В пятницу в Минздравсоцразвития состоялось расширенное заседание коллегии «О состоянии и перспективах совершенствования скорой медицинской помощи в Российской Федерации». Речь шла о программе развития скорой помощи в России: в период до 2020 года ее предстоит поэтапно реформировать.
Врачи принимали клятву Гиппократа, а водитель – нет, и если ему снизить зарплату, он просто устроится в организацию через дорогу
Брешей в этой сфере хватает, начиная от укомплектованности штата на 12% и заканчивая неэффективным использованием существующих ресурсов. При этом, например, в 2009 году бригады скорой помощи выполнили 47,5 млн выездов и оказали помощь 51 млн человек. По сути – каждому третьему россиянину. Цифры наглядно демонстрируют, насколько социально значимой является эта ветвь здравоохранения.
При этом стоимость часа работы врача скорой помощи составляет в среднем по России около 70 рублей, что легко объясняет существующий дефицит кадров. «Даже няню к ребенку в регионах меньше чем за 100 рублей в час не найдешь!» − посетовал главный внештатный специалист Минздравсоцразвития по скорой помощи, директор НИИ скорой помощи имени И. И. Джанелидзе (Санкт-Петербург), член-корреспондент РАМН Сергей Багненко, который и разрабатывает новую концепцию скорой помощи в России.
Если говорить о работе фельдшеров, Сергей Багненко считает, что необходимо расширить их полномочия: «У нас фельдшер учится четыре года, почти как врач, и при этом не имеет права на исполнение многих манипуляций, которым он обучен. Конечно, это не может не вызывать разочарования в профессии».
При этом он обратил внимание на следующий удивительный факт: водитель скорой помощи получает почти столько же, сколько врач, больше, чем фельдшер и тем более санитар. 30% из фонда оплаты труда скорой помощи уходит на технический персонал. И эти условия диктует рынок. «Потому что врачи принимали клятву Гиппократа, а водитель – нет, и если ему снизить зарплату, он просто устроится в организацию через дорогу», – сказал Сергей Багненко.
Реалии нашей скорой помощи таковы, что если в идеале врачебная бригада должна состоять из врача, двух фельдшеров, санитара и водителя, то на сегодняшний день на вызов часто приезжают врач и водитель. В связи с этим профессор Багненко считает, что был бы полезен опыт западных стран, где просто водителей как таковых в службе скорой помощи нет – есть фельдшер-водитель или санитар-водитель, и только управление вертолетами доверяют исключительно пилотам.
Такой подход позволил бы существенно оптимизировать затраты скорой помощи. Ведь и в нашей стране уже есть подобная практика: в пожарной службе нет просто водителей, которые курили бы в сторонке, пока коллеги борются с огнем. Водитель скорой помощи вполне мог бы пройти 72-часовой курс оказания первой помощи и быть санитаром-водителем, повысив тем самым КПД своего участия в работе скорой помощи.
К идее Сергея Багненко делать и фельдшеров-водителей многие отнеслись скептически. Но и сам Сергей Федорович заметил, что в таком случае машины скорой помощи должны быть «для езды, а не для ремонта», и поблагодарил Минздравсоцразвития за постепенное массовое переоснащение парка машин.
Кстати, по существующему законодательству, как ни парадоксально, у станций скорой помощи нет своих машин, они относятся к специализированным автобазам. Да и сами станции скорой помощи, в целом, оказывается, оторваны от госпитальной системы. В результате складывается ситуация, когда задача бригады скорой помощи − не вылечить больного, а довезти.
Эта разрозненность структур – то, что глава Департамента организации медицинской помощи и здравоохранения Ольга Кривонос назвала «отсутствием преемственности между догоспитальным и госпитальным этапом», − самая главная задача реформы нашей скорой помощи. Вероятно, в этом одна из причин того, что на фоне общего снижения смертности в стране больничная летальность при острых состояниях не снижается.
Как это изменить? В результате мы должны получить скорую помощь как в кино. Хорошо знакомую по сериалам, сильно подковавшим в свое время население в вопросах экстренной медицинской помощи и острых состояний. Вместо больничного приемного покоя, в чьи тихие холодные кафельные коридоры без направления врача или бригады скорой помощи сегодня не попасть, будут сформированы отделения скорой помощи – работающие в романтично-сумасшедшем ритме emergency rooms. Преимущества такой системы заключаются в следующем.
Во-первых, поступивших пациентов будут классифицировать не по диагнозам, а по тяжести состояния: зона для ходячих и зона для лежачих, через которую прямая дорога в реанимационное отделение и экстренную хирургию. Пока ходячие, которые, если состояние позволяет, смогут во многих случаях сами приезжать в emergency rooms, не дожидаясь машины скорой помощи, будут смотреть телевизор («чтобы банально не считали, сколько минут к ним не подошли», как сказал Сергей Багненко), к каталке лежачего будет доставлена вся необходимая диагностическая аппаратура. То есть пациенты будут обслуживаться не столько по очереди, сколько по потребности. Разумеется, «буйных, пьяных, грязных в зале ожидания быть не должно», – пояснил главный врач скорой помощи страны.
Во-вторых, отделение скорой помощи будет не только сортировочным пунктом. К этому же отделению будут относиться и палаты краткосрочного пребывания. Сергей Багненко привел данные своей клиники: 26% больных, доставленных бригадами скорой помощи, уходят после госпитальной диагностики домой, 20% больных уходят домой через четыре дня и не нуждаются в инвазивных процедурах. То есть почти половина всех госпитализированных больных не нуждается в хирургическом лечении или сложной терапии, невозможной вне стен стационара. Безусловно, это повысило бы эффективность как работы узких специалистов («чтобы нейрохирург не лечил сотрясение мозга»), так и использования имеющихся ресурсов стационара.
Кроме того, главный специалист России по скорой помощи настоятельно рекомендовал ввести ротацию кадров между этим отделением скорой помощи и другими отделениями больницы. По его мнению, помимо повышения квалификации и профессионального развития, это благотворно сказалось бы и на отношении врача к работе и к пациентам. И подобного рода практика уже применяется в некоторых регионах: в частности, в Ростове, о чем сообщила глава местного здравоохранения Татьяна Быковская.
Участники заседания согласились, что, по меньшей мере, в условиях российской сельской местности это светлое будущее пока выглядит «как журавль в небе», но министр заявила: «На самом деле, и 2020-го года у нас нет. Максимум, что у нас с вами есть, – это разбег с 2010-го по 2015 год. В противном случае мы не решим основной задачи – увеличения количества нашего населения и снижения смертности».