1 августа – годовщина начала Первой мировой или, как ее называют на Западе, Великой войны. Она была для мира действительно Первой, хотя если вспомнить Тридцатилетнюю войну 1618–1648 гг., когда целых тридцать лет армии ведущих европейских стран топтались на месте или ходили туда-сюда, по пути грабя и уничтожая все живое, то еще вопрос, когда было хуже.
Эта война опять приучила людей массово убивать, отключая нравственность и не испытывая укоров совести
Но Первая мировая перевернула почти все представления о войнах предшествующего периода. Оказалось, что в таком конфликте фактически нет тыла. Мирное население умирало от голода и болезней почти так же, как солдаты на полях сражений. И не армии в красивых разноцветных мундирах во главе с полководцами эффектно сражались между собой, а какие-то зомби в грязной полевой форме сидели в окопах, стараясь закопаться как можно глубже, хватаясь за противогаз, замирая при виде ползущих тихоходов-танков.
Эта война опять приучила людей массово убивать, отключая нравственность и не испытывая укоров совести; никто не считался с правами противника. Самые цивилизованные оказались самыми хищными. Старик Мольтке спокойно рассуждал, что чем быстрее немцы расправятся с врагом, тем меньше его мучения и быстрее кончится война. Как вам нравится такая гуманность?
Я не очень верю, что к войне привел конфликт экономического развития. Конкуренция бывает очень жесткой, но обычно она формирует нормальный, здоровый рынок, где у сторон появляется больше общих экономических интересов. Об этом писал еще один из самых известных спецов по Первой мировой Пьер Ренувен.
Нет, войну тогда все страны вели под одними и теми же лозунгами национал-патриотического характера. И все твердили о защите Отечества, о национальном превосходстве и исконном праве на руководство остальными. Итальянцы – в районе Средиземья, турки – в пантюркистской империи, славяне – в панславистской, англичане – во всем колониальном мире. Французы твердили об армейской доблести и точили зубы на немцев, немцы уже тогда считали себя истинными арийцами, несравнимыми ни с кем, и требовали места под солнцем. А солнце светит всему миру, значит, он просто обязан быть немецким.
Национализм, олицетворявший собой патриотизм тех времен, заразил всех: и элиту, и массы, вызвал агрессивное желание схватки, нетерпимости ко всему чужому, иррациональную ненависть к остальному миру. И не надо думать прежде всего о Германии: та же Сербия была ничуть не лучше, ведь «Великая Сербия» мыслилась прежде всего на развалинах униженной Австро-Венгрии.
«Коллективные страсти» (Ренувен) в сочетании с милитаризацией экономики оказались способны перевернуть весь европейский мир. И война почти сразу из экстраординарного способа разрешения конфликтов превратилась в главное средство достижения «национальных интересов», связав вчерашних классовых и прочих врагов паутиной лести в виде национального первородства и шапкозакидательских настроений.
Оказался ли тот урок полезным? Ни в коей мере, ведь «мирный» договор в Версале вызвал Вторую мировую войну буквально с теми же целями и лозунгами. Только после нее, поиграв мускулами в 50-е и 60-е, мир все же решил не делить людей на «равных и лучших». Или хотя бы стал учиться этому, хотя иногда кажется, что история и здесь движется по кругу.
Согласны?
Источник: Блог Романа Авдеева