Сюжет «немцы против беженцев» продолжает набирать популярность в европейских СМИ, включая, разумеется, и Россию. Очередная видеозапись, опубликованная в британской Daily Mail, широко разошлась по интернету и вызвала очередной всплеск обсуждений на тему «что делать» и «кто виноват».
В конце 80-х многие города СССР были неофициально разделены на «кварталы», и молодому человеку из одного района появляться в другом было физически опасно
Напомним, что Германия отобрала у Франции неофициальное первое место по проблемам с мигрантами после того, как на Новый год беженцы устроили в Кельне то, что называется арабским термином taharrush gamea – коллективное сексуальное домогательство. При этом выяснилось, что подобное происходит не только в Кельне и что полиция и СМИ в большинстве случаев пытаются скрыть проблему, чтобы не вызвать массового народного недовольства. Правда, пытаться что-то скрывать от общества в эпоху интернета и массового распространения мобильных телефонов с видеокамерами – довольно-таки бессмысленное занятие, что и было доказано в ЕС.
Но самым громким скандалом стало обвинение беженцев в изнасиловании 13-летней девочки из семьи русскоязычных мигрантов. По итогам крайне неохотного расследования, инициированного после общественного недовольства и заявления российского МИДа, немецкие правоохранительные органы выяснили, что насилия вроде бы не было, однако чем занималась делала девочка-подросток 30 часов, будучи в гостях у совершеннолетних мужчин, по-прежнему не очень понятно.
В случае же с опубликованным Daily Mail видео столкновения мигрантов с немецкими пенсионерами особо подчеркивается, что полиция отказалась задерживать агрессивных молодых людей, потому что «на это нет достаточных оснований». Кроме того, автор видеозаписи Том Рот отметил, что «необходимо что-то предпринимать против насилия и неуважительного отношения к окружающим». «Многие из просителей убежища без всякого уважения относятся к женщинам, грубо – к мужчинам, даже к пожилым, не говоря уже о наших законах и полиции», – добавил он.
#{smallinfographicleft=766021}Вопрос о том, почему приезжие из стран и регионов, где уважение к старшему поколению считается одной из важных составляющих «культурного кода», не проявляют этого уважения в новых местах проживания, поднимается различными комментаторами уже давно. Мол, «мы готовы понять, почему мигранты нападают на свободно одетых женщин, но почему они так относятся к старикам – не понимаем!»
Задающие этот вопрос на самом деле не понимают другого. Ни о каком «культурном коде» в данном случае и речи идти не может. Дело в том, что носитель архаичного сознания ведет себя «правильно» исключительно в своем микросоциуме, то есть в деревне, где он жил. После приезда в город ограничительные факторы исчезают, и ни о каком «уважении к старшим» речи уже не идет. Проблема не в том, что беженцы – мусульмане по вере или арабы по этнической принадлежности. Столкновения «городского» уклада жизни с потерявшими «деревенскую» идентичность селянами происходили во всех странах мира.
Мало кто помнит, что в конце 80-х годов многие города СССР были неофициально разделены на «кварталы», и молодому человеку из одного района появляться в другом было физически опасно. В 90-е годы озабоченным выживанием людям стало как-то не до того, плюс повысилась мобильность общества – и «кварталы» ушли в прошлое. Современные подростки, наверное, даже не поймут – как это кого-то могли побить за то, что он идет не по «своему» району.
Поэтому столкновения мигрантов и «коренных» жителей – это не столкновения культур, а столкновение культуры с бескультурьем. Разнообразные образовательные программы, которые в спешном порядке запускают европейские страны, – это, безусловно, полезно. Но, чтобы облегчить проблему интеграции мигрантов в общество, одного только образования недостаточно.
Напомним, что еще два–три года назад проблема мигрантов считалась одной из самых серьезных и в России. Регулярно происходили резонансные убийства, за которыми следовали не менее резонансные выступления граждан. Летом 2013-го, по данным опроса ВЦИОМ, 35% граждан страны считали главной угрозой своему благополучию мигрантов, причем не делая разницы между иностранцами и внутренними переселенцами с Северного Кавказа.
В последнем опросе ВЦИОМ, посвященном проблемному фону страны, мигрантов нет вовсе – граждан беспокоят экономика, инфляция и низкие зарплаты. В аналогичном опросе ФОМ «ситуацию с приезжими, мигрантами, конфликты на межнациональной почве» главной проблемой своего региона назвали 4% опрошенных – это последний из волнующих граждан вопросов. На первых местах – рост цен и низкие зарплаты.
Проблема решилась естественным образом: после падения курса рубля мигрантам из иностранных государств стало бессмысленно ехать к нам на заработки, а общее ухудшение экономической обстановки в стране привело к тому, что рабочих мест для неквалифицированной молодежи из северокавказских аулов в крупных городах не осталось.
Вряд ли Евросоюз захочет воспользоваться этим рецептом борьбы с миграцией, тем более что это вовсе не рецепт, а побочный эффект экономического кризиса. Но опыт России в абсорбции мигрантов на самом деле является положительным и в чем-то более успешным, чем европейский. Напомним, что и в советские времена, и в 90-е годы, и тем более в последние десятилетия поток мигрантов из постсоветских стран в Россию не прекращался. В Москве и других крупных городах уже достаточно много мигрантов во втором поколении, но нет проблем, аналогичным французским, когда мигранты второго поколения оказываются еще менее интегрированными в общество, нежели их родители.
В первую очередь это объясняется тем, что в российских городах нет «мигрантских кварталов». Мигранты не «варятся в собственном соку», как это происходит в западноевропейских городах. Ребенок, не знающий русского языка, – нонсенс. Безусловно, избавиться от уже сложившихся гетто властям европейских государств вряд ли удастся, но не допустить создания новых – вполне возможно.
Также из российского опыта следует выделить взаимодействие правоохранительных органов с представителями диаспор. Если в 90-е и начале 2000-х это сотрудничество в основном сводилось к попыткам «отмазать своего», то в последние годы именно диаспоры находили и выдавали правоохранительным органам преступников. Так было, например, в случае с убийством Егора Щербакова, из-за которого произошли беспорядки в Бирюлево.
Судя по сообщениям из Германии и Франции, такого контакта у правоохранителей пока нет или он весьма слабый.
Третий способ снизить напряженность ситуации – нулевая толерантность к преступлениям, совершаемым мигрантами – к сожалению, не применяется ни в большинстве городов России, ни в Европе. Но если граждане не верят в способность полиции защитить их от преступлений, они выходят на улицы – это происходит в любой стране с любым политическим режимом.
Судя по прожектерским заявлениям Ангелы Меркель о том, что после окончания войны мигранты вернутся домой, у европейских политиков до сих пор нет понимая глубины проблемы. Из тех, кто приехал в Россию в начале 90-х, после вооруженных конфликтов в постсоветских государствах, домой вернулись единицы. Разумеется, не будут торопиться в свои разрушенные страны и подавляющее большинство беженцев, оказавшихся в Европе. А значит, нападения мигрантов на местных жителей будут продолжаться. Полиция может сократить их количество, но не прекратить полностью.