования, неработающий житель Москвы Умаев изначально был свидетелем по делу об убийстве. В поле зрения следствия он попал после того, как правоохранители тщательно обследовали Ford Focus, на котором скрылись покушавшиеся на Ахтаханова люди. Напомним, что после убийства преступники доехали на Focus от Беговой улицы, где было совершено преступление, до Канатчикова проезда, расположенного на южной окраине Москвы, там загнали иномарку в промзону и попытались сжечь ее, облив бензином. Автомобиль до конца не сгорел, сохранились даже его госномера, однако после проверки выяснилось, что знаки украдены с другой машины.

Между тем по VIN-номеру Focus и заводским номерам его агрегатов следствию удалось установить, что владельцем иномарки является некий житель столицы Кириллюк. Его вскоре нашли и задержали.

Господин Кириллюк, в свою очередь, сообщил на допросе, что примерно за месяц до убийства Руслана Ахтаханова он продал иномарку по доверенности чеченцу Майрбеку Умаеву. Некоторое время у следствия ушло на поиски безработного кавказца, а когда его наконец нашли и задержали, допрашивать начали в качестве свидетеля.

Сообщив свои установочные данные, чеченец повел себя несколько странно. Он попросил у следователя ручку и лист бумаги, на котором в присутствии своего адвоката написал: «Чистосердечное признание. Сообщаю о совершенном мною убийстве из личной ненависти Ахтаханова Руслана». В этом же документе свидетель сообщил, что убил поэта из пистолета Макарова, который он «приобрел в Чечне».

Причины совершенного им убийства задержанный объяснил тем, что Руслан Ахтаханов якобы использовал в личных целях средства некоего фонда, которые были собраны с чеченских предпринимателей для восстановления республики. Узнав о финансовой нечистоплотности известного поэта, Умаев и решил с ним расправиться.

Такая версия показалась участникам расследования, мягко говоря, неубедительной. Единственным фондом, в котором Руслан Ахтаханов выступил в качестве одного из соучредителей, был Фонд содействия программам демилитаризации и демократической реконструкции Чеченской Республики, созданный чеченскими бизнесменами еще в конце 90-х.

Изначально предполагалось, что на средства фонда будет создаваться «положительный образ» Чечни и ее руководства, реально же эта организация занялась исключительно коммерческими проектами. Президент фонда Али Висаев заключил через подконтрольные ему фирмы контракт с правительством Москвы на реконструкцию Пушкинской площади, предусматривающую строительство под ней транспортной развязки и подземного торгово-развлекательного комплекса. Однако реализовать проект так и не удалось, что послужило поводом для разбирательства в судах.

При этом соучредитель фонда Ахтаханов, как говорят его приятели, не принимал абсолютно никакого участия в коммерческих и юридических делах фонда. Его функции в этой организации были исключительно представительскими, поскольку поэт был одинаково далек от бизнеса и от политики.

Интересно, что отвечать на другие, простые в общем-то вопросы следователя о том, с какой позиции и сколько раз он стрелял в жертву, когда замыслил убийство и прочее, Майрбек Умаев вовсе отказался, сославшись на ст. 51 Конституции, позволяющую не свидетельствовать против себя. Свое решение он мотивировал тем, что должен сначала обдумать ответы и проконсультироваться с другим адвокатом, которого наймут ему родственники (на первом допросе раскаявшегося свидетеля представлял защитник по назначению).

«Излишняя откровенность в таком деле может навредить мне в дальнейшем»,- пояснил он следователю.