Трое в лодке
Спектакли Проханова – это даже не постмодернистские коктейли, это такое ирландское рагу, которое готовится из всего, что только подвернется под руку
Действие начинается с того, что трое мужиков с размалеванными клоунским гримом лицами оказываются великими испанскими драматургами – Лопе де Вега, Тирсо де Молина и непонятно как затесавшийся в эту ренессансную компанию Федерико Гарсия Лорка.
По-хорошему, третьим напрашивается все же Кальдерон, какой-никакой современник первых двух. Но для Проханова обстоятельства времени и места не имеют значения.
Персонажи его неизменно, и «Коррида» не исключение, говорят с трудом зарифмованным ярмарочным стихом, перемежая карикатурную иноземную тарабарщину с русским быдловским жаргоном, и поминутно изрекают философические максимы типа «в искусстве простота еще похуже простатита».
Несмотря на такую близость к народу и к русскому, куда большую, чем к испанскому, успеха, по версии Проханова, творчество этих драматургов не имеет.
Залы на премьерах пусты, актерам нечем платить, их приходится распустить по домам, а горе-писатели отправляются ночью на пляж, где начинают думу думать, как им вернуть публику в театр.
Рецептом они пользуются проверенным, ссылаясь при этом на Шекспира: побольше любви, крови. Не брезгуют, впрочем, и новшествами, в частности, рассматривается вопрос, не сделать ли одну из героинь лесбиянкой.
Сюжет же за основу берут опробованный и проверенный временем: историю Дон Жуана. В испанской традиции, наверное, точнее было бы сказать Хуана, но и это в данном случае неважно.
Сергей Проханов вообще поражает своей невероятной режиссерской смелостью: он не сковывает свою фантазию ни логикой сюжета, ни рамками вкуса.
И пусть порой весьма затруднительно обнаружить связь между отдельными эпизодами, а сами по себе приколы, которыми напичкана пьеса, иногда не то что не вызывают улыбки, но и ставят в тупик, – ничто не может заставить Сергея Борисовича свернуть с однажды избранного им пути.
Персонажи «Корриды» изображают что-то среднее между фламенко и цыганочкой. Они бегают по лесенкам выстроенного посреди сцены экзотического вида мостика, превращаются из статуй в живых людей, женятся и умирают понарошку и всерьез, даже пляшут, нацепив на себя бычью голову
А драматурги («дерьматурги», как их называют окружающие), которые якобы все это придумали, еще и постоянно выясняют между собой отношения, свободно перемещаясь в условном времени и пространстве, вплоть до того, что в одном из эпизодов плывут в лодке втроем, не считая матадора, вроде бы давно убитого.
Испанский экстрим
Для современного театра принципы постмодернистской эстетики с ее всеядностью, игровым началом и стремлением перемешать эпохи, стили и сюжеты в некий занятный (по возможности) коктейль подобный подход, казалось бы, ничего особенного из себя не представляют.
Уникальность же прохановских «рецептов» подобных коктейлей состоит в том, что он старается не думать ни о сочетаемости ингредиентов, ни о пропорциях.
Ну вот, скажем, почему Дон Жуан – в шлеме летчика? Для чего в спектакль включены шуточные аудиофрагменты вроде того, что «пианиста возят носом по роялю»?
Да просто так.
Командор, Матадор – без разницы, да хоть конкистадор. Спектакли Проханова – это даже не постмодернистские коктейли, это такое ирландское рагу, которое готовится из всего, что только подвернется под руку.
Но неправильно думать, будто в спектаклях Театра Луны не просматривается некое «магистральное» для коллектива направление. Герои «Корриды», великие испанские драматурги, в начале представления говорят о том, что неплохо бы «что-нибудь нетиповое замутить, комедию без правил».
Вот как раз «комедия без правил» – это идеальное обозначение того жанра, в котором работает режиссер Сергей Проханов. Он же автор пьес, то бишь драматург (не хочется употреблять изобретенный им самим термин, которым определяют в «Корриде» Лопе, Тирсо и Лорку).
Пьесы Проханова и, соответственно, спектакли по ним, – всегда нечто за гранью разумного, рациональному объяснению не поддающееся. И такова осознанная установка самого автора.
Что видно уже по названиям спектаклей: «Диагноз: Эдит Пиаф», «Лиромания», «Природный экстрим»... – что-то непременно маниакально-экстремальное.
Диагноз «экстримомания» подтверждается и новым прохановским опусом, к тому же в сочетании с бессонницей («роман с бессонной ночью»). А если вспомнить, что в репертуаре театра также имеется еще и собственная версия «Полета над гнездом кукушки» («Рубиновый вторник» называется), все становится окончательно ясно.
Но наш диагноз – отнюдь не приговор, наоборот.
Это у «дерьматургов» из «Корриды» залы пустые, а «театр – это там, за углом, возле туалета». Экстремал Проханов на отсутствие внимания публики не жалуется. А что до театрального помещения, новое здание в пределах Садового кольца он получил самым первым, раньше, чем председатель Союза театральных деятелей Александр Калягин для своего «Et cetera» и признанный живым классиком Петр Фоменко для собственной Мастерской.
Несмотря на скептическое, мягко говоря, отношение к его детищу «интеллектуалов» и «снобов», отнюдь не склонен думать, будто его место – возле... туалета.