Лучший учитель – это не обязательно жизнь. Лучший учитель – это человек, способный привлечь наше внимание к предмету. Он завладевает чувствами и увлекает все дальше и дальше, побуждая искать знания и любить науку.
Души многих детей открыты познанию вовсе не механически. И от учителя зависит, каким путем пойдет дальше человек, потеряет ли он пыл или обретет смысл жизни
Такой учитель истории был у меня в детстве. Эта удивительная женщина совсем не подходила под нынешние образовательные шаблоны. Мне повезло. Повезет ли новому поколению учеников?
Учитель – это транслятор знаний и немного капрал. Именно таким его представляют чиновники. Министерство образования ведет дело к тому, чтобы переломить иных педагогов и создать идеальный (точный и безынициативный) передаточный механизм в сфере образования. Таковы плоды господства неолиберальной идеи.
Доктрина эта сводит образование к услуге. Бросаешь деньги в педагогический автомат, и он начинает выдавать информацию, которую ученики заинтересованы поглощать, раз уж они заплатили. Так представляют себе дело преобразования нашей образовательной системы либералы.
Однако души многих детей открыты познанию вовсе не механически. И от учителя зависит, каким путем пойдет дальше человек, потеряет ли он пыл или обретет смысл жизни – полюбит ли знания и научится ли мыслить. Хорошо помню, с каким нетерпением ждал в младших классах начала курса истории.
Моим учителем оказалась Тамара Юрьевна Измайлова (Прокопьева до замужества), автор живых педагогических методик, необычайно эрудированный, преданный своему делу и добрый человек. Мы общались с ней и после того, как она ушла из нашей (13-й) школы в Новосибирске, а я поступил в лицей. Но таких, как у нее, уроков у меня больше никогда не было.
Позднее я много думал над тем, как она преподавала нам историю. Думал над игровой стратегией обучения, широко применявшейся ею. Думал над тем, как она старалась заставить нас погрузиться в историю, задуматься.
«Детский склероз», – говорила она в ответ на жалкие оправдания тех, кто не выполнил домашнее задание. Мне даже не требовалось его выполнять, поскольку я в ту пору глотал книгу за книгой по истории. Зато пропустить ее урок из-за болезни – вот что было очень печально.
Почему? Тамара Юрьевна погружала нас в мир античности или Средневековья с помощью образов.
Представьте себя менестрелями, бродячими артистами с дырявыми карманами, куртками и штанами. Куда мы направимся и почему? В замок феодала? В город? В деревню? Кого станем высмеивать? Мы должны были выбирать и отвечать, что мы увидим и получим в каждом из этих мест.
На ее уроках мы учились понимать, насколько реальным было прошлое, каким ощутимым и логичным. Мы сравнивали творения древних греков с изделиями египтян и ассирийцев. О чем они нам говорят? Почему в одном случае форма динамична, а в других – она застыла, она как бы медлительна, словно жизнь в мире фараонов?
Школьная программа отводила тогда (в 1990-е годы) и отводит сейчас недостаточно времени на изучение истории. Мы тоже читали параграфы дома, порой сожалея, что она не рассказала нам этот материал на уроке. А она всегда рассказывала больше, чем предполагала программа.
Меня восхищали римляне – строгостью к себе и самодисциплиной. Потому казалось «странным» крушение Римской империи, и было особенно горько, что любимая учительница не успела рассказать о его падении.
Мы учились у нее три года. И хотя прошло уже много лет, хорошо помню свои чувства, когда после курса средневековой истории не увидел Тамару Юрьевну в школе. Она ушла работать в университет. Но мы встретились случайно спустя пару лет и с того времени общались, пока она не переехала в Москву.
Признаю, что, наверное, был ее разочарованием: лучший ученик потока по истории не встал на путь профессионального историка, даже отказался участвовать в областных викторинах. А она уговаривала меня. И мне жаль...
Но имелась комичная причина моего «нежелания»: я плохо запоминал даты и сейчас убежден, что точно их знать можно, лишь досконально изучив те или иные события. Принуждение детей зазубривать даты – это садизм.
Однако Тамара Юрьевна не заставляла учеников поклоняться магическим цифрам. Она больше оценивала, поняли ли мы события. Плохие оценки у нее нужно было старательно заслужить. И хотя она была очень добрым человеком, но умела также быть строгой. Жаль, что столь одаренный и яркий педагог прожил недолгую жизнь.
Мне необычайно жаль, что после – уже живя в Москве – я не смог ее найти. Новосибирские и знакомые не знали, куда она переехала, а я не знал ее новой фамилии. Лишь случайно в мае этого года мне попалась газета гимназии № 1 в городе Жуковском, посвященная этому педагогу. Она и здесь смогла завоевать восхищение коллег и учеников, став школьной легендой.
Какой я запомнил ее? Молодой, способной на теплоту и общение вне формальных рамок. Я не раз бывал у нее дома и знаю, что ее студенты и ученики (она преподавала и в вузе) также общались с ней и любили ее.
Желание Тамары Юрьевны преподавать разным возрастным группам мне кажется правильной методикой, а не только знаком любви к детям. Она разрабатывала разные обучающие игры по мировой истории. Одна из брошюр по ним – «Культура древней Месопотамии» – сохранилась у меня с памятной надписью.
На последнем году жизни, уже тяжело болея, Тамара Юрьевна сняла с учениками фильм, призванный увлечь детей изучением истории в творческой форме. Не могу вполне судить о ее приемах обучения последних лет, поскольку лишь читал о них. Но она не утратила доброты и участия, а это – человеческое сближение – и есть лучший способ обучения.
Разного рода эксперты твердят в последние годы наперебой, что знания – это товар, образование – рыночная услуга, а не священное право. Учителя же низводят до автомата по воспроизведению сведений и оценке усвоения. Наверное, приверженцы такого подхода думают, что развитие электроники вскоре позволит вытеснить живого преподавателя?
Как все это наивно! Сколь сильное отчуждение несет такой подход к обучению! И как повезло тем, кто знал в своей жизни хороших педагогов, наставников и друзей. И поскольку общество наше живо, то я уверен: другие поколения тоже запомнят лучших учителей, надо лишь сделать так, чтобы талантливые люди шли не только в бизнес, но и в образование.
Однажды Тамара Юрьевна сказала мне: «Для меня СССР не распался, и я буду учить так, словно мы и не сваливались в пропасть. Я буду учить так, словно знания все еще нужны, а они будут нужны...» Слова эти остались в моей памяти, пусть даже я не сразу оценил их правоту и душевную силу.