К Году семьи в России подготовлено множество любопытных исследований на тему «во что играют наши дети». Можно посмотреть опросы на Superjob, масштабный отчет по Teen and Kids, который приготовил Mediаscop, чтобы убедиться: на первом месте у детей и подростков – компьютерные игры. Причем возраст обладателей собственных гаджетов резко снизился – теперь это уже пять лет (35%), а к 9-10 годам собственные смартфоны и планшеты имеют под 90% детей среди жителей городов от 100 тыс. населения.
Любовь к игре в «дочки-матери», кстати, упомянули всего 2%, а «казаки-разбойники» не упомянуты среди любимых игр вовсе. Уличную войнушку детям полностью заменили компьютерные «шутеры». Социологи говорят о новом явлении – поколении «цифровых маугли», то есть тех, кто, в отличие от других людей, родились в эпоху интернета и видели светящийся мамин смартфон в процессе грудного вскармливания. «Сетевых аборигенов» либо идеализируют как детей «индиго» с врожденными IT-знаниями, либо порицают как мало приспособленных к жизни и общению офлайн. Если принять такую оптику, то квадробинг можно и поощрить как отчаянную попытку выманить детей на улицу, хотя бы в виде енотика на поводке.
Собственно, изначально квадроберами назывались вовсе не кусачие маленькие дети на поводках из «ТикТока», а японские спортсмены-бегуны.
Японская аэробика на четвереньках, или «обезьяний бег», возникла в начале 2000-х. В моду вошли даже забавные соревнования среди спортсменов-любителей. На «анималистичный бег» обратили внимание японские медики, найдя в нем некоторую пользу для здоровья. Японскую волну подхватили западные сторонники ЗОЖ как свежую фишку для выездных корпоративов. Чуть позже квадробинг закрутила в свои фантазии западная молодежь, особенно сочувствующая субкультуре furry. К увлечению аэробикой на четвереньках у спортсменов добавились «пушистые лапки и ушки».
Впрочем, истинные фурри, питающие свои подростковые фантазии из графических романов, японской манги и компьютерных игр, населенных полубожествами, ни за что не согласились бы с таким родством. Ведь фурри – это прежде всего эстетские наряды, по искусности сравнимые с костюмами некогда блиставшей субкультуры черноволосых «готов». Каждый образ должен быть уникальным, идеально сшитым и обворожительным. Молодежь, увлеченная этой эстетикой, наряжается на специальные вечеринки, чтобы походить на красивых «антропоморфных животных» – однозначно прямоходящих.
Аналогию можно провести с героями из детского советского кино: наши российские фурри – это героиня фильма «Хозяйка медной горы», это Лиса Алиса из фильма «Буратино» или Гурченко в образе козы под ручку с Боярским в роли волка из «Мамы». И все было бы прекрасно, хотя и чересчур причудливо, как это часто случается, когда пытаешься понять, что в голове у новой молодежи, если бы не законы рынка. Массовое общество как голодная гидра легко проглатывает и извращает любые формы индивидуализма, идеи сообществ, созданных вовсе не для масс, а скорее «для своих» – чтобы выделяться из толпы.
Об этом писал еще Ги Дебор: в обществе спектакля на сцене всего два главных героя и оба они омерзительны – пронырливый торговец и ненасытный клиент. Потребитель пассивен и ждет, когда его развлекут, продадут хороших поводов для хайпа, новых вау-эффектов на аттракционах. А продавец – существо созависимое, он готов предложить любые блюда из меню. И вот уже взрослые дяди и тети предлагают на масс-маркетах уродские маски, хвостики и «собачий корм детям». Градус безумия нарастает, и в медиапространстве набирают миллионные просмотры видео с младшими школьниками, гуляющими на поводках в парках, поедающими корм с земли, кусающими одноклассниц за пятки. Причем в постинформационном обществе, напоминающем постмодернистский дурной сон, совершенно не важно, постановочные ли это были видео, политические ли манифестации, арт-перформансы или нелепые розыгрыши малолеток.
Цель достигнута, шумиха есть, торговля идет. Российское общество буквально трясет от квадроберов с весны-2024. Интуиция мне подсказывает, что вид героев из ремейка «Бременские музыканты» все же как-то подсознательно подействовал на людей, иначе довольно трудно объяснить такую степень трепета и ужаса перед маленькими детьми в звериных масках. Кстати, если обратиться к свежим данным ВЦИОМ, то 42% россиян ничего не знали о квадроберах до опроса, 27% – что-то слышали. Зато 35% высказались за запрет, 38% – за контроль, а 19% – выступили за свободу самовыражения.
Пока страна в режиме онлайн обсуждает потенциально кусачих зверодетей (по опросам также ясно, что их мало кто в России видел в реальности), на контрасте вспоминается фигура отечественного педагога Выготского, который знал о детских играх все или почти все и настаивал на том, что ролевая игра – это основа, главное дело детства. Именно во время свободной игры ребенок творит миры, разыгрывает социальные конструкты, импровизирует, дает волю фантазиям, которые укрепляют его личность, навыки общения, его сознание и подсознание. Чем больше игр и чем они разнообразнее – тем лучше.
Впрочем, нет никаких доказательств, что мальчики, играющие в машинки, будут непременно автослесарями, а «дочки-матери» способствуют тяге к семейному хозяйству. Как и нет ни единого доказательства, что игры в животных, как и иные «детско-юношеские субкультуры», приведут непременно к «озверению» и «осатанению». Субкультура детства устроена, к счастью, сложнее и таинственней.
У людей, заставших СССР, 90-е и начало 2000-х, сохранились свои воспоминания о ролевых играх. Для игр в птичек, пантер или красных партизан во дворах, полных разновозрастными детьми, не нужны были никакие костюмы и специальные аксессуары. Разве что палка, скакалка да мяч – и безграничность фантазии. Играли, пока мамы не крикнут на ужин через форточки…
Но эпоха сменилась, дворы опустели, игрушки стали ярче, куклы говорливей, роботы совершенней, а детские и подростковые увлечения непроницаемей. И пожалуй, ключевое, что случилось – изменилось представления о безопасности. Современным родителям искренне спокойней, когда ребенок играет пассивно, сидя дома. А чтобы не шумел, не капризничал – его проще «усмирить» яркими девайсами, виртуальными умными игрушками. По факту – лишить фантазии, забить до отказа «ярким продуктом», рассчитанным на маленького потребителя, начать приучать его к азарту покупок. В этой связи квадробинг – не исключение. Рынок с предложением костюмов, кормов и поводков заезжает на территорию детства. И это, пожалуй, наиболее омерзительная часть всей этой истории вокруг квадробинга и аналогичных товаров. Например, наборы косметики для маленьких девочек от трех лет – не меньшая пошлость.
Собственно, «хайп», выросший вокруг детско-юношеской субкультуры «бега на четвереньках» – сам по себе симптом эпохи, в которой и ребенок воспринимается как «вещь среди вещей». Даже сама идея запретить «ходить на четвереньках» ставит ребенка в этически неблагополучное и пассивное положение. Он всего-то в собачек поиграть хотел….
Квадроберы – всего лишь частный случай и продукт потребительского общества. И здесь нам нужно отчетливо понимать, что если мы действительно хотим жить иначе, то нужно начинать не с запрета на ушки и корма, а буквально вымарывать из себя конкретную модель мышления. Невозможно, запретив «обезьяний бег», решить проблему. Этот как наклеить пластырь на артериальную кровь, хлещущую из глубокого пореза.
Давайте начнем с себя: что мы привыкли потреблять? Сериальчик, чтобы заснуть, книга, чтобы отключить голову, скроллинг видосов, чтобы расслабиться и не думать. Все это уже давно привычные пункты нашего ежедневного «меню». Тогда как и настоящая детская игра, и фильм, и книга, и вообще жизнь как таковая требуют от человека высокого сосредоточения ума, эмоционального вовлечения, усилия воли.
Перестаньте быть потребителями, и квадроберы будут нестрашны.