Из туристических справочников, сайтов типа «все обо всем» и Книги рекордов Гиннесса многим известно, что жители японского острова Окинава – чемпионы планеты по долголетию.
Распространенность столетних юбилеев в самой бедной префектуре страны одни ученые объясняют особенностями местной диеты, а другие – генетикой. Большинство местных жителей – рюкюсцы (или ликейцы; от китайского названия островов Рюкю – Лиеу-Киеу), представители иного, нежели большинство японцев (ямато), этноса. Родственного, но все-таки другого и не такого уж маленького. По крайней мере, эстонцев в мире в два раза меньше.
Если бы рюкюсцы не упустили шанс на собственное национальное государство, архитектура безопасности в Восточно-Китайском море и в Азии в целом выглядела бы совсем иначе.
Белоруссия династии Цин
С климатической точки зрения архипелаг Рюкю – это тропики, крайний юг Японской империи, где 90% жителей занимают Окинаву, а половина островов не заселены вовсе. Рюкюсцы и японцы имеют общих предков, но отдаленность архипелага определила другой этногенез, а отличная от Японии история – особое национальное самосознание.
Замок Сюри – восстановленная резиденция правителей Рюкю. Битва за Окинаву превратила его в развалины, как и остальные кусуку острова (фото: Rob Tilley/Global look Press)
|
Феодальная раздробленность закончилась здесь раньше, чем в Японии, и к 1429 году рюкюсцы объединились в единое королевство, которое просуществовало 450 лет. Важно подчеркнуть – это было процветающее королевство, извлекающее прибыли из морской торговли.
Другое дело, что государственность у этого королевства была, а полноценного суверенитета не было. Сперва Рюкю находилось в зависимости от Китая, а после 1611-го – еще и от японского княжества Сацума: торговать рюкюсцы умели, а воевали из рук вон плохо.
Самое забавное, что от китайцев факт патронажа со стороны Сацумы тщательно скрывали: подданные Рюкю платили северу дань, но следовали запретам на японские имена, одежду, язык и распространение информации о подчиненности двум сюзеренам сразу. И всех все устраивало.
Рюкюсцы талантливо играли на многочисленных противоречиях между японцами (ямато) и китайцами (сперва Мин, а потом и Цин), их не касались запреты на торговлю, устанавливаемые то той, то другой стороной. Отсюда и богатство Окинавы.
В современном мире Рюкю можно сравнить, наверное, с Белоруссией, извлекающей выгоду из санкционной войны между Россией и ЕС.
Так продолжалось до Реставрации Мэйдзи – периода, когда раздробленная феодальная Япония объединилась вокруг фигуры императора, открылась миру и провела серию реформ на западный манер. С полунезависимым статусом Рюкю решено было покончить: Китай был впутан в хитрую дипломатическую интригу, а вану Се Таю («ван» – это аналог нашего «царь» в странах с китайским влиянием) было выдвинуто несколько ультиматумов подряд – королевство Рюкю должно было стать обычной японской провинцией. Се Тай, как и его династические предшественники в период агрессии Сацумы, отверг все ультиматумы.
Тогда японцы решили вопрос по-своему – без большой крови, но грубой силой. На Окинаве высадился десант, Се Тай был вынужден сдать историческую королевскую резиденцию – замок Сюри и уехал в Токио доживать свой век в статусе аристократической особы. История королевства Рюкю прервалась.
Резко недовольная этим рюкюская знать обратилась за защитой к Китаю, и он предъявил свои права на Рюкю. Посредником в их споре выступал президент США Улисс Грант (тот, что на полтиннике), но точку в нем поставил не он, а японо-китайская война за Корею – по ее итогам китайцы вынуждены были уступить и куда более значимые для себя территории, чем архипелаг Рюкю.
К тому моменту он уже значительно обеднел, был истощен неурожаями и находился в глубоком упадке. В поисках лучшей доли бывшие подданные Се эмигрировали в «большую Японию» и на Гавайские острова.
Братский рюкюский народ
Так вышло, что Реставрация Мэйдзи, сделавшая Японию богатой и влиятельной страной, которая способна нанести военное поражение самой России, крайне негативно отразилась на Окинаве – она погрузилась во все разновидности кризисов сразу, включая духовный и культурный.
С одной стороны, японцы не стали лезть рюкюсцам «в семью, в кровать и в душу» и оставили широкий простор для низового самоуправления. Это привело к тому, что модернизация Мэйдзи и слом старых порядков затронули Рюкю лишь по касательной. Оставшаяся без реформ, во многом архаичная и социально своеобразная (например, в семьях рюкюсцев, в отличие от японцев, были определенные элементы матриархата) Окинава резко отстала от Японии в развитии и до сих пор является наиболее бедной из 47 ее префектур.
С другой стороны, рюкюсцев начали насильственно ассимилировать, «перевоспитывая» в ямато. У этого народа были свои традиции и ремесла, свои верования и этика, а равно – вся прочая «этника» с керамикой, национальными костюмами, поэтической школой и принципиально отличной кухней (рис здесь узнали поздно и опасались его сажать из-за тайфунов). Но главное – было особое письмо (в Рюкю использовали классические китайские иероглифы) и свои языки, наиболее распространенный из которых называют окинавским.
С иноязычием японцы решили разделаться через стандартизацию образования и новую систему наказаний, подсмотренную у англичан: если кто-то в стенах школы вдруг заговорил на окинавском, то получал бирку, которую должен был навесить на другого ученика, также посмевшего использовать родной язык.
Так детей учили «стучать» друг на друга: тот, кто не успевал передать кому-нибудь ярлык до конца учебного дня, получал порку.
Что же касается рюкюского культурного наследия, оно было инкорпорировано в общеяпонскую традицию. Самый известный у нас бренд, являющийся по сути не японским, а рюкюским, – каратэ (ранее – тодэ, то есть «рука династии Тан»). Согласно местным легендам, его изобрели рюкюские крестьяне, чтобы противостоять как раз японцам, значительно опережавшим их в плане вооружения.
Современная японская историография расценивает аннексию Рюкю и ассимиляцию рюкюсцев как завершающий этап японского нацбилдинга, который открыл перед империей новые широкие возможности. Но то, что с рюкюсцами при этом обошлись, мягко говоря, несправедливо, и что население Окинавы дискриминировали вплоть до второй половины XX века, ею все-таки признается.
Опять власть меняется
К 1945 году, когда о существовании Окинавы узнала вся планета, «перевоспитать» удалось не всех.
Битва за Окинаву (она же – операция «Айсберг») считается одной из самых значительных в тихоокеанском театре в период Второй мировой войны. Да, успешный американский десант и захват острова предопределили капитуляцию Японии. Но значительна эта битва прежде всего жертвами среди мирного населения: более 100 тысяч человек за три месяца. Это больше, чем совокупные боевые потери американской и японской армий тогда же и там же.
Причина – национализм японцев и отношение к рюкюсцам как к людям второго сорта. Их использовали как живые щиты, отбирали провизию, женщин насиловали, а за разговоры на родном языке могли пристрелить как шпионов (использование рюкюского считалось непозволительно непатриотичным). И главное: окинавцам попросту не доверяли, а потому предписывали совершать самоубийство сразу при появлении американских солдат – садистов, извергов и чудовищ (примерно то же самое сотрудники Геббельса рассказывали про Красную армию, наступающую на Рейх).
Дети-солдаты были нормальным явлением для проигрывающей войну Японии, но на Окинаве их было особенно много (фото: Public domain)
|
Да, насилие со стороны американской солдатни внесло свою лепту в страдания окинавцев, и все же реальные военные из США оказались значительно более гуманными и цивилизованными людьми, чем те упыри, которых рисовала пропаганда. Полностью оккупировав Окинаву и отделив ее под свое управление, гости из Америки начали налаживать быт на острове, где было разрушено порядка 80% строений.
С учетом непростых исторических отношений с японцами и той вспышки насилия, что имела место совсем недавно, часть рюкюсцев логично стала воспринимать американскую армию не как врагов и интервентов, а как избавителей от японского ига. И действительно, попав под оккупацию, Окинава оказалась как никогда близка к восстановлению исторической справедливости.
Запустив послевоенный процесс переустройства Японии, Вашингтон стал думать, что делать с Окинавой дальше. Им был выбран неожиданный путь – передача «историческому владельцу», то есть Китаю. Только, разумеется, не коммунистическому Китаю, а союзной Китайской Республике, обосновавшейся на Тайване. Поняв, сколько проблем это сулит в отношениях с Японией, Чан Кайши от американского подарка благоразумно отказался.
Параллельно разрабатывался вариант с восстановлением независимости Рюкю – нового сюзерена США в Восточно-Китайском море. В связи с этим оккупационная администрация поддерживала возрождение рюкюского национального духа и сепаратистские партии острова, где закипела бурная политическая жизнь. Одни силы выступали за независимость, другие видели будущее Окинавы в составе Японии, третьи предпочитали жизнь под американским протекторатом. Националисты присутствовали в каждой из этих групп, спор был лишь о том, кто для национальных интересов рюкюского народа менее опасный враг и с кем нужно подружиться против более опасного – с привычными угнетателями-японцами или с чуждыми освободителями-янки.
Сперва электоральное преимущество было за сторонниками отделения от Японии, но потом юнионисты все-таки взяли реванш на выборах. В тому моменту Вашингтон уже научился видеть в японцах союзников по борьбе с СССР (кстати, в самой Японии отделение Рюкю поддерживала только Коммунистическая партия) и не имел ничего против возвращения острова под управление Токио при сохранении на нем американских военных баз.
Формально принадлежность Окинавы Японии была подтверждена в 1952-м, но под американским управлением остров находился еще долгих 20 лет (в том числе потому, что угрозой его невозвращения Токио шантажировали на тот случай, если он попробует поискать общий язык с Москвой). Для расчетов использовались доллары, автомобильное движение было правосторонним, а неподсудная никому, кроме своего командования, пьяная матросня постепенно теряла всякий стыд. И вскоре популярность «освободителей» неуклонно поползла вниз.
Правящая японская династия, осознавая особое отношение к ней в среде рюкюсцев, опасалась показываться на Окинаве – контраст со всенародным обожанием остальной Японии мог оказаться слишком наглядным. И когда в 1975-м наследный принц Акихито все-таки посетил остров, ему действительно пришлось пережить попытку покушения. Но к тому моменту уже нельзя было определить, что подогревает антимонархические настроения сильнее: недоброй памяти битва за Окинаву или неспособность Токио избавить остров от американской опеки.
Янки! Адрес знаете
Когда премьер-министр Японии Синдзо Абэ – националист, патриот, реформатор и умница – говорит о том, что американские военные базы являются «тяжким бременем» для Окинавы, он не приукрашивает.
Окинава – это всего 0,6% от территории Японии. Однако на ней сосредоточено 75% американского военного контингента, который занимает 20% острова. Это затрудняет экономическую деятельность, ухудшает экологическую обстановку и является источником множества проблем для местного населения. Особые претензии к военно-воздушной базе корпуса морской пехоты Футенма, самолеты которой бесконечно маячат над мирными городами. Когда военный вертолет буквально рухнул во двор местного университета, терпение островитян лопнуло, но единственное, что смог поделать Токио, – уговорить американцев перевести объект на менее населенный север, создав там дополнительные насыпные острова.
Именно этот проект Трамп якобы назвал «захватом земель» и теперь хочет потребовать от Японии неустойку. В его картине мира окинавцы отнимают землю у американцев, а не наоборот.
На протесты против преступлений американской военщины окинавцы выходят более-менее регулярно. Наиболее известный относится к 1995 году, когда трое военнослужащих изнасиловали 12-летнюю девочку. Десятилетием позднее, и тоже в рамках большого митинга, было объявлено, что со времен воссоединения с Японией и отмены правостороннего движения
на совести оккупантов более 550 тяжких преступлений, включая 115 изнасилований и 26 убийств, а ведь речь идет о Японии, где уличная преступность встречается крайне редко.
Второй по популярности (после американских бесчинств) повод для протестов на Окинаве – попытки Токио сгладить общую историю. К примеру, в штыки было воспринято предложение изъять из учебника абзац, в котором говорилось о принуждении рюкюсцев к самоубийствам. На острове по-прежнему живо чувство «самости», местные считают себя прежде всего окинавцами, и только потом японцами, но в целом отношение к Токио – былому угнетателю и гонителю – сейчас вполне комплиментарное. На это есть три причины.
Во-первых, окинавцы уверены, что в составе богатой и влиятельной Японии у них гораздо больше шансов избавиться от постылых военных баз. И логика в этом есть: Токио бы и рад разгрузить Окинаву, предоставив янки другие регионы страны, но пока что американцы на это не соглашаются – для них удобнее вообще ничего не менять.
Во-вторых, Япония фактически признала перегибы в политике ассимиляции. Рюкюские языки там, скорее всего, назовут всего лишь диалектами японского, а самих рюкюсцев отнесут к субэтносу, но не национальному меньшинству (в противном случае они были бы вторым по численности народом в Японии), но местную культуру во всех ее формах всячески поддерживают, она стала по-настоящему модной в масштабах всей страны.
И наконец, в-третьих: хотя региональное самосознание рюкюсцев не умерло, ассимиляция все же состоялась. На рюкюских языках сейчас общается только старшее поколение, тогда как молодежь неотличима от общей массы японцев. Потому и идею независимости Рюкю, согласно соцопросам, поддерживает менее 10% окинавцев, в основном те, кому уже за 70.
Впрочем, все еще может измениться.
Окинавцы против всех
Весь мир сейчас наблюдает, как окинавцы (а 90% окинавцев – рюкюсцы) противостоят центральному правительству и американскому командованию. Проведенный здесь референдум показал абсолютное превосходство сторонников полного вывода американских баз. Для правительства этот плебисцит не имеет обязательного характера, но тем сложнее дипломатические танцы, которые приходится изображать в Токио.
А изображать приходится регулярно. Выборы идут своим чередом, один избранный народом губернатор сменяет другого, но все как один скандируют «янки, гоу хоум». Разумеется, с поправкой на местные формы вежливости: идут в суды, проводят пикеты, заставляют Абэ извиняться в прямом эфире и точно так же, как Трамп, критикуют идею с переносом одной из баз на север, но по другой причине – американских баз на Окинаве не должно быть в принципе.
Нынешний губернатор Дэнни Тамаки буквально на днях стыдил премьер-министра, заявляя, что японское правительство относится к Окинаве как к куску грязи. А Абэ вновь пообещал сделать все от него зависящее, чтобы Окинаву «облегчили от бремени» (повод для этого разговора – 74-я годовщина упомянутой выше операции «Айсберг»).
Налицо болезненная проблема с бэкграундом в виде территориальной целостности страны – и Токио придется ее как-то решать.
Ввиду резкого усиления Китая он не может лишиться американского «зонтика» и Договора о взаимном сотрудничестве с США: именно он дает американцам право базироваться на Окинаве – и именно его Трамп теперь хочет пересмотреть в свою пользу (кстати, спорная территория между Японией и КНР – злополучные острова Сенкаку – как раз входят в состав префектуры Окинава).
На другой части весов – нормальные отношения с крупным субэтносом, который пока еще в тебя верит, но, с учетом претензий из прошлого, может и разувериться, посчитав, что независимость даст лучшие шансы на освобождение от американской оккупации или хотя бы большую выгоду от ее наличия. Партия независимой республики Рюкю (после ребрендинга – «Клуб Кариюши») на выборах пока что набирает немного, но в евроскептиков в Британии, Франции и Италии прежде тоже никто не верил.
В будущем расклады будут усложняться. Например, в последние годы в китайских СМИ стали появляться статьи о том, что Пекин должен вернуть Рюкю под свое крыло, но официально КНР от этого всячески открещивается. В свою очередь японские «ястребы» и ультрапатриоты, в эти оправдания не веря, видят в рюкюской интеллигенции (а идеи независимости на острове пока что ближе к интеллектуальной игре, чем к реальной политике) потенциальных предателей и коммунистических агентов.
Когда-нибудь это во что-нибудь перерастет. На Окинаве нужно жить долго – а жить долго там умеют лучше всех на планете.