На эти и другие вопросы, связанные с массмедиа, корреспонденту газеты ВЗГЛЯД Василию Печко ответил член Общественной палаты, руководитель Общероссийского информационно-образовательного проекта «Медиакратия», продюсер Первого канала Александр Школьник.
Журналисты превратились в настоящих чиновников четвертой власти – а граждане, общество перестали их интересовать
– Александр Яковлевич, Вы и в журналистике давно, и в общественной жизни не первый день. А в самом деле вы кто?
– Я в журналистике не просто давно, а очень давно. Свою первую заметку подготовил для отрядной газеты, когда мне было 7 лет и с тех пор, в разных качествах, но всегда в профессии.
А вот кто я в самом деле – это и просто, и сложно одновременно. Самым хорошим был бы ответ: «Не скажу». Я журналист, который очень давно занимается тем, что проектирует, создает, «раскручивает» общественные объединения журналистов. Объединения, с помощью которых можно учиться, развиваться профессионально, отстаивать свои интересы, устанавливать прямые неформальные контакты с властью, наконец, врастать в само общество, становиться его частью.
Для меня всегда принципиально важным было найти способы строительства такого журналистского корпуса, который бы отличался высоким уровнем профессионализма и одновременно был лишен той брони цинизма, которая хоть и считается частью «рабочей одежды», но в конечном итоге, увы, приводит к профессиональной деградации. Следуя этим целям, два года назад был «запущен» общероссийский информационно-образовательный проект «Медиакратия», а весной 2006 года не его базе была учреждена Национальная ассоциация журналистов «Медиакратия».
Кроме этого, есть огромная занятость в связи с проведением конкурсов, форумов, ассамблей и иных «больших и радостных» событий для журналистов с участием самих журналистов. А еще у меня всегда были и остаются обязанности, связанные с работой на телевидении – сейчас я остаюсь продюсером Первого канала. А теперь еще у меня есть и обязанности члена Общественной палаты. Все это – я.
– А что происходит с вашими проектами и организациями, когда они заканчиваются или когда вы из них уходите?
– А они не заканчиваются, и я из них не ухожу. Они могут трансформироваться, сливаться, разливаться, вырастать в нечто большее, но ничего из того, что было сделано, не исчезло в никуда и никто из людей, которые принимали участие в том или ином проекте, не потерялся. Может меняться и мой статус в организации. Когда уверен, что проект «на ногах», то управление можно передавать и сохранять только функции куратора.
Вот, например, проекту «Юнпресс» – это Международная детская организация самых юных журналистов – в этом году 15 лет, а проекту «Медиакратия», участие в котором принимает более 1000 молодых региональных журналистов из всех субъектов Федерации, – только два года. Но и тот и другой проекты востребованы, успешны и имеют серьезные перспективы.
Я вообще в каком-то смысле эдакий Плюшкин – все, что наработано, все мое. И всегда буду таскать свой багаж за собой, никого не теряя из виду, никого не забывая и ни с кем не прощаясь до конца. Отношения с людьми нужно беречь не меньше, чем любые другие человеческие блага.
– Значит, из «Медиакратии» вы тоже скоро уйдете – передадите дело молодым и начнете работать над чем-то новым? Если не секрет, то над чем?
– Не секрет. Буду продолжать работать над развитием проекта «Медиакратия» и над недавно созданной на его базе Национальной ассоциацией «Медиакратия».
Этот проект задумывался как крайне амбициозный, и сейчас, пусть и успешно, реализован лишь его начальный этап, а амбиции проектировщиков и участников удовлетворены лишь процентов на десять.
Я – журналист, который очень давно занимается тем, что проектирует |
– О ней можно будет говорить тогда, когда в несколько раз возрастет число участников, перестанет быть узкоспециальной их принадлежность. По большому счету «Медиакратия» должна стать тем образованием, которое, привлекая молодых людей, связанных со СМИ, способствует не только их профессиональному развитию, но и воспитанию в них социальной, гражданской ответственности.
По сути, это даже больше, чем просто социально-ответственная журналистика. Это профессионалы нового типа, способные разговаривать с властью на равных, не бояться местных чиновников, видеть в людях не материал для манипуляций, а свободных граждан свободной страны и относиться к ним с подлинным уважением. Задача эта сложная, так как требует серьезной ломки сознания, изменения внутрирегиональных взаимоотношений, не игрушечного вовлечения молодых людей в сценарии большой политики.
Как видите, это действительно амбициозно, и такие планы за год не реализовать. Так что еще буду достаточно продолжительное время внутри проекта и даже, если оставлю непосредственное руководство, то не оставлю сам проект.
Кроме этого, еще и Национальную ассоциацию на ноги нужно поставить. А вы говорите – «что дальше». Дальше – работа.
– Кстати о Национальной ассоциации. Вы как-то стараетесь о ней не говорить... Еще не привыкли?
– О привычке вообще речь не идет. Ассоциация ведь не из воздуха появилась и не по моему желанию или распоряжению. Ее учреждение стало естественным продолжением развития медиакратического проекта. Его участники сами почувствовали необходимость некой формализации отношений, возникла потребность в официальном признании, юридическом оформлении сложившейся общности. Словом, проект стал фундаментом новой общественной организации.
Я не стал на этой теме останавливаться подробно по простой причине – рано пока. Мы еще даже не презентовали ассоциацию, не говоря уж о проведении серьезных акций или мероприятий. Чего говорить, если дел пока нет.
Единственное о чем хотел бы сказать обязательно – так это о тех отличиях, которые есть и будут сохраняться между проектом и организацией. Это важно, так как и там, и там, в названии есть общее слово «медиакратия».
Проект ориентирован на молодых людей, успешных в карьерном старте. Их профессия не обязательно напрямую должна быть связана с журналистикой. Я уже говорил, мы намерены значительно расширить профессиональную базу проекта, сохранив при этом и его географию. Мы будем считать обязательным условием развития наличие проектных форпостов во всех субъектах Федерации.
В проект должны включиться те, кто вообще умеет писать, снимать и говорить на политические и социальные темы, кто увлечен гуманитарным проектированием, для кого общественно-политическая, социально-экономическая жизнь в стране является предметом пристального внимания, личного интереса.
А Ассоциация – это все же профессиональное объединение тех, кто имеет непосредственное отношение к масс-медиа, причем без возрастных рамок. Акцент мы предполагаем сделать на включенность в новую организацию представителей региональных, местных СМИ.
Плохо, если журналист или структура СМИ становятся «карманными» |
– Ну, во-первых, нет никакой шеренги. Потому что нет ни сплоченности, ни четкого понимания целей и задач, ни следования единому уставу, нормам или требованиям. А главное – нет деятельности, нет реальных подтверждений существования. Вывеска, членский билет и раз в год встреча друзей у моря – это не общественная организация, это фикция.
Мы же хотим, чтобы в России, наконец, появилась по-настоящему действенная общественная организация журналистов, способная не только на защиту интересов и прав своих членов, не только на проведение акций, реализацию проектов, создание информационных поводов, но, что для нас принципиально важно, на изменение структуры и качества информационного пространства в стране.
– Правильно ли я понимаю, что вы хотите революционного изменения информационного пространства, самого характера журналистики?
--Никогда. Нет такой ситуации, которая бы требовала революционных преобразований. Ничего не нужно ломать, но нужно преобразовывать. Нужно реконструировать здание с использованием современных строительных материалов, поменять коммуникации, договориться о правилах содержания дома и научиться жить в новых условиях и по новым стандартам.
Я с огромным уважением отношусь к отечественной журналистике, к ее истории и традициям. Наши журналисты всегда умели писать, умели снимать, умели отвечать потребностям эпохи. Поэтому речь не может идти о смерти российской журналистики. Но появился легкий запах нафталина, ушло содержание, не модным стало журналистское расследование, вольно обращаемся с языком.
А самое главное, о чем собственно и речь, – исчезли границы допустимого, самоцензура, журналисты превратились в настоящих чиновников четвертой ветви власти. Сами граждане, общество перестали их интересовать. Мы научились говорить о социальной ответственности и многого требовать от других, но до сих по в полной мере не осознали, что требование социальной ответственности касается и всех тех, кто причастен к формированию информационного пространства.
Вот это нас действительно не устраивает, вот от этого мы намерены отказаться и для этого взялись за формирование нового поколения журналистов. Мы хотим, используя самые разные формы и средства, найти, обучить и дать возможность профессионально расти тем молодым, кто готов сочетать знания современных информационных технологий, формирования общественного мнения, продвижения информационного продукта на рынке с подлинным интересом к человеку, обществу.
Кто готов осознать свою власть над развитием событий, над общественными решениями, возможно, над судьбой человека, но не использовать это осознание во вред – в корыстных интересах или попусту – ради сиюминутной выгоды или сомнительной сенсации.
Российской журналистике нужны люди, способные находить баланс между интересами общества и власти. Они должны научиться быть взвешенными партнерами государства в решении его стратегических задач и пристальными наблюдателями, заинтересованными рассказчиками того, как именно меняется качество жизни, общественные настроения в соответствии с решениями власти. Я вообще не знаю никакой другой профессии, в которой было бы так сложно оставаться востребованным и популярным, сохраняя верность самому себе, этическим нормам.
Вот о чем идет речь. Вот в каком смысле «новая журналистика» и «новое информационное пространство». Как видите, ничего революционного. Просто нужно соответствовать времени и его вызовам. Для этого мы запустили проект «Медиакратия», для этого создали Национальную ассоциацию журналистов. Очень надеюсь, что наши надежды оправдаются.
Отношения с людьми нужно беречь не меньше, чем любые другие человеческие блага |
– Потому, что никакие бумаги не могут изменить внутренний мир человека, его психологию, моральные принципы, мировоззрение и прочие «вечные» категории. Обсуждением журналистской хартии, кстати, сейчас занята Общественная палата, и нам по этому поводу предстоит серьезный разговор на общественных слушаниях комиссии по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в СМИ, которые состоятся 13–14 ноября в Казани. Он будет сложным, но, я надеюсь, содержательным и практически значимым.
Но для того что бы хартия стала рабочим документом, принимаемом в сообществе, чтобы ей стали следовать, нужны новые люди. Если сам журналист, любой, кто работает с информацией и влияет на общественное мнение, не будет считать себя лично обязанным выполнять те или иные договоренности, то, будь они хоть трижды правильными, они так и останутся бумагами, не имеющими реального отношения к жизни.
– Но где взять новых людей? Вы думаете, проблема может быть решена в рамках проекта или с помощью общественной организации?
– Частично да. Может быть решена. Если по-настоящему упереться. Однако вопрос справедлив. Этого недостаточно. Для того чтобы воспитать новых людей, нужна новая школа. Создание такой школы, если хотите, «медийного инкубатора» станет нашей задачей на ближайшее время. Нас в этом поддерживают многие, и я уверен, что идея окажется жизнеспособной и наши усилия позволят создать в России новую современную медийную среду.
– Вы несколько раз в ходе беседы особо выделили региональную составляющую проекта «Медиакратия». Это случайность или за этим кроется какой-то особый смысл?
– Особого смысла нет, но это и не случайность. Для меня действительно важно, чтобы было устойчивое понимание. Мы сосредоточены на работе именно с региональными кадрами. Информационное пространство такой страны, как Россия, должно быть сбалансированным, оно не может иметь только столичное происхождение. Совершенно очевидно, что мы теряем ощущение общности и масштаба. Ведь есть мировые и федеральные события и новости, и нет никаких других.
В результате разрушается не только медийное поле, исчезает профессионализм регионального журналистского корпуса. Если ты молод и талантлив, то путь один – в Москву: на ТВ, радио, в информагентство, – а на местах остаются те, кто не смог уехать, «пробиться». Отсюда ощущение заштатности, ненужности, отсутствие стремления к развитию.
А в целом – узость информационного пространства, его недоразвитость, а иногда и комичность: в течение суток в режиме «нон-стоп» одни и те же новости, и все внутри федерального поля, как будто за ним больше ничего нет. Мы хотим доказать обратное и сделать региональную журналистику полноправным и конкурентоспособным игроком медиапространства, медиарынка.
– Кстати о рынках. Вы о многих хороших и правильных вещах сказали, но ни слова о бизнесе. Далеки от денег? Не любите о них говорить? «Кто платит?» – вопрос все еще актуален?
– Актуален, но не до такой степени, как еще пять лет назад, и уж, конечно, не до такой – как пятнадцать лет назад. Далеким быть от денег невозможно, их нужно зарабатывать. Современный информационный мир стоит дорого. Технологии правят бал, правда, иногда в ущерб смыслу и содержанию, но тем не менее…
Конечно, у СМИ сохраняется зависимость от бизнес- и административного ресурса. Можно ли от этой зависимости избавиться абсолютно и навсегда? Уверен – нет. Все три составляющие вместе – это и есть власть, и разорвать отношения внутри такого «клубка» невозможно. Да и не нужно. Ничего дурного во взаимозависимости я не вижу. Плохо, если журналист или структура СМИ становятся «карманными».
Но выступать в роли равноправного партнера, договариваться, находить компромиссы, отстаивать свою позицию, право на сохранение точки зрения – это обязанность журналиста, руководителя СМИ. Этому нужно учиться, закаляться в боях и не пасовать перед трудностями. Считаю, что значительные успехи в этом направлении уже есть.
Единственное чего пока нет, так это еще одной зависимости информационного пространства, – от мнения гражданского общества. Когда оно начнет диктовать СМИ свои условия и задавать правила игры, будет еще тяжелее работать. Но это будет справедливое распределение сил; и чем скорее это случится, тем лучше для всех.