К концу сентября 1938 года военная и дипломатическая ситуация вокруг Чехословакии складывалась следующим образом.
Чехословацкие войска подавили путч судетских немцев. Их лидер Генляйн бежал в Германию. 15 сентября на встрече в австрийском местечке Берхтесгаден Гитлер говорит Чемберлену, что войны можно избежать, если Великобритания и Франция согласятся на бескровную передачу Судет Германии. Чемберлен возвращается с этой мыслью в Лондон, где проходят англо-французские консультации, по результатам которых 18 сентября вырабатывается как бы компромиссное решение. Те районы (дистрикты) Судет, в которых проживает более 50% немцев, должны безусловно отойти Германии. В остальных проводятся плебисциты. Великобритания и Франция становятся гарантами новых границ подрезанной Чехословакии.
Правительство Чехословакии 19 сентября обращается к Москве через посла Сергея Александровского (газета ВЗГЛЯД писала об этом) с просьбой оказать реальную военную помощь. Сталин соглашается, но с двумя условиями: Чехословакия сама должна деятельно защищаться и официально запросить у СССР военную помощь.
Замнаркома иностранных дел Владимир Потемкин вызывает к себе польского посла и объявляет о том, что советско-польский договор о ненападении утратит силу, если Польша будет оказывать давление на Чехословакию и откажется пропустить советские войска через свою территорию. В Варшаве министр иностранных дел Юзеф Бек назвал это заявление Потемкина «пропагандой», которую не стоит принимать во внимание. Польша продолжила стягивать войска к чехословацкой границе. Советский Союз одновременно развертывал войска вдоль своей западной границы. В тот период СССР не имел общей границы с Чехословакией, советские войска для развертывания в Чехословакии должны были пройти через территорию Польши и\или Румынии.
20-21 сентября британские и французские посланники в Праге заявляют президенту Чехословакии Эдварду Бенешу, что если чехи объединятся с русскими, то «война примет характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет трудно остаться в стороне». Франция давила на Бенеша, заявляя, что если он не примет англо-французское предложение по разделу Судет, то Франция не выполнит свои союзнические обязательства.
22 сентября Чемберлен снова встречается с Гитлером (на этот раз в резиденции германского фюрера в Бад-Годесберге) и озвучивает ему еще одну уступку: все Судеты переходят к Германии, но население получит право само выбрать себе гражданство и компенсацию за утраченное имущество при переселении. Гитлер отмахивается от этой идеи, требует передать Германии Судеты до 28 сентября, а также удовлетворить все претензии Польши и Венгрии. Варшава также предъявляет чехам ультиматум.
23 сентября Чехословакия объявляет всеобщую мобилизацию.
Таким образом, Советский Союз усилиями Лондона и Парижа был фактически полностью исключен из всего происходящего. Даже само содержание предложений Чемберлена и «компромиссного соглашения» по Судетам советским дипломатом приходилось получать из косвенных источников.
Вот что пишет в Москву из Лондона 25 сентября советник советского посольства Каган (Самуил Бенционович Каган, до революции жил в США в эмиграции, завотделом англо-романских стран НКИД, затем 1-й секретарь и советник посольства в Лондоне. Замещал посла Майского в его отсутствие. Майский в своих воспоминаниях очень уважительно отзывается о Самуиле Кагане и рассказывает, что именно он выполнял массу важнейших функций посольства. Именно Самуил Каган снял под советское посольство у южноафриканского «шерстяного» миллионера сэра Льюиса Ричардсона знаменитый особняк на Кенсингтон-террас. Репрессирован – прим. ВЗГЛЯД): «Сегодня Масарик (посол Чехословакии в Лондоне Ян Масарик, сын первого президента Чехословакии – прим. ВЗГЛЯД) был у Галифакса, который ему передал копию врученного Гитлером Чемберлену «меморандума», который фактически является вторым ультиматумом. Оказывается, что меморандум был отправлен из Годесберга в Прагу самолетом, но самолет где-то сел, поэтому он следует на машине, но в Прагу вечером еще не был доставлен».
Вообще надо отметить, что в тот период практически все основные игроки – и Германия, и Великобритания – активно пользовались такими вот «маленькими хитростями». То у немцев самолет «не там сядет», то британская делегация на переговоры в Москву отправится из Портсмута на специально подобранном самом тихоходном корабле Королевского флота. Во время организации аншлюса Австрии Гитлер запретил давать канцлеру Австрии Курту фон Шушнигу (заядлому курильщику) в том же Берхтесгадене сигареты, пока он не подпишет соглашение. Это, конечно, детали. События развивались согласно логике, а не в результате таких вот уловок, но все-таки это очень характерная деталь методов «ведения дипломатии» того времени.
Далее Каган передает в Москву содержание «меморандума» Гитлера в изложении Масарика:
«Требования этого меморандума сводятся к следующему (упускаю реторику) (так в тексте, видимо, машинистка ошиблась – прим. ВЗГЛЯД):
1) К первому октября должны быть эвакуированы все войска, полиция, пограничная охрана и таможенные чиновники из всех районов, нанесенных на приложенной к меморандуму карте красной краской (по заявлению Масарика, вся территория, предусмотренная в англо-французском плане).
2) Во всех других районах, помеченных на карте зеленой краской (то есть всюду, где имеется судетское меньшинство) должен быть организован плебисцит.
3) Эвакуированная территория должна быть передана в ее настоящем состоянии (в приложении указано, что территория должна быть сдана без уничтожения или порчи всех военных, хозяйственных и транспортных сооружений, включая надземное хозяйство, воздушный транспорт и все радиостанции. Все хозяйственные и транспортные материалы, в особенности подвижной состав железных дорог, газовые заводы, силовые станции и тому подобное должны быть переданы в исправном виде. Продукты, товары, со всем сырьем и тому подобное не должны быть вывезены). Германское правительство согласно на прикомандирование к главной квартире немецких войск представителей (по одному) чехословацкого правительства и чехословацкой армии для урегулирования деталей модуса эвакуации.
4) Чехословацкое правительство должно немедленно освободить из армии и полиции (в какой бы части Чехословакии они ни служили) всех немцев и разрешить им выезд домой.
5) Чехословацкое правительство должно освободить всех политарестованных немецкой национальности.
6) Германское правительство «соглашается разрешить плебисцит в районах, которые будут более точно определены, не позднее 25 ноября» (речь очевидно идет о районах, указанных в пункте 2). Изменение новых границ, вытекающих из плебисцита, будет урегулировано германо-чешской или интернациональной комиссией. Плебисцит будет проведен под контролем интернациональной комиссии. Все лица, жившие в районах плебисцита до 28 октября 1918 года, или родились там до этой даты, имеют право голосовать. Простое большинство всех имеющих право голосовать мужчин и женщин определит желание населения принадлежать к Чехословакии или Германии. Во время плебисцита обе стороны выводят свои войска из районов, которые будут установлены более точно. Дата и длительность (плебисцита) будет установлена германским правительством и чехословацким правительством.
7) Германское правительство предлагает выделить авторитетную германско-чешскую комиссию для урегулирования дальнейших деталей».
Дата 28 октября 1918 года, избранная Гитлером для «ценза оседлости» тех, кто имеет право голосовать на плебисците, появилась не случайно. После создания в 1918 году Чехословакии на развалинах Австро-Венгерской империи Судеты сразу же стали спорной зоной. Сперва новая страна «Немецкая Австрия» заявила о присоединении к себе Судет под названием провинций «Нижняя Богемия» и «Судетенланд». Чехословацкие войска эту попытку пресекли. А 29 октября 1918 года немцы, живущие в приграничных областях, провозгласили создание четырех автономных провинций. Чехословацкое правительство их впоследствии ликвидировало, но Гитлер считал эту дату чем-то вроде провозглашения независимости Судет. Еще одна маленькая хитрость: в 1918 году немцы самовольно переписали названия улиц и провели заново нумерацию домов, так что установить детально, кто и где жил там до 1918 года, было довольно сложно. Немецкоязычный электорат можно было произвольно увеличить в разы.
Далее Каган передает очень примечательный диалог Масарика и Галифакса. «Передавая Масарику «меморандум», Галифакс заявил, что ни Чемберлен, ни он, как министр иностранных дел, не дают им (чехам – прим. ВЗГЛЯД) советов принять или отклонить предложение Гитлера, но говоря как человек человеку, он советует подумать раньше, чем отклонить. При этом Галифакс сказал, что Чемберлен «твердо убежден, что Гитлер хочет только Судеты и после этого не будет предъявлять никаких требований». На вопрос Масарика «неужели Вы верите в это?», Галифакс подчеркнуто ответил: «Я сказал, что премьер убежден». Масарик спросил Галифакса, какова же роль Вашего премьера в отношении этого «меморандума», на что Галифакс ответил «только почтальона». «Должен ли я это понимать в том смысле, что британский премьер-министр сделался посыльным для убийцы и разбойника Гитлера», спросил Масарик. Смутившись, Галифакс пробормотал: «Если угодно, да». На этом разговор закончился.
Масарик мне сообщил, что вчера Ванситарт (Роберт Джилберт Ванситарт, 1-й барон Ванситтарт, в 1938-1940 годах «Главный дипломат» – это такая должность, советник МИД Великобритании. Двоюродный брат Лоуренса Аравийского, писатель, поэт, сценарист. Был последовательным сторонником жесткой линии в отношении Гитлера, его даже обвиняли в «германофобии», он еще в 1940 году настаивал на полном разрушении Германии как государства и немцев как нации после окончания войны. Скончался в 1957 году – прим. ВЗГЛЯД) сказал ему, что поскольку шли переговоры, английское правительство было против мобилизации чехословацкой армии, но сейчас оно не возражает и от себя (частным образом) добавил: «Сделайте это скорее и как можно лучше».
Тут дело даже не в том, что эмоциональный, резкий, несдержанный на язык и находящийся в сильном стрессе Масарик поставил британского министра иностранных дел в неудобное положение, а поддержку нашел у «главного германофоба» Форин-офис Ванситарта. Тут важно, что в правительстве Чемберлена все еще не было единства. Отдельно взятые британские дипломаты и политики пытались саботировать «мюнхенский процесс», но окружение Чемберлена было сильнее.
Тем временем ультиматум Гитлера наконец добрался до Праги и давление на чехословацкое правительство продолжилось. Посол Александровский сообщает 27 сентября в Москву:
«Бенеш сообщает, что сегодня, 27-го, в 17 часов он получил личное послание Чемберлена, в котором последний сообщает, что из Берлина ему сделано заявление такого содержания: если Чехословакия до 14 часов 28-го не примет к немедленному исполнению германские требования, то будет отдан приказ к переходу чехословацкой границы. Чемберлен добавляет, что таким образом действия Гитлера могут привести к новой мировой войне и что он не может взять на себя ответственность что-нибудь советовать Чехословакии. Бенеш категорически заявляет, что это обозначает, как и в случае со всеобщей мобилизацией в Чехословакии, что Англия своим традиционным языком заявляет, что Англия немедленно и решительно выступает против Германии с оружием в руках. По сведениям чехословацкого военного атташе в Берлине, завтра в 14 часов Германия объявит всеобщую мобилизацию. Франция повторно дала знать, что исполнит все свои обязательства. Ссылаясь на все это, Бенеш еще раз просит в самой торжественной форме оказать немедленную воздушную помощь. По его достоверным сведениям, на чехословацких границах сосредоточено не менее 800 германских самолетов. Гитлер будет пытаться в первый же день стереть Прагу с лица земли. Только советская авиация может оказать серьезное сопротивление. Бенеш повторяет убедительную просьбу оказать помощь».
Это чрезвычайно интересный документ как для понимания Бенеша, так и для тех, кому интересен Чемберлен как человек и историческая фигура.
В современной Чешской Республике действует закон № 292 (от 2004 года), который гласит: «Доктор Эдвард Бенеш имеет заслуги перед государством». То есть отрицать его заслуги или как-то критиковать его роль – противозаконно (это на заметку тем, кто критикует современное состояние дел в сфере исторических дискуссий в России. Можно вот так просто взять и вывести спорную историческую фигуру из-под критики. А у нас все позволено). У него даже есть официальный титул – «Президент Строитель» (первый президент Томаш Масарик, вокруг которого выстроен целый культ, «Президент Освободитель»).
Но сам второй президент Чехословакии в своих послевоенных воспоминаниях писал: «Я знаю, что на мне лежит вина в гибели Чехословацкой республики. Если бы я обратился в роковую минуту к народу, я не сомневаюсь, что не было бы ни Мюнхена, ни 15 марта 1939 года (в этот день указом Гитлера объявлено о создании Протектора Богемии и Моравии, дата формальной ликвидации остатков Чехословакии – прим. ВЗГЛЯД)». Из приводимого же выше донесения посла Александровского следует, что доктор Бенеш в те дни пребывал в каком-то совершенно иррациональном мире. Чемберлен чуть ли не открытым текстом говорит ему «мы вам теперь не поможем», а президент Чехословакии делает из этого вывод, что «Англия немедленно и решительно выступит с оружием в руках». Мягко говоря, нелогично, и только на стресс это уже не списать.
И так едва ли не с каждой информацией с Запада, попадавшей Бенешу на стол. Он просто был иррационально убежден в том, что «Запад нам поможет», и его обращения к Москве о военной помощи были в этом контексте очень двусмысленны. В конце концов они так и остались на уровне устных полуистерических высказываний послу Александровскому, которыми тот добросовестно бомбардировал Москву. Но Москва так и не получила от Чехословакии официального обращения о помощи, без которого появление на территории Чехословакии советских войск или даже только авиации выглядело бы агрессией сразу против трех стран (включая Польшу и Румынию). Замнаркома Потемкин говорит о необходимости официального обращения со стороны Праги и чехословацкому послу в Москве Зденеку Фирлингеру и неоднократно давал соответствующие инструкции Александровскому.
При этом у Бенеша был и собственный источник информации, адекватно, хотя и сильно не политкорректно оценивавший происходившее в Лондоне: посол Ян Масарик, сын «Президента Освободителя» Томаша Масарика, наполовину американец, парень резкий, но наблюдательный. Вот выдержка из телефонных переговоров Масарика-младшего с президентом Бенешем еще от 14 сентября, перехваченных немцами:
Прага. Если он (Гитлер –прим. ВЗГЛЯД) начнет войну, то начнут ли ее другие?
Масарик. Надеюсь, да, но, увы, не скоро.
Прага. Но это невозможно!
Масарик. У этих идиотов 15 крейсеров (Масарик имел в виду большие линейные корабли флота Его Величества – прим. ВЗГЛЯД) и они боятся за их судьбу… И во Франции достаточно таких мошенников.
Вечером того же дня Масарик снова позвонил в Прагу Бенешу:
Масарик. Вы слышали, что натворил Чемберлен?
Бенеш. Нет.
Масарик. Он завтра в 8 часов 30 минут летит в Берхтесгаден.
Бенеш (после долгой паузы). Не может быть!
Масарик. Точно. Чемберлена сопровождают Стрэнг и эта свинья Вильсон («свинья» в изложении Масарика-младшего, это сэр Горацио (Хорас) Джон Вильсон, секретарь Чемберлена и «серый кардинал» в его правительстве, без которого не решался ни один вопрос. Ярый и самый последовательный противник союза с СССР и сторонник сближения с Германией. Одна из самых демонизированных фигур в истории Великобритании ХХ века. Принято считать, что по распоряжению Хораса Вильсона прослушивались телефонные переговоры противников Чемберлена, включая самого Черчилля. Кроме того, считалось, что сэр Хорас тайно поддерживает «людей Мозли» – британских фашистов. Уинстон Черчилль, заняв пост премьер-министра, грозился сослать сэра Хораса «губернатором Гренландии», но ограничился второстепенной должностью секретаря Казначейства. Умер сэр Хорас Вильсон в 1975 году – прим. ВЗГЛЯД).
Но, несмотря на всю получаемую информацию и постоянные обращения к послу Александровскому, 18 сентября Бенеш отправляет в Париж министра здравоохранения Яромира Нечаса с тайной миссией. Нечас привез с собой карту, на которой президент Бенеш лично карандашом отметил территории своей страны, которые он прямо сейчас и без переговоров готов передать Германии и считать «судетский инцидент» этим исчерпанным. Затем Начес увез карту и тайное письмо Бенеша в Лондон.
Позже, отвечая на обвинения в предательстве Чехословакии, Даладье (в 1938 году премьер-министр Франции – прим. ВЗГЛЯД) предал эту историю гласности. Ему не поверил даже чехословацкий посол в Париж Штефан Осуский, которого никто в известность не ставил (Бенеш дал специальную инструкцию Нечасу: «Осускому ничего не говорить»). Осуский назвал оправдания Даладье «оскорбительными» и грозился вызвать его на дуэль.
Тогда Даладье просто предъявил общественности и тайное письмо Бенеша, и карту. Осуский так и не простил эту историю Бенешу, не хотел входить в «правительство Чехословакии в изгнании», которое создал Бенеш, хотя это именно Осуский подписал с Даладье договор о создании чешского военного корпуса. Умер Штефан Осуский в 1972 году в США.
Примерно так же сложилась судьба и у Ярослава Нечаса, который еще в начале 1920-х годов был одним из лидеров Подкарпатской Руси, то есть того, что сейчас мы называем Закарпатской областью Украины. Некоторое время он тоже проработал в эмигрантском правительстве в Лондоне. Но из-за разногласий с Бенешем ушел из политики вообще и скончался в 1945 году в крошечном провинциальном городке в Уэльсе.
В советской историографии было принято в идеологическом духе времени объяснять поведение Бенеша (сына бедного крестьянина!) «классовой солидарностью с буржуазией» и тому подобной галиматьей. В реальности же Бенеш, видимо, как и многие подобные политики «романтического периода», по максимуму идеализировал западные демократии и не мог даже представить себе, что его могут просто бросить на произвол судьбы, да еще и в грубой форме. Все слова Чемберлена и Даладье он трактовал в положительном для Чехословакии ключе, что критически ошибочно для любого государственного деятеля.
В англоязычной же историографии второй половины ХХ века, наоборот – принято рассматривать события «мюнхенского периода» исключительно как набор случайных деталей, связанных с личными обстоятельствами конкретных людей. Да, писали американские и британские историки, Чемберлен совершил подлый поступок, это даже не трагическая ошибка, а предательство. Но (тут всегда следует «но»). Чемберлену было уже 69 лет, у него не было практического опыта внешней политики, Гитлер «заговорил» его, обманул, а престарелый интеллигентный джентльмен с вечным зонтиком в руках просто не вынес напора бесноватого ефрейтора. Этот злополучный зонтик чуть не растрепали потом на сувениры. Но за спиной у Чемберлена стоял куда более молодой и энергичный Хорас Вильсон, и британское правительство преследовало вполне конкретные цели. По одной из версий, «джентльмен с зонтиком» действительно был готов пожертвовать всеми странами-лимитрофами, лишь бы Германия не претендовала на пересмотр мировой колониальной системы (это единственное, что реально его беспокоило), а Хорас Вильсон блокировал любые попытки Советского Союза организовать «союз четырех».
У некоторых лимитрофов было на этот счет другое мнение. 28 сентября посланник Чебышев передает из Варшавы в Москву: «Вчера в 15 часов 30 минут польский самолет вылетел в Прагу с ответным письмом Мосциского (Игнаций Мосциский, с 1926 по 1939 год – президент Польши. При жизни Пилсудского, имевшего титул «руководителя государства», пост президента Польши носил номинальный характер. Лишь с ухудшением здоровья Пилсудского конституция Польши была изменена, но правил Мосциский в триумвирате с маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы и Юзефом Беком, из которых последний фактически определял внешнюю политику Польши. С вторжением немецких войск в Польшу вместе с правительством бежал в Румынию, где был интернирован. Затем переехал в Швейцарию, где и умер в 1946 году – прим. ВЗГЛЯД) Бенешу. Из полученных от достоверных источников сведений, чехи готовы начать переговоры с Польшей на базе, как я уже писал, территориальных уступок. Польша уже не удовлетворяется своими прежними требованиями присоединения Тешинской Силезии, требует теперь и часть Словакии».
На следующий день, 29 сентября, Александровский сообщает в Москву: «Целый день не мог получить свидания с правительством. Узнал от главного секретаря Ины, что правительство заседает с половины четвертого (утра – прим. ВЗГЛЯД) по вопросу о вчерашнем английском предложении, к чему присоединился факт завтрашней конференции четырех в Мюнхене. По словам Ины, правительство занято вопросом, что делать, поскольку не принять английского плана, который ляжет в основу конференции четырех, оно не может из опасения потерять помощь и поддержку Англии и Франции. Принять же – значит, приказать армии в ближайшие дни оставить занятые позиции и укрепления без боя. У правительства якобы существуют серьезные опасения, что последствием такого приказа будет непослушание, и внутренние потрясения могут быть вплоть до гражданской войны. Ина сообщает, что сегодня Польша предъявила требование передать ей два небольших участка территории в Тешинском районе, включая чешский город Тешин не позднее пятницы, 30-го. Чехословакия просила Англию и Францию вмешаться и не допустить Польшу преюдицировать процедуру передачи немецких областей. Венгерское правительство повторило требование решить и его вопросы, но якобы без особого нажима.
Настроение дружественных мне кругов по мере того, как они узнают о текущих событиях, напрягается страшным образом».
Здесь важно вот что. Облегченная, light-версия позиции Польши заключается в том, что Варшава просто захотела откусить часть Чехословакии, воспользовавшись ситуацией. Якобы исторически Тешин (по-польски Цешинь) когда-то с XIII века управлялся Пястами и Любомирскими, а затем герцогами Лотарингскими, которые отдали его Габсбургам в обмен на итальянский Монферрат. Местные жители сами называют себя именно так: «местные мы» и говорят на странном диалекте, который в Польше называют польско-силезским, а в Чехии чешско-силезским. Такое вот обоснование для аннексии.
Но если разбираться, то ситуация сложнее обычных такого рода исторических и этнических склок. И сложность эта представляет Польшу в еще более неприглядном виде.
На встрече с Чемберленом 22 сентября в Бад-Годесберге Гитлер категорически отверг «компромиссный» франко-британский план по Судетам, мотивируя это тем, что требуется «учесть интересы» Польши и Венгрии. Я, мол, ладно, обойдусь как-нибудь, но вот у этих ребят тоже есть вопросы…
В Лондоне и Париже отнеслись к этому ходу Гитлера серьезно. Посол Франции в Берлине Андре Франсуа-Понсе в тот же день, 22 сентября, пишет своему министру Боннэ в Париж: «Варшава и Будапешт не согласятся с тем, чтобы в отношении своих этнических меньшинств, включенных в чехословацкое государство, был применен менее благоприятный режим, чем тот, который будет предоставлен судетским немцам. Это было равнозначно утверждению, что уступка территорий, населенных немецким большинством, должна будет также повлечь за собой отказ Праги от Тешинской области и от 700 тысяч мадьяр Словакии. Таким образом, предполагаемое отторжение территории превратилось бы в расчленение страны». Добавим, что занятие поляками Тешина с чисто географической и военной точки зрения отрезало Северную Словакию от Чехии вообще, а остальная Словакия сильно подвисала, что создавало предпосылки для мятежа и отделения Словакии, что буквально в считанные месяцы и произошло.
Поскольку Польша не была приглашена на Мюнхенскую конференцию, интересы Варшавы фактически представлял сам Гитлер. Из записи беседы польского посла в Берлине Юзефа Липского (того самого, который хотел поставить Гитлеру памятник в Варшаве за «африканский вариант» решения «еврейского вопроса») с министром Юзефом Беком от 1 октября 1938 года явствует, что последний выразил сердечную благодарность «за лояльную трактовку польских интересов на Мюнхенской конференции». «Правительство и общественность Польши полностью отдают должное позиции фюрера и рейхсканцлера», – заверил министр Бек. То есть Гитлер не только «представлял интересы Польши», но фактически использовал эти самые «интересы» для того, чтобы дополнительно торпедировать англо-французские инициативы.
А это уже не просто «польский империализм», а прямая солидаризация с Гитлером.
Ладно, можно как-то понять light-версию, согласно которой полякам просто захотелось немного урвать, но в таком понимании контекста событий это уже совсем плохо. Это единственный случай, когда Гитлер лично представлял интересы другого государства. Понятно, что это государство потом и года не прожило – но Варшаве самой надо было думать, кого в союзники выбираешь ради клочка земли. По одной из популярных в современной Польше «шляхетских» версий развития событий, Варшава просто мстила чехам за события 1919 года, когда чехословацкие войска легко выгнали из Тешина слабый польский гарнизон. В Варшаве это запомнили, как кровную шляхетскую обиду, и готовы были за возвращение Тешина солидаризоваться хоть с дьяволом. Что и сделали.
Отдельная история с неприглашением на Мюнхенскую конференцию не то что СССР, а и самой Чехословакии. В то время как чехословацкое правительство (в каком бы состоянии оно не находилось и как бы не вел себя Бенеш) с трех утра заседает в Пражском граде, чтобы прийти хоть к какому-то решению, за них уже все решили. Вернувшийся к работе советский посол в Лондоне Иван Майский передает 29 сентября из Лондона:
«1) Масарик сегодня отправил Чемберлену и Галифаксу письмо, в котором указывает, что предстоящая 29 сентября в Мюнхене встреча «четырех» (Гитлер, Муссолини, Чемберлен, Даладье) является по существу интернациональной конференцией для решения чехословацкого вопроса и потому Чехословакия требует присутствия также и своего представителя на этой конференции. Масарик мотивирует свое требование тем, что сами англичане на днях запрашивали Чехословакию: готова ли она участвовать в интернациональной конференции по данному вопросу, на что Чехословакия ответила положительно. 2) В воздухе чувствуется, что Чемберлен готовится к новой капитуляции по чехословацкому вопросу на Мюнхенском совещании».
Эта телеграмма была расшифрована в Москве в 13.30, когда Мюнхенская конференция уже шла и ничего изменить было нельзя. Тем не менее на конференцию прибыли чехословацкий посол в Берлине Мастный и спецпредставитель МИДа из Праги Хуберт Масаржик (кадровый дипломат, во время оккупации работал в фирме «Батя» в Праге, в 1946-м арестован по обвинению в коллаборационизме, но обвинения были сняты. В советский период работал в торговле и промкооперации. В 1960-х годах написал обширные мемуары, которые в полном виде вышли только в 2002 году. Умер в 1982 году в Праге – прим. ВЗГЛЯД). Их весь день держали за дверями, и только примерно в 19.00 сэр Хорас Вильсон пригласил Мастного и вкратце ознакомил его с планом соглашения. Мастный стал кричать и возмущаться, но вопрос был закрыт. «Если вы этого не примете, – сказали ему англичане, – то будете улаживать свои дела с Германией в полном одиночестве. Может быть, французы будут выражаться более любезным языком, но заверяю вас, что они разделяют нашу точку зрения. Они, в свою очередь, отстранятся». После часа ночи договор был подписан. Чемберлен позвал Мастного и Масаржика (согласно донесению Масаржика в Прагу) и зачитал договор Мастному. Высказаться чехи уже не могли.
И тут вновь примечательна позиция президента Бенеша. 30 сентября утром он, как президент республики, подписывает очень быстро доставленный ему из Мюнхена договор, не дожидаясь одобрения Национального собрания, что впоследствии вызвало не решенную до сих пор юридическую коллизию. Но буквально за несколько часов до этого он снова разговаривал с Александровским и высказывал прямо противоположную точку зрения.
Вот что передавал Александровский по телефону вне очереди поздно вечером 29 сентября:
«Бенеш сообщил по телефону, что после вчерашнего решения правительства еще до составления ответной ноты Чемберлен звонил по телефону в Прагу, после чего Ньютон (сэр Бэзил Кохрейн Ньютон, в 1938 году посол Великобритании в Чехословакии. Карьерный дипломат, до этого работавший в Китае и Германии. Дружил с Генляйном, превратил свою резиденцию в Праге в собрание китайского искусства, предлагал превратить Чехословакию в федерацию и нейтральное государство типа Швейцарии. После Праги переведен в Ирак, хотя ничего не знал о Ближнем Востоке. После провала своей миссии в Багдаде, отозван в Лондон. Скончался в 1965 году – прим. ВЗГЛЯД) ночью явился к Бенешу и предлагал Чехословакии принять участие в конференции четырех в Мюнхене. Бенеш отказался, но заявил, что не видит препятствий к тому, чтобы в Мюнхене присутствовали чехи-наблюдатели. Поскольку рассмотрению будет подвержен англо-французский план, постольку эти наблюдатели будут находиться в распоряжении Чемберлена и Даладье. Бенеш хочет, чтобы Москва имела четкое представление о характере этого чехословацкого участия в мюнхенских разговорах. Что касается чехословацкого ответа на последний английский план Бенеш сказал, в отличие от вчерашнего телефонного разговора, более определенно, что он отказывается от всего, что выходит за рамки программы Берхтесгадена и не оставил на этот счет сомнений. Дальше Бенеш просил передать в Москву, что он ожидает осложнений с Польшей. Польша не оставила ультиматума, но требует, чтобы три района вокруг Тешина были переданы Польше завтра, 30-го. Бенеш отвечает принципиальным согласием договориться на эту тему, но думает, что Польшу не удовлетворит такой ответ. В случае попытки занять эти районы Польше будет оказано военное сопротивление. На этот случай Бенеш рассчитывает на воздействие СССР на Польшу, о чем и просит сообщить в Москву. Добавлю от себя, что поляки хотели получить районы Фриштадт, Тешин и Яблунков. В случае осуществления этого требования железнодорожное и шоссейное сообщение между Чехией и Северной Словакией будет полностью отрезано, а с Восточной Моравией сильно затруднено. Экономически Северная Словакия вынуждена будет ориентироваться на Польшу, а стратегически настанут большие трудности для сотрудничества между Чехией и Словакией».
Вот что это было со стороны Бенеша? Президент Чехословакии заявил советскому послу, что не поддержит ничего, что «выходит за рамки программы Берхтесгадена», но буквально утром следующего дня подписывает бумаги, фиксирующие буквальное расчленение его страны.
Советское правительство в те дни не имело прямой возможности влиять на позицию Великобритании и Франции, а те, в свою очередь, продолжали изобретать странные планы «интернационального контроля». Вот как в тот же злополучный день, 29 сентября, докладывал в Москву посол Майский из Лондона, встретившийся с Галифаксом:
«По некоторым замечаниям моего собеседника, я склонен думать, что Чемберлен, отправляясь в Мюнхен, имел в виду использовать эту оказию для постановки или по крайней мере зондажа Гитлера и Муссолини в связи с пресловутой проблемой «европейского замирения». Тут Майский – один из самых прозорливых советских дипломатов того времени – был абсолютно прав. Чемберлен после подписания мюнхенского документа напросился на отдельную беседу с Гитлером, по результатам которой этими двумя были подписаны знаменитые полстраницы бессмысленного текста. Именно этой бумагой потрясал над головой Чемберлен на аэродроме в Лондоне со словами: «Я привез вам мир!».
Далее Майский пишет: «В конце разговора Галифакс сказал, что будет держать меня в курсе дальнейшего развития событий и что он «держит в голове» мысль об англо-франко-советском совещании (эта фраза подчеркнута красным карандашом, видимо, в Москве – прим. ВЗГЛЯД), о котором было решено в Женеве в разговоре между Ля Варром (Хербранд Эдвард Дандональд Брассей Сэквилль, лорд Бакхёрст, 9-й граф де ля Варр (de la Warr). Представитель одной из самых древних титулованных фамилий Англии, идущих еще от Вильгельма Завоевателя. В честь его предка, 3-го графа Томаса Уэста де ля Варра, назван один из штатов США – Делавэр (Delaware). В 1938 году – лорд-хранитель Малой печати в правительстве Чемберлена, резкий противник внешней политики Чемберлена, в знак протеста против подписания Мюнхенского соглашения подал в отставку. После этого демарша переведен на должность министра просвещения, потому в официальном королевском списке лордов-хранителей Малой печати не присутствует. Сестра его жены леди Эвис Сэквилль была замужем за легендарным руководителем британской разведки военного периода MI6 Стюартом Мензисом, что важно для понимания его уровня информированности. Скончался в 1976 году – прим. ВЗГЛЯД) и Литвиновым.
3) Интересно было сообщение Галифакса по вопросу об интернациональных гарантиях Чехословакии после отхода Судетской области. Сведения о том, будто бы гарантии мыслились как: а\ в первую очередь гарантии лимитрофов и б\ во вторую очередь, как дополнительные гарантии Англии, Франции и Италии неверны. На самом деле англичане мыслили дело так: Чехословакия и Германия заключают пакт о ненападении, а Англия, Франция и СССР («если последний захочет», прибавил Галифакс) принимают на себя гарантию новых границ Чехословакии. Англичане между собой обменивались мнениями по вопросу о том, не следовало бы также привлечь к гарантиям Италию, Польшу, Югославию, Румынию, однако этот вопрос остался открытым и во всяком случае, по мнению Галифакса, данный вопрос будет обсуждаться или решаться во вторую очередь. Непосредственно гарантии должны быть даны тремя названными им державами, если, конечно, СССР сочтет возможным такие гарантии принять (последняя фраза также подчеркнута красным в Москве – прим. ВЗГЛЯД).
30 сентября и 1 октября германские, польские и венгерские войска вошли на территорию Чехословакии. 5 октября по настоянию из Берлина президент Эдвард Бенеш подает в отставку и уезжает из Чехословакии. Вернется в Прагу он только с советскими войсками и будет восстановлен в должности президента Чехословацкой республики.
Вторая мировая война становится неизбежной. Но весь мир запомнил фразу Чемберлена, сказанную еще 27 сентября: «Сколь ужасной, фантастичной и неправдоподобной представляется сама мысль о том, что мы должны здесь, у себя, рыть траншеи и примерять противогазы лишь потому, что в одной далекой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно».
Лучше б промолчал, честное слово.
Совет молодых дипломатов МИД России в рамках проекта «Дипломатия Победы» и подготовки Форума молодых дипломатов «Дипломатия Победы», инициированных по случаю 75-летия Победы в Великой Отечественной войне, предлагает вниманию читателей газеты ВЗГЛЯД уникальные документы Архива внешней политики (АВП) Российской Федерации, посвященные активной деятельности советской дипломатии в предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны. Убеждены, что обращение к первоисточникам, подлинным свидетельствам той эпохи нивелирует попытки фальсификаций и манипуляций историческими фактами, внесет вклад в утверждение исторической правды, поможет воссоздать объективную картину прошлого.
Архив внешней политики РФ является структурным подразделением Историко-документального департамента (ИДД) МИД России. Огромный массив документов (более одного миллиона единиц хранения) охватывает период с 1917 года и продолжает пополняться материалами, отражающими эволюцию отечественной внешней политики с 1991 года. Архив выполняет функцию официального хранилища многосторонних и двусторонних договорно-правовых актов, заключенных от имени Советского Союза и Российской Федерации.