На встрече главы государства с региональными омбудсменами уполномоченная по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова пожаловалась, что в России отсутствуют механизмы правового регулирования при выплате задолженностей по заработной плате сотрудникам обанкротившихся предприятий, и попросила президента Владимира Путина принять меры, чтобы ускорить разработку этого механизма.
Если и создавать такие механизмы, то только для крупных и градообразующих предприятий, банкротство которых будет иметь социальные последствия
Путин уверил, что поручит своей администрации и правительству разработать такой механизм. «Я неоднократно сталкивался с этими проблемами сам и считаю, что механизм выплаты задолженностей работникам в связи с банкротством предприятий – он у нас несовершенен. Очень много лазеек для того, чтобы оставить людей без причитающихся им по праву денег», – цитирует главу государства «Интерфакс».
Президент напомнил, что ему не раз приходилось заниматься этим вопросом в «ручном режиме». «Естественно, когда включался, то вопросы эти решались, но даже мне это было непросто сделать... Это такая системная проблема, и, безусловно, этим нужно заняться. Я вам обещаю, что такие поручения и администрации, и правительству будут даны. Коллеги обязательно над этим подумают еще раз», – подчеркнул президент.
Он согласился с тем, что работники обанкротившихся предприятий оказываются в очереди последними. «Придумают все что угодно... Люди сидят просто без денег годами, а собственники, бывшие, действующие и возможные, решают между собой какие-то вопросы материального характера, имущественного характера, делят шкуру уже убитого медведя, имею в виду банкротство предприятия, между собой что-то трут, а люди сидят без денег», – сказал президент, отметив, что такая ситуация недопустима. Он подчеркнул, что прежде всего необходимо рассчитаться с людьми.
Особенно актуально проблема защиты работников при банкротстве компании встала в кризисный 2009 год, когда Россию накрыло цунами банкротств. Так, обанкротившаяся в 2009 году компания «Дальавиа» не принимала никаких мер для погашения долгов по заработной плате на сумму более 200 млн рублей, жаловался тогда губернатор Хабаровского края.
В январе 2009 года в Тверском районном суде Москвы стартовал первый в истории России процесс по иску работников крупного издательского дома к руководству компании B2B-Media, которое пыталось провести незаконные массовые сокращения. Сотрудникам издательского дома не платили зарплату два месяца, большинству из них предложили расторгнуть трудовые договоры по соглашению сторон без предложения выплат, предусмотренных законодательством.
По статистике Высшего арбитражного суда, в 2011 году почти 12 тыс. производств по делам о банкротстве окончились конкурсным производством, то есть 12 тыс. предприятий были признаны банкротами с последующей распродажей имущества. Но надо понимать, что сюда входят не только реально работающие предприятия, но и фирмы-«однодневки», указывают в «Налоговике».
В этом году только за первые шесть месяцев в арбитражные суды субъектов РФ поступило порядка 20 тыс. заявлений о признании должников банкротами (для сравнения: в 2009 году было подано в два раза больше таких заявлений). Из них принято к производству 16 тыс. заявлений, а банкротством закончилось 6,5 тыс. заявлений.
В России процедура банкротства компании в среднем длится от 1,5 лет и более, в течение которых зачастую работники предприятия не могут получить заработанные ими деньги. В самой худшей ситуации работники могут так никогда и не получить свои зарплаты, так как по закону о банкротстве, если по окончании конкурсного производства имущества предприятия недостаточно для полного удовлетворения требований кредиторов, все долги, в том числе по заработной плате, считаются погашенными.
Но в закон о банкротстве также прописывается, что в первую очередь обанкротившееся предприятие должно выплатить долги по зарплате персоналу, а только потом – долги всем остальным кредиторам. Арбитражные управляющие в большинстве случаев все-таки стараются так и сделать, чтобы не накликать на себя общественное недовольство.
Однако без махинаций не обходится и здесь. «Действующее законодательство о банкротстве предписывает рассчитываться с работниками во вторую очередь после компенсаций вреда здоровью, но только после окончания процесса. В ходе банкротства организации позволяется совершать сделки, с помощью которых под видом хозяйственных операций на вновь регистрируемые фирмы (в том числе и «однодневки») выводятся почти все активы предприятия. В результате таких фиктивных хозяйственных операций у предприятия совсем не остается имущества, за счет которого можно погасить долги по зарплате», – объясняет адвокат юридической компании «Налоговик» Антон Соничев.
При этом в России предусмотрена уголовная ответственность за злоупотребления при банкротствах, но о реально суровых наказаниях говорить не приходится: в лучшем случае штраф, в худшем – условный срок, добавляет Соничев. «Никто не может достаточно точно определить, что есть злоупотребление, а что – реальная хозяйственная операция. «Ручной режим», о котором говорит президент, вероятнее всего, представляет собой вмешательство правоохранительных органов в то или иное конкретное банкротство. Но системы, способной выявлять и пресекать злоупотребления, до сих пор нет», – указывает юрист.
Инициатива МЭР
Минэкономразвития под руководством Эльвиры Набиуллиной еще в 2010 году, после кризиса, озаботилось проблемой защиты работников на случай банкротств их компаний. Ведомство стало разрабатывать законопроект о создании страховых механизмов, ссылаясь на западный опыт. Там работодатели отчисляют средства в специальные институты или фонды на выплату зарплат работникам в случае банкротства предприятия. Во Франции, к примеру, страховые компании предлагают страховые полисы, защищающие работников от потери трудоспособности или потери работы в случае банкротства компании, в пакете со страхованием от несчастных случаев.
Люди сидят просто без денег годами, а собственники, бывшие, действующие и возможные, решают между собой какие-то вопросы имущественного характера
Впрочем, предложение МЭР заставить работодателей страховать своих сотрудников от безработицы так и не нашло продолжения. Работодатели в лице РСПП тогда выступили категорически против новой нагрузки на бизнес. К тому же как раз с 2011 года предлагалось серьезно увеличить страховые взносы для бизнеса, что уже и так вызывало бурю протеста. В итоге законопроект так и остался в столе.
Какой механизм будет разработан теперь по поручению Владимира Путина, остается только догадываться. В России же пока действует страхование от увольнения преимущественно для банковских заемщиков, говорит руководитель департамента развития и поддержки партнерских продаж компании «Росгосстрах» Илья Метелкин.
Однако в связи с тем, что в мае этого года Россия ратифицировала конвенцию № 173 о защите требований трудящихся в случае неплатежеспособности предпринимателя, велика вероятность, что чиновники вернутся к инициативе МЭР.
В этой конвенции прописано два механизма для защиты работников при банкротстве компании, рассказывает газете ВЗГЛЯД старший юрист юридической компании «Приоритет» Виталий Бородкин. Первый механизм, когда требования работников по выплате зарплаты в приоритете, уже прописан в российском законе о банкротстве. Однако он реализуется с трудом по простой причине: нехватка средств для удовлетворения требований работников», – говорит Бородкин.
«Второй механизм, предусмотренный конвенцией № 173, это создание так называемых гарантийных учреждений, то есть организаций, которые будут страховать работников от случаев невыплаты заработной платы предприятиями-банкротами», – говорит юрист. По его словам, эти механизмы можно реализовать в России, как раз разработав механизм страхования работников от потери работы и невыплат заработной платы в случае банкротства компании.
Впрочем, даже введение обязательного страхования от безработицы не защитит всех работающих граждан. «Проблема в том, что такой полис начинает работать только при определенных причинах увольнения, указанных в приказе или в трудовой книжке, например сокращение штата или ликвидация предприятия. Российская же практика такова, что в подобных случаях, чтобы не платить выходное пособие, причиной увольнения работника, вероятнее всего, будет «собственное желание». Кроме того, многие у нас до сих пор работают без официального трудоустройства по «серым» и иным схемам», – говорит Метелкин из Росгосстраха.
#{intervieweco}Позиция Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по этому вопросу по-прежнему не изменилась: там против того, чтобы заставлять бизнес платить дополнительные взносы в фонды, так как для защиты работников есть действующее законодательство, которое и так позволяет работнику в течение двух месяцев получать зарплату в разных случаях увольнения, заявил газете ВЗГЛЯД первый исполнительный вице-президент РСПП Александр Мурычев. «Мы считаем, что пока этого явно достаточно», – добавил он.
«Если вносятся такие предложения, то мы вернемся к этой теме и будем вместе с правительством вырабатывать предложения, которые минимизировали бы эти риски и возможные социальные последствия», – говорит Мурычев. «В своих предложениях мы будем исходить из интересов, которые бы удовлетворяли все стороны в рамках действующего законодательства. Мы сомневаемся, что надо создавать какие-то фонды для этого. Если банки не могут договориться о создании фондов на случай системных сбоев, то что говорить о промышленных предприятиях, которые не избалованы деньгами? Излишки средств, которых и так немного, им надо вкладывать в развитие», – считает Мурычев из РСПП.
Внедрение страховых механизмов для защиты работников в случае банкротства создаст дополнительную нагрузку на бизнес, которая в связи с ростом страховых выплат и так стала практически неподъемна, соглашается управляющий партнер группы юридических и аудиторских компаний «Содействие бизнес-проектам» Ольга Пономарёва. «Если и создавать такие механизмы, то только для крупных и градообразующих предприятий, банкротство которых будет иметь социальные последствия», – добавляет она.
«Возможно, если содержание деятельности наших страховых фондов пересмотреть, можно было бы выделить освободившиеся денежные средства из ПФР, ФСС и ФОМС в самостоятельный фонд на выплату зарплат при банкротствах. Но перекладывать затраты предприятий-банкротов на работоспособные компании сейчас, когда экономисты говорят о надвигающейся новой волне кризиса, было бы неверно», – соглашается председатель совета Ассоциации молодых предпринимателей России Роман Терехин.
Дополнительным механизмом защиты работников в случае банкротства, кроме действующего законодательства, может стать также более активное вмешательство со стороны профсоюзов, считают эксперты. «Проблема актуальна для банкротства градообразующих предприятий, бюджетных учреждений, компаний в сфере ЖКХ. И здесь профсоюзы могли бы оспаривать уже совершенные сделки по выводу активов с предприятий-банкротов либо осуществлять ознакомление с финансовой отчетностью работодателей на предмет выявления признаков банкротства», – считает Роман Терехин.
Кроме того, стоит лучше следить за деятельностью предприятия и контролировать разумность его расходов и операций с активами, добавляет Ольга Пономарёва.
Впрочем, Виталий Бородкин из «Приоритета» считает, что необязательно полностью отбрасывать идею с отчислениями в фонды, а можно рассмотреть вариант с созданием фонда, который будет частично финансироваться из средств работодателей, а частично – за счет государства.
«Кроме того, необходимо ввести в законодательство о банкротстве или же в трудовое законодательство более подробный и четкий механизм защиты работников на случай банкротства их работодателя, а также усилить приоритет требований работников по выплате заработной платы, установить, что данные требования погашаются в первую очередь», – отмечает эксперт. Потому что сейчас получается, что требования кредиторов, возникшие до принятия заявления о банкротстве, удовлетворяются во внеочередном порядке, а по выплате заработной платы – во вторую очередь (согласно ст. 134 федерального закона № 127-ФЗ от 26.10.2002), поясняет юрист.