Талант – суровая ноша.

Талант ведь – не только то, что человек сумел бы сделать (как здесь не хватает формы «сумеет бы»!). Талант в конечном счете есть то, что человеку сделать дано, что позволяют среда и время.

Талант, как и душа, что будет судима по делам своим, не рождается единовременно, а проносится через жизнь – не как камень, а скорее как растение. Это тоже крест, только цветущий – если все сложится.

Не так много рождалось и, вероятно, еще меньше будет рождаться талантов, подобных вахтанговскому или таланту недавно безвременно ушедшего Андрея Сергеевича Денникова (который глубоко чтил Владимира Михайловича).

Слишком трудно вспыхнуть расцветом с такою силой в удачном месте – и слишком обыкновенно за такую удачу приходится расплачиваться быстрым сгоранием.

Гораздо чаще даже лучшим мастерам выпадает тяжелый талант: когда ранний успех, кажется, только мешает последующим, когда нового пика – не твоего умения, а признания – приходится ждать десятилетиями.

Когда у тебя даже если и есть тысячи поклонников, преданных тебе на годы и пожизненно, не по тебе сохнут в этом сезоне миллионы юных. Когда можно услышать: «Так это был тот же актер? И там тоже, в гриме?» Когда тебя узнают на улице, но не так часто, как иных генералов.

В русской культуре есть благодарная, но опасная и, может быть, даже чрезмерная традиция поклоняться прежде всего быстро сгоревшим талантам. Но странно было бы учить детей «стремиться быть во всем, как Пушкин», не говоря уже о прочих. Не надо во всем.

А вот пример пронесения своего таланта сквозь вековую жизнь Владимиром Михайловичем Зельдиным достоин того, чтобы родители ставили его в образец детям, а учителя – ученикам.

В России, в силу исторических катастроф, увы, слишком разрежена культурная среда, слабоваты мощности, тесно жить, и даже самые лучшие актеры играли на сцене, снимались и срывали лавры гораздо меньше, чем того заслуживали.

Однако тем они только ближе и дороже людям, чей лучший путь – нести свой талант по иным, внешне не столь блистательным поприщам.