Практически все награжденные – приверженцы доктрины «Вашингтонского консенсуса», то премии они получают не зря. Но и не за заслуги в виде каких-либо открытий в экономике.
Мы все еще не имеем полной картины событий, которые привели нас к современному капитализму
Много десятилетий нам внушали, что оформленная Чикагской школой экономическая теория (неолиберальная, неоконсервативная) – это все ведающая и все способная объяснить подлинная экономическая наука. Жизнь давно опровергла это, в частности, много раз показав, как США с 2007 года захлебываются то в одних проблемах, то в других.
Бессилие неолибералов обеспечить устойчивый рост по своим многочисленным формулам, возведенным в ранг открытий и догматов от экономики, есть явное свидетельство против их «открытий» и «знания экономики».
Конечно, в экономической науке многое известно: например, как можно (злостно нарушая предписания МВФ, ВТО и ВБ) обеспечивать развитие национального рынка. Известно, что нужно для экспансии на мировом рынке и как богатые страны стали богатыми, а бедные веками были в положении бедных. Тут исследований проводить не нужно давно.
А вот логика развития глобального капитализма, причины резких поворотов и внезапных провалов различных стратегий – вот с этим неясности много. Потому для успеха необходимо сперва отбросить чикагский догмат о том, что рыночная экономика всегда была одинакова и вообще нерукотворна.
Рыночная экономика создана людьми, сформирована их отношениями. Она в Римской империи была не такой как теперь, а теперь вовсе не идентична своей предшественнице в эру торгового капитализма. В годы трагического разрушения СССР один японский либеральный мыслитель заключил, что история кончилась – дальше только естественный рынок.
Но она вообще не начиналась никогда, если принять чикагские догматы. Всегда был «естественный» и функционирующий по неким природным законам рынок, а цивилизации гибли только из-за непонимания его.
Все это чепуха. А истина в том, что мы все еще не имеем полной картины событий, которые привели нас к современному капитализму. После 2008 года вошло в моду сводить историю мировой экономики к захвату власти финансистами, что якобы запутало весь процесс и обеспечило неверную работу экономических законов. История реального капитализма была куда как более богатой и сложной.
А началось все с кризиса XIV века, что совпал с похолоданием (Малый ледниковый период) и эпидемиями. Что было ранее? До этого в Европе царил классический феодализм.
Население Европы уменьшилось в десятилетия кризиса феодализма, но с XV столетия стартовала новая эпоха. Начался экономический подъем, где центром была Италия. Причем выросло значение «континентальных» итальянских городов-государств, таких как Флоренция и Милан.
Причем первое покорило Пизу, а второе – Геную (на 1421–1435 годы). Другого гиганта торговли Средних веков – Венецию – никто не покорил. Она вошла в группу относительно небольших по размеру стран-лидеров. С них-то и начинается отсчет истории капитализма.
Отечественный историк Михаил Покровский использовал для эпохи до конца XVIII века термин «торговый капитализм». Он правилен для тех стран (как Россия), которые не имели развитых банков и мануфактурного производства, а заодно и рынка труда, но ориентировались на более развитые экономические центры.
Стоит применять его пока осторожно, пусть и ко всей эпохе доиндустриального капитализма. Со временем в ней вперед вышли Англия и Нидерланды. Их биржи играли в мировой торговле большую роль, большую, чем политика этих государств.
Эпоха торгового капитализма продолжалась три века. А промышленный капитализм, стартовавший с кризисных 1770-х годов, насчитывает два с половиной века. Мы о нем знаем много.
Мы знаем периодичность волн экономического роста и кризисов. Однако, когда обобщения делаются учеными от экономики без учета динамики трех других веков, а потом они еще получают Нобелевские премии, выглядит это некрасиво. Совершенно неверно думать, будто ранний капитализм, имевший уже четкий рыночный центр и полуфеодальную периферию, не знал циклов.
Циклы и циклические кризисы в XV–XVIII веках были. Но никто не даст Нобелевскую премию тем, кто представит нам полный их анализ. Дело не в том, что до выводов еще далеко. Эта работа просто не нужна хозяевам премий и международных научных титулов.
Она – это мы уже знаем – может показать, как страны-аутсайдеры, периферия вырывались в лидеры, подчиняя старые центры. Могут быть выделены методики и даже отдельные приемы, будь то таможенная и налоговая политика, сфера кредитования или транспорта. Немало интересного найдем мы и в антикризисной политике или спонтанных реакциях общества.
Кстати, в число будущих открытий входят и сами кризисы торгового капитализма. Некоторые уже можно назвать. Это потрясения середины XVII века, положившие конец испанской гегемонии в мире, проблемы 1550–1570-х годов и последний кризис доиндустриальной эры в 1770 годы. Где лежат будущие открытия? Вероятно, в конце XV века нужно искать один из главнейших кризисов эпохи. Вероятно, он имел огромные последствия.
Вероятно, именно с ним связано создание мирового рынка с Европой в центре паутины торговых связей. Не только отправился в плаванье Христофор Колумб (1492 год), но и начались Итальянские войны (1494 год). А они превратили Италию из центра в финансово-производственную периферию новых игроков – Франции и Испании.
Еще один неизвестный кризис эпохи торгового капитализма, видимо, стоит искать в 1720-х годах. Знатоки отечественной истории припомнят финансовые проблемы, навалившиеся в то время на Россию. С торговлей в Европе в то время все обстояло не гладко. Англия же пережила крах компании Южных морей (1720 год), что обернулось запретом открытой продажи акций до 1825 года!
В том же году во Франции крахом кончился проект шотландского экономиста Джона Ло. Хорошим наследием этого акционерного ажиотажа стал лишь город-чудо Новый Орлеан.
Из потрясений XIV века Западная Европа вышла с блоком буржуазии и рыночно ориентированного дворянства у власти. Союз этот оформили абсолютные монархи, ставшие правителями несколько иного типа, чем жестокие азиатские деспоты. Борис Кагарлицкий* в книге «От империй к империализму» именно это и разбирает. Однако для полной логической цепи капитализма, для понимания всех его хитростей нам не хватает еще много открытий.
Масса фактов не разложена по полочкам, и оттого в своем времени мы можем излишне плутать, путаться. А ведь рано или поздно наступит время, когда любой школьник скажет, что и как было в прошлом и может случиться в будущем.
Почему приверженцам неолиберальной школы неинтересна подлинная и полноценная история капитализма? Только ли дело в том, что знание и понимание логики процессов разобьет догматы чикагской школы? Может быть, дело в американской гегемонии, которую обслуживают либералы? Не от того ли они твердят, не переставая: экономика – это математика и количественные методы важнее всего.
Как можно писать формулы, даже не изучив вполне материал, на основе которого они должны работать? Вот они и не работают. Но экономическая мысль не остановлена. Она пробирается окольными путями, но атакуя догматы неолибералов.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом