Личность Колчака сразу становилась очевидна каждому, кто его знал. В книге американского историка Ричарда Пайпса «Россия при большевистском режиме» (1993) содержится такая его характеристика: «Характер и душа адмирала настолько прозрачны, что достаточно одной недели общения с ним, чтобы узнать о нем все, что нужно знать. Он большой нескладный ребенок, чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее и России… Он полностью поглощен идеей служения России, спасения ее от красного гнета и восстановления ее полной мощи и неприкосновенности ее территории. У него нет никаких личных интересов, никакого самолюбия: в этом отношении он кристально чист».
И слабые стороны адмирала оказывались тенью той же его прямоты. Мужественный воин, он менее всего был политиком, то есть человеком, которому требуется знание «суровой практической реальности»: «Он не знает жизни … и живет в мире иллюзий и заимствованных идей. У него нет ни планов, ни системы…», ради России «его можно убедить и заставить сделать все, что угодно», «достаточно замаскировать это под необходимое для благополучия России» (там же), чем, конечно, охотно пользовались его советники и приближенные.
Колчак и сам прекрасно понимал свою непригодность к «политике», и лишь чувство долга заставляло его принимать, скрепя сердце, власть, которую он называл «крестом» и «ужасающим бременем». Всегда погружен в себя, угрюм, меланхоличен, необщителен и неразговорчив, он гораздо увереннее чувствовал себя в атаке на неприятеля, чем в делах управления.
И его карьера вполне соответствовала духу воина и аскета. Окончив Морской кадетский корпус, Колчак служил на Дальнем Востоке и в Кронштадте. В 1900-м присоединился к полярной экспедиции Эдуарда фон Толля, после чего принял участие еще в двух арктических экспедициях. Потом была русско-японская война, орден Святой Анны за потопление японского крейсера «Такасаго», битва за Порт-Артур, плен, освобождение, участие в восстановлении Императорского военно-морского флота, научное исследование «Льды Карского и Сибирского морей» (труд и сегодня считающийся важнейшим по этому предмету).
Однако главной его стихией была война, и Первая мировая быстро вывела молодого офицера на ведущие позиции. В 1916 он становится командующим Черноморским флотом и самым молодым адмиралом. Успешно бьется против турок, участвует в захвате турецкого Трапезунда.
Однако февральский переворот 1917-го погружает фронт в хаос. Колчака отстраняют от командования флотом и вызывают в Петроград. Перед Временным правительством он излагает свои взгляды на спасение ситуации на фронте и в стремительно разлагающейся армии: это, прежде всего, восстановление строжайшей субординации, дисциплины и восстановление смертной казни.
С точки зрения Временного правительства, меры попросту невозможные. Опасаясь Колчака как явного претендента на роль диктатора, его отправляют подальше, в Америку, в качестве военного наблюдателя, который должен прояснить американцам стратегическую ситуацию на Босфоре. Быстро осознав бессмысленность своей миссии, Колчак решает вернутся в Россию. Переворот октября 1917-го застает его в Японии.
Фронт, который еще держался при Временном правительстве, при большевиках окончательно рушится. Видя такое положение дел, Колчак принимает единственное с его точки зрения возможное решение – продолжить войну на стороне союзников: он является в британское посольство, предлагая свои услуги британскому правительству «в любом качестве и без каких-либо условий». Ему предлагают принять командование русскими войсками, охраняющими КВЖД в Маньчжурии. Скоро в Омске он на краткое время становится министром Сибирского регионального правительства. Откуда и начинается его путь в Верховные правители России.
Других людей, равных Колчаку по рангу и степени доверия к нему, у белых просто не было. Принимая пост Верховного правителя с чрезвычайными полномочиями, Колчак стразу ставит условия и расставляет приоритеты своего будущего правления. Главное и первостепенное – создание боеспособной армии для борьбы с большевиками. Второе – никакой «партийности» и «политики», лишь – возвращение дисциплины и законности на основе законов Российской империи. Третье – будущую форму правления народ должен будет выбрать сам.
Одним словом, интересы России превыше всего. Никакой иной позиция Колчака никогда и не была. И это сразу настраивает против него всех, кто преследует там, на Востоке России, собственные интересы. Англичане, американцы, французы, японцы, чехи, эсеры, большевики – все они в развернувшейся гражданской войне имеют свои интересы, относительно которых интересы России, так как понимал их Колчак, отнюдь не в приоритете.
Все так называемые «союзники» одинаково ненавидели его за то, что никому из них он не позволял ловить рыбку в мутной воде (что, собственно, и было главным их здесь делом). Его называли «авторитаристом и монархистом», и уж точно никто не желал видеть его во главе будущей России.
Был ли Колчак и правда монархистом? После «февраля» он не мог открыто высказывать свои взгляды, но ненависть его к февралистам, разложившим народ и армию, вполне очевидна. В первом из приказов (за № 771), в котором Колчак извещает флот о февральских событиях в Петрограде, нет и намека на «революционное воодушевление». Строгий и суровый по форме, закачивается он недвусмысленно: «приказываю всем чинам Черноморского флота и вверенных мне сухопутных войск продолжать твёрдо и непоколебимо выполнять свой долг перед Государем Императором и Родиной». Лишь с отречением государя тон Колчака меняется. Известно, однако, что и в 1919-м, будучи уже Верховным правителем, Колчак своим указом отменил все митинги и манифестации в честь празднования годовщины февраля. Указания на то, что Колчак был предан престолу и отречение царя воспринял как начало гибели государства, находим и в эмигрантских воспоминаниях (см. Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак во время революции в Черноморском флоте, а также: Смолин А.В. Два адмирала, 2012).
Трагедия Колчака именно в этом. Его понятия о чести и преданность Российской Империи ни единой гранью не соответствовали погруженным в хищное политиканство реалиям Гражданской войны. В этом смысле совсем не удивительно то, что судьбу его решили перипетии с перемещением пресловутого «Золотого запаса». В отличие от несовременного идеализма адмирала, это были те самые «общечеловеческие ценности», за которые и шла, в общем-то, вся звериная борьба в обезбоженном и обесчещенном мире.
Более 500 тонн золота Российской империи были отбиты отрядом Каппеля при взятии Казани и переданы в Омск правительству Колчака. Имея в своём распоряжении гигантские ценности (хранящиеся в виде монет, слитков золота и платины, ювелирных изделий и ценных бумаг) Колчак не позволял никому прикасаться к ним, считая их исключительно достоянием Российской империи. И этим особенно возбудил к себе ненависть всех причастных.
Операцию по сдаче Колчака и вывозу золотого запаса из России координировали Томаш Масарик и его масонское окружение из США. Масарику непосредственно подчинялся и чехословацкий корпус, охранявший эшелон с золотом. Французскую сторону представлял в операции изъятия ценностей генерал Жанен. Но никому из этих славных людей не повезло. 15 января 1920 года чехам пришлось выдать Колчака эсеровскому Политцентру, который в свою очередь передал адмирала большевикам. А еще через три недели чехам, в обмен на гарантии своей эвакуации из России, пришлось выдать большевикам и все оставшееся у них золото.
За время нахождения ценностей в руках чехов и прочих добрых союзников России золотой запас сократился на 182 тонны. Известно, что чехи вернулись из волшебной страны Советов миллионерами. Расцвел «Легионбанк», основанный руководством чехословацкого корпуса, как и сама Чехословацкая республика, утроившая в эти годы время свой золотой запас.
В заключение еще несколько цифр. По Брестскому миру Ленин обязался заплатить немцам 6 млрд марок золотом, включая 245,5 т. чистым золотом. Ко времени капитуляции Германии было выплачено около четверти этой суммы (еще 300 т. золота Ленин предлагал буржуазным странам за признание своего режима). Как свидетельствуют документы, найденные за последние четверть века в архивах КПСС, Госбанка, Гохрана и НКВД, к маю 1920 года под контролем большевиков находилось 715 тонн золота. Однако уже к 1 сентября 1921 года золота в стране осталось всего… 57 тонн. Остальное было вывезено через финское и эстонское «окна», щедро оплаченные Лениным (так, за мир с Эстонией большевики заплатили 15 млн руб. золотом). (См. Мосякин А. Г. Золото Российской империи и большевики. 1917–1922 гг.: документы с комментариями и анализом: в 3 т. — М.: Международные отношения, 2021).
Расстрелянный «борцами за народное счастье» Колчак до сих пор остается у нас «фигурой неоднозначной». Не будем спрашивать о том, насколько однозначна фигура товарища Ленина, памятников которому у нас как грибов по осени, заметим лишь, что для возрождения России как воинской империи служения и чести, таких героев, как Александр Колчак, у нас должно быть как можно больше.