Самое заметное, что сделал Дональд Трамп в мировой политике после повторного избрания президентом США, – это взбудоражившие всех заявления о желании присоединить Канаду, купить Гренландию или вытребовать у Панамы знаменитый канал ее имени. Это уже стало предметом ответных заявлений правительств, многочисленных хохм в интернете и даже вдумчивых комментариев.
Большинство наблюдателей оценивают такие «заходы», как попытки эмоционально дестабилизировать собеседников до начала серьезных переговоров – эту гипотезу подтверждают претензии к Евросоюзу, который, согласно Трампу, недостаточно активно покупает американские энергоресурсы. Присутствует во всем этом, конечно, и элемент развлечения для широкой публики: нам всем нужны новости, вызывающие улыбку, а не оторопь в ожидании нового витка борьбы между сверхдержавами. За это Трампу, разумеется, отдельное спасибо.
Однако нельзя исключать, что идеи Трампа о территориальных приобретениях просто показывают его способность доходчиво выразить сложную мысль: государственный суверенитет означает больше, чем формальный статус, как это все привыкли считать. А для права на независимость нужно больше, чем принятые в международной политике нормы и шаблоны восприятия. Тем более в эпоху, когда практически все, кроме собственной военной силы государств, может быть просто устоявшимся стереотипом.
Пока представить Канаду, Гренландию или Мексику в качестве частей США практически невозможно. Но нельзя исключать, что уже в недалеком будущем нам придется вполне серьезно задуматься: почему сохраняют суверенитет государства, не способные его обеспечить собственными силами? Для этого сейчас появляется все больше серьезных оснований. И играть в такую игру могут не только американцы.
Во времена, когда любые правила и нормы летят к чертям, внимание неизбежно обращается к тому, что представляет собой единственную твердую основу государств – территорию. А ничего конкретнее контроля над ней в отношениях между странами нет. Тем более что неприкосновенность границ является для мировой политики, в общем-то, очень новым изобретением. Мы знаем из учебников истории, что государства веками вели между собой войны именно за территории. Это логично – земля, как и проживающие на ней люди, представляет собой самый важный ресурс. Необходимый для войны, экономического развития, решения демографических проблем и много чего еще. Все вооруженные конфликты до середины прошлого века заканчивались изменениями государственных границ – это факт.
 |
Более того, только в XX столетии в мировом обиходе появляется идея о том, что каждый народ имеет право на государственность. Авторы этого теоретического изобретения – российские большевики и президент США в 1913–1923 годах Вудро Вильсон. Их намерения были понятны: обе стороны вели борьбу с великими европейскими империями и стремились их разрушить. Включая, в случае с большевиками, и Российскую.
Для американцев идея безусловного права народов на государственность представляла собой инструмент расширения собственного могущества. Появление на обломках империй в Европе невероятного количества маленьких и слабых стран создавало мощнейший рычаг для американской внешней политики: возможность покупки их элит без принятия на себя ответственности за судьбу народов.
Для сохранения своего влияния США и Европа начали распространять идею о том, что главное в мировой политике – это правила игры, а не территория. Заведомо зная при этом, что определять правила игры будут именно они.
После Второй мировой войны европейские колониальные державы – Британия, Франция, Германия, Нидерланды, Бельгия и Испания – отправились на свалку истории. Их бывшие колонии получили независимость, но в большинстве своем не могли самостоятельно ее обеспечить и полагались на поддержку великих держав – СССР или США. Только самые большие – Китай или Индия – могли строить будущее самостоятельно. Хотя и они получили от СССР, а затем и Запада колоссальную помощь в виде прямых инвестиций. В абсолютном большинстве других случаев судьба формально независимых государств ими самими не определялась.
И только сейчас процесс становления мирового большинства делает половину мира более-менее суверенной в своих решениях. Здесь, в частности, причина того, что американцы все больше подрывают ООН и другие международные организации – они теряют контроль над голосами их участников. Пока этот контроль все еще велик: мы видим это по результатам некоторых голосований в Генеральной Ассамблее ООН. Но он постепенно сокращается. Главная причина – ослабление возможностей Запада осуществлять «ручное управление» более слабыми государствами, не принимая на себя ответственности за их судьбу.
Пока ресурсы США и Европы были велики, им было крайне выгодно присутствие в мировой политике множества стран, материальное выживание которых полностью зависит от внешней помощи. В самых разных формах: соглашений о свободе торговли, общих экономических зон или программ поддержки со стороны МВФ или Всемирного банка.
Постепенно неолиберальная мировая экономика распространила этот принцип и на внешне благополучные страны. Пример – Канада, бюджет которой полностью зависит от особых экономических отношений с США. Возникает резонный вопрос о смысле всего «обвеса» в виде собственных государственных институтов, если с опорой на свои силы страна развиваться не может.
Признанный всеми суверенитет в таких условиях – это не более чем инструмент в руках элит, применяемый для торга с теми, от кого они все равно полностью зависят. Сомнений в том, что Канада полностью подчиняется США, ни у кого не было, однако ее независимость считалась необходимой в рамках созданных в прошлом веке ритуалов. Ну и, само собой, как механизм извлечения ренты местными правящими кругами. Сейчас рассуждения Трампа могут указывать на общую абсурдность такого положения дел: польза для США от канадской самостоятельности становится в современном мире меньше, чем средства, которые тратятся на ее поддержание.
Нам всем приходится признать, что пока мир не идет в направлении, где правила игры определяют справедливые для всех международные организации. Поэтому голос формально суверенных стран с каждым годом может стоить меньше, чем материальный ресурс в виде их территории и населения. Мы находимся пока очень далеко от эпохи, когда глобальные правила и нормы будут создаваться на основе добровольного согласия «населяющих» его государств. Возможно, для этого потребуется даже создавать совершенно новые международные организации – ведь даже ООН страны Запада отстраивали как инструмент обеспечения своих хищнических интересов сравнительно мирным способом.
Строительство нового, более справедливого мирового порядка потребует многих десятилетий и колоссальных усилий. Создать его смогут только те государства, которые будут в равной мере самостоятельными и ответственными за свое поведение. Поэтому неизбежно будут возрастать требования к тому, насколько правительства действительно способны к созданию материальных подтверждений права распоряжаться страной и населяющими ее людьми.
Вопрос о реальном суверенитете станет одним из наиболее важных в международной политике будущего. Просто в качестве атрибута, за которым стоит только желание продать подороже свою лояльность, он уже скоро окажется совсем неуместным. Смешно и парадоксально то, что наиболее искрометным образом этот вопрос уже сейчас будущий президент США ставит именно по отношению к одному из ближайших союзников своей страны.
Формальное право на независимость имеет свое материальное измерение.