Теперь настала эпоха киноромана, когда книга пишется вслед за успешным фильмом или подстегиваемый экранизациями недолгий интерес к классике заставляет читателей воспринимать прозу сквозь призму недавно просмотренных сериалов.
Диалоги с раскадровкой или хорошая проза?
Настала эпоха киноромана, когда книга пишется вслед за успешным фильмом
При знакомстве с книгами Арабова и Германа возникает странное чувство – читается как динамичная современная проза, но чего-то в ней не хватает. Когда понимаешь, чего именно, становится совсем интересно. В ней нет раздражающего заискивания перед читателем, от которого мало кто свободен, нет оглядки на его одобрительную реакцию. Несмотря на жесткий сценарный формат, если воспринимать эти тексты как прозу – а это хорошая проза, – приходит какое-то прекрасное чувство свободы. Ведь мы знакомимся с текстами, которые, собственно, не предназначены для чтения и потому вполне самодостаточны.
Юрий Арабов известен не только как постоянный соратник Сокурова. Он еще и замечательный поэт, и эта стихия постоянно присутствует в тексте его сценариев.
Любопытно читать сценарии фильмов, которые ты уже видел. Надо сказать, что не всегда воспоминания о фильме совпадают с текстом сценария, как ни странно, многие персонажи даже не ассоциируются с актерами, которые их сыграли. «Вот здесь было не так, вот тут смещены акценты», – постоянно ловишь себя на таких мыслях, переворачивая страницу за страницей.
Арабов – сценарист примечательных сериалов («Доктор Живаго» и «Дело мертвых душ»), фильмов Тепцова и Лунгина. Сценарии фильмов, которых ты не видел, равно как и неснятых фильмов, – еще больший литературный подарок. Не скованное режиссерским и операторским диктатом, неизбежно искажающим текст, произведение как бы расправляет плечи, становится еще более самоценным и «отдельным». Поправки к сценарию в процессе съемок неизбежны, на то и режиссер – ключевая фигура кинопроцесса. (Арабов, кстати, не хочет пробовать себя в качестве режиссера; Герман же пишет сценарии сам.)
Не так давно вышел сборник документов «Кремлевский кинотеатр», в котором приведены замечательные во всех отношениях тексты, свидетельствующие о неустанной заботе партии и правительства о развитии – как его понимала партия и правительство – советского кинематографа. Что неудивительно, поскольку «из всех искусств важнейшим…» (некоторые фразы, к сожалению, уже не дано забыть). Запомнилось особое внимание именно к сценариям, которые утверждались на высочайшем уровне, вплоть до участия самого Сталина. Режиссер не имел права отступать от утвержденного текста, и его работа заключалась в воплощении в жизнь намеченного и одобренного замысла. Ну и талант, если таковой имелся, приветствовался, если не выламывался за рамки соцреалистического канона.
Подробности, раскрывающие замысел
Сборник Юрия Арабова «Солнце и другие киносценарии» |
На удивление сильна юмористическая стихия, которая как-то вымывается из фильма, но живо присутствует в сценарии, от гэгов до абсурдных сюжетных поворотов.
Есть и сугубо прозаические куски. «Я думаю, что жить не стоит потому, что солнце в наших широтах бывает все реже», – это отнюдь не речь персонажа, а кусок из описания. Или: «Невеста косила на левый глаз, и ее хотелось помыть». Как это снять? Откуда вообще вдруг возникает речь от первого лица? Она, кстати, очень интересно обыграна в «Тельце», когда некий невидимый Наблюдатель («я» в повествовании) следит за персонажами, свободно перемещается – как камера – сквозь стены («Мне стало интересно, что происходит вне дома») и читает мысли героев, вступая с ними в общение.
Германа тоже читать очень поучительно, по крайней мере можно понять, что происходит на периферии «Хрусталева». И вот еще что любопытно: то, что в фильме воспринимается как непрерывное безумие, в сценарии вполне адекватно и органично. Такова природа таланта Германа – набивать кадр до отказа очень важными и точными деталями, репликами, смысл которых ускользает при линейном – особенно первом – просмотре. Сценарий дает благодатную возможность наконец-то во всем разобраться. Этот скрипт хорошо бы иметь при себе зрителям, входящим в кинозал, чтобы они сверяли зафиксированное с происходящим на экране, как продвинутые меломаны на концертах мировых звезд.
Неснятые фильмы Германа читать сложнее. Долгожданный проект, растянувшийся уже на годы, «Что сказал табачник с Табачной улицы» – вольная экранизация романа Стругацких «Трудно быть богом» – так плотен, что вязнешь в нем, как в широкой грязи, по которой все время перемещаются его персонажи. Наверное, это будет особенный фильм Германа, но одна деталь – внезапно раскрывающийся зонтик, словно залетевший сюда из «Хрусталева» (там это значимая деталь, обозначающая иностранное происхождение корреспондента), – дает нам понять, что фильм, несмотря на его съемки в отсутствие диктата цензуры, все равно о том же, только вот происходит все совсем на другой планете…