Такое ощущение, что не все осознают, что мы живем в очень любопытное время, где сочетаются три тяжелейших фактора. Ну, во-первых, мы с вами наблюдаем тектонический сдвиг, который, наверное, наиболее точно из экономических теорий описывается теорией длинных циклов Кондратьева и Чаянова, и надо говорить о самом изменении, связанном и увязанном с изменением в материалогической базе новой экономики и в типе экономики. То есть мы сейчас говорим уже не о надстроечных механизмах, не об обслуживающих финансах и прочем – их нет. Мы говорим о тектонике экономики. То есть непосредственно о воспроизводстве. Вот здесь гигантский кризис, и ясно, что мы переходим на новый тип воспроизводства. Это вот первый.
Эти три одновременно происходящих глобальных изменения приведут нас к новому типу государственного устройства и выражения демократии
Второй глубочайший кризис – это кризис мировой политической системы, системы отношений между людьми и правящим классом. Не случайно сейчас пошли разговоры во всем мире о краудсорсинге, о выступлениях толпы, о мнении толпы. Это во многом сравнимо с тем кризисом, который был опять-таки в длинном политическом цикле сразу перед и после Первой мировой войны, который закончился де-факто Первой мировой войной, когда аристократическая модель управления Европой не выдержала никакой критики, и тогда даже находившиеся в прямых родственных отношениях друг с другом правящие дома вступили в вооруженный конфликт, который закончился уничтожением самого принципа, когда народы доверяли аристократам управлять собственной жизнью. Стало ясно, что это слабо и не работает. После этого стали расцветать разнообразные формы демократии и народного представительства. Вот сейчас очевидно, что вот это жесткое партийное подчинение, во многом унаследованное даже от рыцарских и от религиозных орденов, тоже сходит на нет. Поэтому те революции, которые сейчас прокатились в мирном или не мирном виде по всему миру, свидетельствуют об изменении понятия людей, кто и как должен представлять их интересы.
И на этом фоне происходит третья, ну, как мне кажется, уже революция знания и сознания. Как когда-то революция была связана с появлением книгопечатания, когда книга из сакрального превратилась просто в источник, можно было печатать быстро. Появилось печатное слово, изменилось отношение к сакральности текста. Сейчас происходит уже новый этап вот этой виртуальной информации, скорости обмена информацией, возможностей обмена информацией, когда возникает вопрос, а ведь депутату опросить мнение своего избирателя и узнать, что тот думает, ничего не стоит. И избирателю выразить своё отношение к своему депутату тоже ничего не стоит. И депутат должен для себя решать, кому он принадлежит. То есть он является частью партийного аппарата, частью этого механизма, подчиняется своему руководителю партии или своим непосредственным избирателям. Ну, там, где есть мажоритарная система. Возможные с ним контакты и общение – совершенно другое. И если депутат мыслит о чем-то, он может моментально выйти в режим сопереживания и в режим беседы. Уплотняется скорость принятия решения... И в этом большая проблема получения и переработки информации.
То есть становится ценным «пинг-понг», а не глубинное бурение. И зачастую побеждают короткие формы, которые не всегда правильны. Зачастую истинные знания стали подменяться «Википедией», в которой может быть сколько угодно неточностей.
Эти три одновременно происходящих глобальных изменения приведут нас к новому типу государственного устройства и выражения демократии, цены риска. Мы живем в этот очень интересный переходный период. И сейчас, как никогда, нам необходимо умение видеть чуть-чуть дальше. Нам нужны люди, которые берут не из прошлого, а видят дальше.
Эту роль в Советском Союзе играли крупные институты академические. Институт экономики, Институт по общественным отношениям – там создавались коллективы талантливых ребят, которые креативили идеи. Сейчас колоссально не хватает такого креатива идей.
Источник: «Вести фм»
