
Покидая Россию, червь кричала изо всех сил: «Мы – культура, и у вас не будет другой!». Но прошло три года и слухи о смерти культуры оказались преувеличены. Новая культура уже на пороге.
13 комментариевПокидая Россию, червь кричала изо всех сил: «Мы – культура, и у вас не будет другой!». Но прошло три года и слухи о смерти культуры оказались преувеличены. Новая культура уже на пороге.
13 комментариевПереговорный процесс может быть саботирован его противниками – глупо было бы надеяться, что киевский режим и оставшиеся за бортом процесса европейцы будут сидеть, сложа руки. Однако то, как начались переговоры, уже стало серьезнейшим сигналом для тех, кто еще умеет мыслить и заботиться о своем будущем.
4 комментарияБыло в нем что-то такое, от чего сжималось сердце. Нет, не жалобное, а наоборот. Какая-то гордость. Он не ныл, а скорее рассказывал – что вот такая развалина, поэтому и не на фронте со всеми, что там от меня толку. Хотя, в общем, по возрасту ему уже воевать поздновато было.
0 комментариевПо контрасту с этим скульптурные работы Владимира Трулова, представленные на самой ярмарке и ее сопровождающие, вызывают чувство признательности. А если без контраста, то они просто хороши. Во всяком случае, канадский архитектор Раф Шариф, выбравший именно Трулова для разработки дизайна международной гостиницы «Золотое яблоко», никаких колхозников-монстров с ВДНХ не видел.
Предпосылки в природе
![]() Европейское сознание очень пластично в тех пунктах, где требуется проявить абстрактное мышление (фото GettyImages) |
- Можно сказать, это был случай, но для такого случая должны были быть предпосылки в природе. Он обратил внимание на мои эскизы, потом захотел со мной познакомиться. Моя задача была ему понравиться, и все срослось.
После этого я некоторое время блуждал с Владимиром по Москве, разглядывая «предпосылки в природе» – те объекты, которые он разрабатывал в городе.
Скажем, вывеска «Белый медведь» на входе в один из московских баров. Ее можно назвать образцом вывески европейского уровня в Москве, и по замыслу, и по исполнению.
Во всем мире на повестке дня трактовка вывески как грани между интерьером и экстерьером. Здесь буквы вынесены на улицу, медведь как будто парит на своей льдине над головами у людей, чему те несказанно радуются и постоянно под этой композицией фотографируются.
Толчком к тому, чтобы сделать этот проект, или некоторой уместной аналогией Трулов считает увиденную им где-то на улицах Барселоны почти антикварную дверь, которая была еще и застеклена, – так создавался акцент некоей витринности. Дверь переводилась из разряда утилитарных предметов в разряд искусства. Владимир заметил: европейское сознание очень пластично в тех пунктах, где требуется проявить абстрактное мышление. Можно назвать медведя-полярника на станции метро «Алексеевская» дальним родственником этой барселонской двери, и это единственный такой «сородич» в Москве. Другой вывески подобного уровня и по мысли, и по исполнению в Москве нет.
Ну а то, что медведь – все же это Россия. А раз мишка полярный, то можно сказать, что на входе в этот бар – московский полюс абстрактного мышления.
Еще на счету фирмы, где работает Трулов, пельменная, около которой сделана огромная вилка с веселым прыгающим пельменем. Эта инсталляция тоже участница многих фотокомпозиций гостей Москвы.
Здесь речь не идет о каком-то европейском уровне, хотя придумано все очень славно и складно. Скорее происходит другая важная вещь – возрождаются советские «пельмешки». Они исчезли, а вот их новые приключения «десять лет спустя» – на другом уже уровне дизайнерской проработки, но при всем присутствии фольклорного звона.
Что есть современная городская скульптура?
![]() Скульптура работы Владимира Трулова |
Все чаще в городе видны неочевидные объекты. Метод, который приводит к появлению произведений на свет именно в мастерской Трулова, заслуживает отдельных комментариев.
Зарабатывая на жизнь оформлением витрин в ресторанах, гостиницах и т. п., скульптор всегда привносит наработки со своих текущих заказов в творчество собственно скульптурное. Стремится делать какой-либо объект по поводу любого текущего заказа.
- Как работает обычный скульптор, – говорит Трулов. – Он сидит в своей мастерской и, как заколдованный, делает какие-то бюсты, активно варясь в собственном соку, высасывая свою продукцию из пальца. А потом он пытается это продать. Я стремлюсь по поводу каждого заказа, если из меня прет креатив, делать скульптуру в связи с теми вещами, которые от заказа остаются. Скажем, мы делали ресторан «Золото Шлимана». Я по поводу ресторана делаю скульптуру этого Шлимана. Не так уж важно, что дела у ресторана не покатили, сейчас вообще никто не знает, есть такой ресторан или нет. Скульптуру я вожу по выставкам – или ее купят, или позовут оформлять другой такой же ресторан. На выставках я присутствую своими скульптурами, народ их обсуждает и получает эстетическое удовольствие...
По-моему, очень ценно, что художник сам формирует социальный заказ. Когда Ленин и К утратили признаки актуальности, в Москве возник феномен Церетели.
А какой вообще должна быть скульптура постсоветской эры?
И вот Трулов лепит фигуры в связи с тем, что в данный момент бурлит вокруг него. И с одной стороны, ему важно, «чтобы потом позвали оформлять такой же ресторан». Но дело еще и в том, что растет социальный заказ, – по-моему, это здорово. И появление Шлимана и всей той высокой эстетики, что ассоциируется с найденной когда-то Троей, происходит ненадуманно, органично. Но и тоже не так, как посиделки в рекламных роликах Суворова или Эйнштейна, которые там куклы куклами.
Из других сюжетов
- Скажем, коллекция мелкой пластики – с маленькими вещичками, по русским пословицам. Я за недавние праздники прочитал несколько тысяч пословиц, выбрал несколько сотен таких, которые рождают визуальный ряд. Есть, скажем, про петуха: «Драчливый петух жирным не бывает» или «Генеральской курицы племянник». Большие художники всегда не только произведение делают, но активно относятся к названию. Скажем, многие произведения Магрита без названия вообще не поймешь. А здесь получается, что все идет от названия: «Ворону гнездо родная хата», «Красному яблоку червоточина не укор» и так далее. Я читал иностранные пословицы, первоисточники – японские, суфийские, думал – круто, а что же мы такие темные? Теперь понимаю: ничего мы не темные – у нас есть пословицы про все...
Кстати, у Владимира есть и литературная серия: портреты… Пушкин, Гоголь, Островский.
Новый материал
![]() Фасад гостиницы Golden Apple (www.alfa-tur.ru) |
Один из существенных моментов – использование скульптором нового материала, некоего стеклопластика. Фигуры выглядят как отлитые из бронзы, это на самом деле не так. С данной точки зрения интересно было узнать мнение специалиста об отношении к конструктивистскому стилю в архитектуре, который в 20-е годы тоже шел от материалов – стекла и бетона.
Тем более что над кафе, в котором мы сидели, была вывеска, выполненная в футуристическом стиле, несколько, с точки зрения моего собеседника, «грубоватом». На мой же вопрос он ответил: «Это язык, который должен знать современный скульптор, и если мне понадобится на нем что-то сказать, я скажу – с небольшим акцентом».
Вот в общих чертах путь, который привел Трулова к сотрудничеству с Рафом Шарифом при подготовке гостиницы Golden Apple. Шариф сделал хорошие авторские интерьеры, подписанные своей фамилией, что московские инвесторы, по словам Владимира, «всячески душили»:
- Они даже подпись ему не давали сделать на полу со своей фамилией. Он все равно ее залепил на бетон, пришел инвестор, ругался, но выковыривать ее не стали. У нас просто не доросли до того, что все зависит в конечном счете от конкретного человека – задумщика. Нужно хоть как-то ценить его хотя бы самолюбие. Я уже не говорю о том, что на его имени надо деньги делать, – при перепродаже, при раскрутке заведения. У нас это не ценится. У нас на Рублевке интерьеры – они неподписные. И никогда эти дома не будут изучаться студентами-архитекторами. На Западе если известный архитектор сделал квартиру, то, когда новый хозяин туда въедет, ему расскажут историю квартиры. У нас этого нет….
Один из ярких примеров неумного подхода к делу, который здесь пока часто процветает, – некий ресторан, с владельцами которого Трулов однажды взаимодействовал.
Изначально он был задуман архитектором как «футбольный». На стенах были картины с футбольными полями, очень дорогие. На столах – вазоны с рельефами футболистов. Еще было несколько фигур футболистов в витринах, а из кубков росли вертикально стрелы некоего экзотического растения. Дела у ресторана не пошли, пришла новая хозяйка и сказала – долой футбол.
Дизайнеры и архитектор с ней работать не стали, поскольку вела она себя глуповато. Тогда она сама взялась за дело. Футболистов, тех, что в витринах, начала завешивать рюшечками, цветочками. А в кубки посадила что-то такое вьющееся, чтобы растение этих футболистов закрывало, и игроки в результате прячутся в зарослях.
«Золотое яблоко»
![]() Работы Владимира Трулова из стеклопластика |
Конечно, Шариф, человек, который много ездит по миру, прекрасно знает новый модернистский язык, переживал, когда сталкивался с подобным уровнем принятия решений.
- Он страдал, – говорит Трулов, – от того, что фасад надо было согласовывать, говорил, что московские власти навязали ему какой-то нелепый балкончик. У нас как происходит – если есть момент согласования, то человек не может пропустить проект, если он там чего-то не поменяет хотя бы на сантиметр. Я сколько раз с этим сталкивался – что спорят не из-за сути вопросов, даже не из-за выгоды, а чтобы внести лепту в процесс. На Западе как делается – архитектор занимается архитектурой, дизайнер – дизайном, инвестор – инвестициями и так далее, они друг другу доверяют, иначе дела не будет. Раф ни в дизайн, ни в производство не вмешивался. А инвестор вмешивался, он все время хотел что-то менять. Во всем мире присутствует понимание, что делает один, что – другой, что – третий. А у нас выкидывают середину, и высшее руководство приходит к рабочим – плохо красишь, не так пилишь, не так мажешь и все такое…
Шариф не притирал свои интерьеры к московскому стилю. Это гостиница для иностранных гостей, примерно за 200 долларов в сутки, 3-звездочная, в названии ее некоторые специалисты увидели апелляцию к символике «Макинтош».
Я спросил у Трулова, есть ли «червоточина» в этом «красном яблоке».
- Интерьеры там, – говорит дизайнер, – не очень-то для русских, потому что там много нержавейки, ванная, например, хай-тек, из нержавейки, – у нас такое только в плацкартных туалетах. Для русских это чуждо, они любят, чтобы были натуральные материалы – дерево, под орех, часто говорят об экологии, а иностранцы любят стекло и нержавейку. Они уже съели то, что мы сейчас кушаем, уже это прожили. У них минимализм был в моде еще в 70-е годы. Почему в Европе выбрасывают мебель, машины, телевизоры в Новый год? У нас такого праздника вообще быть не может. А они там понимают, что есть фамильные предметы, которые по наследству переходят, – это важно, а есть утилитарные вещи, которые не на дачу свозятся догнивать, а их просто выбрасывают, потому что в мире уже слишком много всего этого – машин, компьютеров. Нам этого не понять, в России никогда не было кризисов перепроизводства, а они это прошли, у них это постоянно маячит. Там магазины мясом завалены, а у нас мяса не хватает. А в том, что действительно ценно, у нас мало кто разбирается.
И в результате правильные цепочки – они у нас в организационном плане не выстраиваются. Все вмешиваются во все. Это и от недоверия, и от недостатка профнавыков. И получается: послал дурака, иди за ним следом – опять же по пословице.
Но вернемся к Московской книжной выставке-ярмарке. В прошлом году на ней пришлось наблюдать симптоматичный эпизод: Оксана Робски и Алексей Иванов, два «хедлайнера» мероприятия, принимали участи во встрече с читателями. Вернее, не встрече, а встречах – это важно.
Поскольку у каждого был свой круг поклонников и своя программа. Стенды издательств, представляющих своих авторов, находились рядом, и вдобавок время встреч совпадало.
В результате писатели вынуждены были чуть ли не перекрикивать друг друга в микрофоны, прямо как на базаре. То есть присутствие «сусанинской» организации и менеджмента, раз уж этот подход заявляется с первых шагов, так или иначе ощутим в разных эпизодах. Вот почему творчество Трулова представляется мне столь важным фактом московской ярмарки. Пока что на пространстве ВДНХ это небольшой островок. Все эти Шлиманы, Островские, они пришельцы, гости – только не каменные, а из стеклопластика. Но здесь возникает, если хотите, логичная и столь необходимая альтернатива, к тому же с оттенком международного звучания.