Во вторник первый вице-спикер иранского парламента Мохаммад Хасан Абуторабифард заявил, что Иран будет использовать все средства для обеспечения безопасности соседних государств, в особенности Египта, Сирии, Ирака и Афганистана. Как передает «Интерфакс», это заявление прозвучало в Тегеране на открытии Азиатской парламентской ассамблеи (АПА), в которой вице-спикер участвовал как глава комитета Ассамблеи по социальному и культурному наследию.
Дай бог, чтобы Иран мог эффективно защитить свои интересы и свою национальную безопасность от серьезных угроз
Абуторабифард предупредил, что «каждое государство на Ближнем Востоке само должно решать свою судьбу, без вмешательства какого-либо другого государства». «Именно иностранное вмешательство является крупным вызовом для стран Азии и Ближнего Востока», – уверен он.
Напомним, АПА была создана в 2006 году как международная парламентская организация. В ее состав входят 42 государства, в том числе Россия, Иран, Ирак, Сирия, Ливан, Пакистан, Афганистан, и палестинцы.
О том, что насколько весомы слова Абуторабифарда и каков потенциал Ирана для защиты своих соседей, газете ВЗГЛЯД рассказал директор Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров.
ВЗГЛЯД: Раджаб Саттарович, каковы реальные военные возможности Ирана по обеспечению безопасности соседних государств?
Раджаб Сафаров: На самом деле это не самая высокая инстанция иранского политического истеблишмента, чтобы придавать серьезное значение этому заявлению. Специфика иранского политического спектра такова, что иногда политики разного рода делают совершенно разные заявления, и во многом они не имеют под собой не только реальной почвы, но и законодательного и официального основания. Не думаю, что официальной линией иранского правительства является обеспечение национальной безопасности соседних государств. Дай бог, чтобы Иран мог эффективно защитить свои интересы и свою национальную безопасность от серьезных угроз.
Полагаю, что в данном случае слова политика – чистая риторика, и ничего под собой реального не имеют. Как минимум, это не стоит считать новой тенденцией или новым штрихом во внешней политике Ирана. Любая активизация в этом направлении столкнется с самым ожесточенным противодействием тех сил и государств, которые традиционно присутствуют в этом регионе.
ВЗГЛЯД: А почему в списке соседей Ирана вдруг оказался Египет, хотя он вовсе не граничит с Ираном, а во-вторых, там нет шиитов – единоверцев иранских аятолл? Как относятся к Ирану пришедшие теперь к власти в Каире «Братья-мусульмане*»?
Р.С.: Любое новое правительство всегда открывает серьезную возможность в деле налаживания отношений. Египет – ключевая страна арабского мира, граничит с Палестиной и находится в ключевом геополитическом месте, где сосредоточены и основные интересы Исламской Республики Иран на Ближнем Востоке.
Взаимодействие с Египтом открывает новые просторы для Ирана. И президент Египта Мухаммед Мурси, который представляет «Братьев-мусульман», на самом деле – это новая надежда, новые перспективы для Ирана. Во всяком случае Мурси, в свою очередь, тоже недвусмысленно заявлял о восстановлении отношений с Исламской республикой. Поэтому, я полагаю, именно господин Мурси спровоцировал возбуждение ожиданий Ирана от восстановлений двусторонних отношений.
В предвыборных речах Мурси много было посвящено восстановлению отношений с исламским миром, защите палестинской автономии, объединению на базе общепринятых исламских ценностей и, по возможности, интеграции во многих отношениях. Поэтому, я полагаю, не только вице-спикер Ирана, но и очень многие политики более серьезного уровня и многие рядовые иранцы испытывают большие надежды на восстановление отношений с Египтом.
В данном случае заявление вице-спикера вовсе не означает, что созданы инфраструктурные возможности в плане реального участия в деле обеспечения безопасности и защите интересов соседних государств от всякого вмешательства.
Эти вмешательства всегда были, и в мире все о них знают. Американцы и Запад практически повсеместно участвуют в общественно-политической жизни арабских государств, фактически задают тон в их внешней политике. Во многом с учетом мнения США и стран Запада формируется внешняя политика практически всех арабских государств.
Поэтому в данном случае с приходом господина Мурси и этот аспект становится привлекательным. Пока американцы не имеют такого должного и повсеместного влияния на нового президента и его команду, Иран хочет занять какую-то нишу и демонстрировать особую расположенность к Египту.
ВЗГЛЯД: Известно, что в Иране время от времени разгорается внутриполитический конфликт между верховным аятоллой Хаменеи и президентом Ахмадинежадом. На кого из этих двух лидеров ориентируется вице-спикер Абуторабифард? Насколько риторика Абуторабифарда вызвана внутриполитическими условиями?
Р.С.: Я не совсем согласен с утверждением, что для внутренней ситуации в Иране характерны какие-то очень глубокие трения и даже противостояние. Это западная пресса из мухи делает слона, поскольку конституционный строй Исламской Республики Иран организован так, что между духовным лидером – высочайшей инстанцией – и президентом – главой исполнительной власти – не может быть серьезных противоречий, это абсолютно разные политические весовые категории.
Президент при всех вариантах не может позволить себе какое-либо заметное противодействие высочайшей власти и высочайшему авторитету. У Ахмадинежада и его команды есть свой взгляд на определенные вопросы, но этот взгляд отнюдь не расходится кардинально с общевыработанной линией, утвержденной верховным лидером.
Поэтому, во-первых, заявление спикера не имеет никакого отношения к внутренней ситуации в Иране. Во-вторых, это не отражает чью-либо волю из двух этих ветвей власти. И, в-третьих, совершенно очевидно, что парламент Ирана во многом имеет близкие отношения с верховным лидером, а не президентом. И это вполне естественно, поскольку к исполнительной власти всегда есть претензии по тем или иным вопросам. Всегда есть ощущение того, что не все верно и вовремя делается ею.
Эти претензии иногда могут достичь такого критического уровня, когда наступает момент, когда президента вызывают на ковер и требуют отчета. Совсем недавно именно так и произошло – впервые за всю современную историю иранского парламентаризма. Ахмадинежад был приглашен в парламент для того, чтобы дать отчет о своей политике. И в течение четырех часов депутаты устраивали серьезную обструкцию президенту. Но все закончилось вполне мирно, дружно. Вице-спикер, по идее, должен быть на каком-то уровне оппозиционно настроенным к деятельности правительства. Но в данном заявлении я не вижу, чтобы оно было бы направлено против президента.
ВЗГЛЯД: Тегеран заявлял, что даже в случае блокады он продержится на своих валютных запасах не менее трех лет. Но во вторник газета The Financial Times сообщила, что в июне среднесуточный объем добычи углеводородов в Иране упал до 3,2 млн баррелей, что является минимумом с 1992 года. В 2011 году страна в среднем извлекала 3,7 млн баррелей в сутки, а в середине 2000-х этот показатель достигал 4,2 млн баррелей. Власти были готовы к таким темпам падения? Остается ли еще в силе прогноз о том, что они продержатся три года?
Р.С.: Согласно квотам ОПЕК, Иран имеет право добывать 4,4 млн баррелей в сутки. Из них 2,2 млн идет на экспорт, а остальное – на внутреннее потребление. Если The Financial Times говорит, что сейчас вырабатывается 3,2 млн баррелей, то из этого количества почти половина идет на экспорт.
С учетом модернизации экономики Ирана, снятия субсидий, которые раньше были почти во всех сферах экономики, потребление стало достаточно рациональным. Иран сейчас потребляет гораздо меньше, чем два года назад. Потребление бензина упало на 28% не в силу его дефицита, а потому что очень многое переключили на обеспечение более доступным и экономичным газом. Для этого создана соответствующая инфраструктура. Например, если три года тому назад было около 300 газозаправочных станций, то в этом году их число перевалило за три тысячи.
Снятие льгот и субсидирования экономики привело к тому, что люди начали достаточно разумно тратить и употреблять углеводороды. К статистике The Financial Times по поводу 3,2 млн баррелей я отношусь скептически, поскольку, как мне известно, Иран не уменьшил добычу нефти. Таких сведений нет.
Совсем недавно я разговаривал с главой Национальной нефтяной компании Ирана. Он сказал, что они практически не уменьшили добычу нефти. Более того, спрос на иранскую нефть превышает прошлогодний уровень, поэтому оснований для снижения производства нет.
Даже если данные The Financial Times реальны, то, учитывая меньшее внутреннее потребление, это мало сказывается на общей экономике. Совершенно очевидно, что Иран не сидел сложа руки и смотрел, когда настанет 1 июля (срок начала действия санкций ЕС на экспорт иранской нефти – прим. ВЗГЛЯД). Европейский союз импортировал из Ирана около 18% от общего экспорта страны. Это не критично, потому что другие потребители встали в очередь за нефтью. Контракты заключены на многие месяцы вперед.
Сложности, конечно, есть: тяжелое бремя, давление бирж и спекулятивных игроков, психологическое давление вокруг этих вопросов, увеличение добычи в Саудовской Аравии и других странах, неуменьшение квот по линии ОПЕК – это все сказывается и нервирует иранских производителей. Но, тем не менее, я бы не сказал, что это критически влияет на состояние иранской экономики, и Иран полностью будет зависеть от этих санкций.
Политическая и экономическая системы Ирана абсолютно устойчивы. Факт, что в 2008 году, когда мировая экономика была в глубоком кризисе, и практически все страны сильно пострадали, ВВП Ирана вырос на 7%. Это говорит о том, что его экономическая система действует самостоятельно, не интегрирована в мировую финансовую систему и не подвергается воздействию мировых финансовых процессов.
ВЗГЛЯД: В конце прошлой недели начальник генштаба вооруженных сил Ирана Сейед Хасан Фирузабади вновь пригрозил перекрыть Ормузский пролив. Имеет ли для Тегерана по-прежнему смысл грозить этим, ведь Арабские эмираты уже открыли в обход пролива запасной нефтепровод...
Р.С.: Запасной нефтепровод вообще никак не влияет на ситуацию в связи с Ормузским проливом. Во-вторых, совершенно очевидно, что любого рода заявления типа перекрытия Ормузского пролива провокационны и не служат интересам самого Ирана.
Евросоюз получал только 18% иранской нефти, поэтому перекрыть пролив – это рубить сук, на котором сидишь. Зачем Ирану лишать себя остальных 82% нефтяного экспорта? Это нелогично и абсурдно. Президент Ахмадинежад никогда на такое не пойдет, и тем более – духовный лидер Хаменеи. Перекрытие Ормузского пролива очень сильно ударит по экономикам многих стран мира. От этого будут страдать те страны, которые не имеют никакого отношения к конфликту вокруг иранской ядерной программы. Иран не заинтересован, чтобы из-за него пострадали другие страны.
Совершенно очевидно, что, если это затрагивает жизненные интересы очень многих государств, в том числе и супергосударств, то они фактически обладают ресурсами для разблокирования Ормузского пролива. Это может привести к серьезному региональному конфликту, в эскалации которого не заинтересован ни Иран, ни другие государства.
Поэтому угрозы перекрытия пролива – во многом риторика безответственных политиков, которые практически сводят дело к провокации и компрометируют Иран. Я сомневаюсь, что достаточно высокопоставленные ответственные политики Ирана могли говорить такие вещи.
Да, пару раз звучало со стороны военных, но они по-другому на это смотрят. В Иране, в отличие от Египта, от Турции и многих других государств военные не обладают реальной властью. Она вся сосредоточена в основном в руках духовного лидера. Эти заявления отражают их некое видение вопроса, а к реалиям не имеют никакого отношения.
Потенциально Иран, конечно, может не только перекрыть Ормузский пролив, но и очень долгое время обеспечить контроль над судоходством в нем. Но это не отвечает интересам страны.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ