Разве что ленивый не заметил еще, что «Звездные войны» – это не просто фильм, а феномен, изменивший целую эпоху. Сейчас творение Лукаса отмечает свой юбилей, а сам Лукас, запершись на секретном этаже своего города-ранчо, видимо, обдумывает новые спецэффекты и дизайны космических кораблей.
Он не привык отдыхать. Не будем ленивы и мы, поднимем на минуту «звездный» занавес и попытаемся понять: что именно изменила «далекая-далекая галактика» в массовом восприятии?
Во-первых, моду
Из 8 бюджетных миллионов первой серии на спецэффекты было потрачено пять. Для сравнения, бюджет второго фильма новой трилогии – 120 миллионов
От этого никуда не деться. Несмотря на то что, согласно Лукасу, изначально Люк должен был быть девочкой, а капитан Соло – инопланетянином, что, по сути, обеспечило бы ему новую волну популярности (в нашу-то эпоху глобализации и всеобщего равенства), он создал идеальную команду. «Звездные войны» подарили нам множество декораций, костюмов, причесок и идей.
Харрисон Форд, сыгравший обоих культовых героев 70-х, изменил мужскую моду: от Индианы Джонса дизайнеры позаимствовали шляпы, а Хэн Соло навеки приучил всех цивилизованных мужчин в галактике носить жилетки без пиджаков.
Костюм-тройка теперь забыт в офисном шкафу, а в жилетке на рубашку не стыдно и по городу прогуляться, и в клуб заглянуть. Ореол мужественности вокруг жилетки, бывшей когда-то вспомогательной деталью туалета, не выветрился до сих пор.
Люк Скайуокер со своим не совсем понятным кимоно помог миллионам яппи найти определенное очарование в «несвободных» двубортных пиджаках. А также спровоцировал японско-европейские коллекции Маккуина и Тома Форда.
А граф Дуку настолько вписывается в галерею «плохих стиляг», знакомых еще по Джеймсу Бонду, что неловко даже упоминать о том, что его плащ смахивает на любимый фетиш Прады или Баленсиаги.
От принцессы Леи с ее длинным белым платьем и прической-короной до мультикультурной Амидалы нашего времени, смешавшей в себе, кажется, все основные стили и тенденции конца XX века, – героини ЗВ стали законодателями «космической» моды.
Баранки принцессы Леи в стиле «хорошей девочки», пионерки и комсомолки чем-то напоминают прическу первой дамы Украины Тимошенко. Какая дисгармония с ее золотым кожаным бикини времен пленения Джаббой – прямо Брижит Бардо новой галактики.
Если, конечно, забыть о том, что она была чуть ли не первой героиней «открытого космоса», не носившей нижнего белья, – понятие неглиже не укладывалось в представления Лукаса о космических героях. Что не мешало ему приклеивать ее грудь скотчем – чтобы в соответствии с духом эпохи не было ненужных коннотаций.
Больше всех нарядов у королевы Амидалы-Падме. Ее пестрые церемонные платья времен «Скрытой угрозы» вполне вписываются в роскошно-эпатажную «лирику» Маккуина, Готье, Дольче и Габбана или в прогремевшую в прошлом сезоне моду на слегка обновленное барокко.
Белое платье Амидалы под роскошным, разве что слегка великоватым, расшитым кардиганом вполне соответствует духу Валентино в плане пышности и Стелы Маккартни в плане сочетания большого и бесформенного с узким и романтичным.
Для свидания с Анакином Амидала выбирает черный кожаный корсет, достойный красоток из кабаре с полотен Тулуз-Лотрека, и узкую, расшитую серебром «волнительную» юбку. Падме в белом, показывающая животик, – достойно Рики Оуэнса.
На идиллическом пикнике на лугу где-то на Набу – романтично-шифоновое очарование в стиле Мэтью Уильямсона.
И если прическу Амидалы с ее невероятными гребнями воссоздать в домашних условиях невозможно, то вариации ее костюмов – живых полотен глобализации – все чаще мелькают в показах Гальяно и Готье, Маккуина и Кавалли. «Футуристические» и «космическо-средневековые» тенденции прочно вошли в современную моду и, кажется, не собираются ее покидать уже никогда.
Во-вторых, спецэффекты
ЗВ за это можно ругать, можно хвалить, но нельзя не признать объективного факта: именно Лукас сформировал пресловутую «голливудскую» традицию кино |
Горе режиссерам-интеллектуалам, но фильм вроде «Медеи» Пазолини уже никогда не встанет рядом с «Человеком-пауком – 3» или очередным «Шрэком» в рейтингах самых кассовых картин.
ЗВ за это можно ругать, можно хвалить, но нельзя не признать объективного факта: именно Лукас сформировал пресловутую «голливудскую» традицию кино.
Из 8 бюджетных миллионов первой серии на спецэффекты было потрачено пять. Для сравнения, бюджет второго фильма новой трилогии – 120 миллионов.
В 1999-м, когда снимали «Призрачную угрозу», из всего фильма лишь один кадр не подвергся компьютерной обработке.
Благодаря ЗВ в нашу жизнь вошли понятия «анимация» и «компьютерная графика», ожил лозунг «Хлеба и зрелищ!» – появились наконец зрелища, сами по себе достойные современного человека.
В-третьих, философию
Именно «Звездные войны» напомнили публике основное правило романтизма: главное – это сами приключения, приключения ради приключений |
Случайно или нет, но именно «Звездные войны» (ну и параллельный «Индиана Джонс», отдадим ему должное) первыми возродили в массах типажи романтических героев и романтических приключений, как будто сошедших со страниц Дюма и Фенимора Купера.
Не поймите превратно, романтика никуда не делась, но все чаще она принимала какой-то однобокий характер: либо это просто любовь (например, «Римские каникулы»), либо эпическое полотно многих жизней («Унесенные ветром»), либо историческая декорация («Бен-Гур»).
Но именно «Звездные войны» напомнили публике основное правило романтизма: главное – это сами приключения, приключения ради приключений.
И для миллионов подростков во всем мире игрушечные шпаги и томагавки превратились в лазерные мечи, вигвамы – в рубки космических кораблей, купальные халаты – в мантии джедаев, а бумажные самолетики – в имперские «звездные разрушители». Недаром «Падме» – имя главной героини – на санскрите означает «лотус», а «Йода» – «воина».
А с другой стороны, и «политкорректность» тоже нашла свое отражение в ЗВ. Голос Дэвида Прауза, сыгравшего Дарта Вейдера, был заменен на голос Джеймса Эрла Джонса – студийные студии слишком боялись потерять черную аудиторию.
В немецкой версии «Призрачной угрозы» представители торговой федерации говорят с французским акцентом, в итальянском дубляже – с русским. Вот вам и «политический» мультикультурализм!
Сам Палпатин, явно читавший Макиавелли в межгалактическом переводе, говорит, что «вежливости не существует, существует лишь политика».
В-четвертых, собственно, кинематограф
Теперь уже раз и навсегда стало понятно, что именно кино обладает карт-бланшем на максимальную зрелищность и развлекательность.
Книги, театр, музыка, живопись и архитектура – все это было лишь элементами мозаики, но кинематограф после ЗВ – это уже подлинное «искусство настоящего», осознающее себя во всей своей силе и готовое владеть умами и сердцами миллиардов.
Хотя Алекс Гиннес, снявшийся в роли Оби Ван Кеноби еще в первой (то есть второй по внутренней хронологии) трилогии, считал этот фильм своим худшим опытом. Как-то, когда к нему подошел фанат ЗВ и сказал ему, что смотрел трилогию раз сто, он взял с него слово сделать кое-что для старины Оби Вана – никогда не смотреть ее снова.
А вот что так и не получило своего развития, это стремление актеров не к гонорарам, а к съемкам в хорошем кино. Известно, что из-за маленького бюджета приходилось экономить на всем и актеры летали вторым классом. Когда Дэбби Рейнолдз, мать исполнительницы роли Леи Кэрри Фишер, позвонила Лукасу и сказала, что это унизительно для ее дочери, та взяла трубку и послала ее к черту: «Я не хочу роскоши, я хочу сниматься в хорошем кино». Представьте в этой роли современных актрис!
Ну и пожалуй, сам мир
Кто-то из руководства 20th Century Fox в свое время допустил огромный промах: Лукас отказался от большей части гонорара, но получил права на 40% прибыли от реализации сопутствующей продукции – чем, собственно, и обеспечил свои будущие миллионы за счет огромной фабрики «звездно-войнового» китча вроде постеров, наклеек, машинок, кукол и даже кроссовок с соответствующей символикой.
Теперь уже окончательно ясно, что все мы покупаем одежду, ходим в кино, слушаем музыку, играем в игрушки, да просто живем в «далекой-далекой галактике» и вряд ли окажемся за ее пределами.
По крайней мере до следующего феномена.