Конечно, насколько можно отнести к прекрасному одно из томатных растений, рассмотренное с угла зрения Пикассо (эстимейт 5–7 млн.), каждый решает сам. Равно как и насколько томаты, пусть и не тухлые, соответствуют духу французского Сопротивления Второй мировой.
Любовь и голуби
Картина Пабло Пикассо «Портрет Анхеля де Сото» |
Путешествие по истории искусства проходит по женским головам – лоты перемешаны, как карты таро в последнем фильме Вуди Аллена. Так, лот 43 – портрет Ольги (эстимейт 800 тыс. – 1,2 млн.), первой жены Пикассо, – знаменует собой возврат художника к неоклассицизму (говорил же Пьер Дэ, что Пикассо таки поместит Ольгу в Лувр) и период недолгого счастья в браке. Лот 39 – «Бюст женщины» (эстимейт 1,5–2 млн.), в котором идиллия сменяется угловатостью, искусство Пикассо выходит на финишную прямую по направлению к сюрреализму – в тот момент, когда он расстается с Ольгой и встречается с Марией-Терезой Уолтер.
Гении жестоки – может, тернистые, разодранные половины Ольгиного лица на портрете и есть отражение их зашедших в тупик отношений, а увлечение сюрреализмом (Пикассо сблизился с «гневными молодыми людьми» искусства в момент их крикливого расцвета, и Андре Бретон долгое время пытался вписать его в ряды соратников, говоря, что «сюрреализм развивается в том же направлении, в котором двигался Пикассо и к чему он обязательно вернется»).
«Женщина в кресле», еще один портрет жены, являет собой пик неприятия – Пикассо редко изображал ее обнаженной, и уж тем более лишив ее при этом женственности или хотя бы материнства. Ольга свела руки за спиной – жест, который может являться отсылкой к одалискам Матисса (тоже представленным на аукционе, лот 43, эстимейт 800 тыс. – 1,2 млн.), а может и намекать на участие Ольги в дягилевской труппе во времена прогремевших на весь Париж русских балетных постановок.
Увы, перед свадьбой Ольга сломала ногу, что поставило крест на ее танцевальной карьере, – может, поэтому на картине фигурирует и палка. На одеянии Ольги четко прослеживается большой крест – на этот раз сам Пикассо ставит крест на их отношениях. Впрочем, одна из версий, высказываемых специалистами, – на картине в Ольгиной одежде сидит Сара Мерфи, еще одно увлечение любвеобильного Пикассо.
Парадокс нашего времени заключается еще и в том, что самой дорогой картиной из выставленных на аукцион работ Пикассо все же стал портрет Анхеля де Сото (лот 47), щеголя и весельчака, относящийся к знаменитому «голубому периоду». Именно эту картину, оцененную в 40–60 млн., привозили в Москву в надежде привлечь потенциальных покупателей – vanidad de vanidades изображенного на ней каталонца вполне способен вызвать отклик у российских бизнесменов.
Корабелы и дровосеки
Картина Пикассо «Женщина в кресле» |
И не только овощи. Этот аукцион один из самых дорогих, и низкая цена на Боннара скорее исключение. Среди топ-лотов, выставленных на продажу, – «Всадница в белом» (эстимейт 500–700 тыс.) Шагала, отражающая его увлечение цирком как «магическим миром, бесконечной игрой, в которой улыбки и слезы, игра рук и ног принимает форму великого искусства – самого трагического шоу мира»; «Тихий смысл» (эстимейт 600–800 тыс.) Кандинского, иллюстрирующий положения о духовном в искусстве и смысловой окрашенности понятий, «Эскиз II Буги-вуги» (эстимейт 600–800 тыс.) Мондриана, послуживший основой известной «Буги-вуги Бродвея» и обозначивший тем самым новый период в истории американского искусства, «Материнство» (800 тыс. – 1,2 млн.) Матисса и т.д.
Особого внимания заслуживает и таитянская работа Гогена «Человек с топором» (эстимейт 35–45 млн.), графическое повторение словесного описания в «Ноа-Ноа», его абстрактной и тропической автобиографии. Гоген, художник-позер, создавший миф вокруг собственной фигуры, сбежал «от суеты мира» на Таити в 1891 году, тогда же, когда создал «Человека с топором».
О Гогене ходило много слухов – например, что его путешествие в Океанию затеяно ради рекламы, что он хотел чем-нибудь выделиться и что, как сказал Ренуар, незачем скрываться на Таити – писать можно ничуть не хуже и на бульваре Батиньоль. Гоген, как блудный сын своей эпохи, столь увлеченной «превосходством белого над благородным дикарем», противопоставляет Европу Таити, как «распад – юному цветению, закон – вере, искусственность – природе», находя утешение в «блеске живого золота» и ярких красках.
Противопоставление Европы и Нового Света прослеживается и в позе туземца на картине. Гоген всегда носил с собой коллекцию открыток с изображением произведений искусства всех времен и народов – удобно, когда живешь вдали от музеев и собственно цивилизации. Его «дровосек» стоит в позе, скопированной с одной из фигур западного фриза Парфенона, что заставляет западного зрителя узнать экспозицию. На радости узнавания и выстроен сюжет картины.
Наследники и «капуста»
На прошлых торгах картина «Золотая Адель» принесла 135 млн. долларов, став самой дорогой картиной мира |
Однако каждому овощу свой фрукт, и узнавание узнаванием, но основную интригу аукциона составляет скандальный провенанс, а владельцы лотов чуть ли не меньшие знаменитости, нежели сами авторы. Кто-то, как Отто Премингер или Эндрю Ллойд Уэббер, прославился своими достоинствами, кто-то – тем, что в суде отобрал у государства выставленные на аукцион богатства.
Адель Блох-Бауэр прославилась тем, что стала единственной женщиной, которую Климт изображал дважды. А ее наследница Мария Альтман прославилась тем, что, заставив австрийское правительство вернуть ей картины, выставила их на аукцион, разом став миллионером. На прошлых торгах картина «Золотая Адель» принесла 135 млн. долларов, став самой дорогой картиной мира.
На этот раз с молотка пойдут еще четыре: «Березовый лес» (эстимейт 20–30 млн.), «Дома в Унтерахе близ Аттерзее» (эстимейт 18–25 млн.), второй портрет Адели Блох-Бауэр (эстимейт 40–60 млн.) и «Яблоневое дерево I» (эстимейт 15–25 млн.). Ажиотажа прибавляет и то, что не так давно все эти картины висели в венском музее, а теперь, похоже, их будет не так-то просто увидеть: «Золотую Адель» купил наследник империи Лаудеров и выставил ее в Neue Gallery в Нью-Йорке; кто и за сколько купит остальные четыре картины – самая горячая тема за кулисами арт-жизни.
Еще одна картина, возвращенная наследникам государством и идущая с молотка, – «Уличные сцены Берлина» (эстимейт 18–24 млн.) Эрнста Людвига Кирхнера, одна из самых ярких работ немецкого экспрессионизма. До этого она висела в музее Брюке в Берлине, где ее мог увидеть любой желающий.
Кирхнер переехал в Берлин, прельстившись суматохой и соблазнами большого города.
Признавая влияние итальянских футуристов, он тем не менее достаточно самостоятелен, чтобы из ромбов и цветовых пятен воссоздать столицу империи на грани военного срыва. Более поздние версии «Берлинских сцен», написанные вплотную к Первой мировой, представляют проституток в черных платьях вдов, – пока же на полотне царят болезненные, напряженно-яркие краски.
Провенанс оказался решающим словом и для ведущего лота – вышеупомянутого портрета Анхеля де Сото. За день до открытия торгов вопрос стал ребром: имеют ли нынешние владельцы картины, а именно фонд Эндрю Ллойда Уэббера, право ее продать – в конце концов к ним она попала не совсем чистым путем. Как выяснилось, на заре Второй мировой фашисты заставили тогдашних ее владельцев-евреев продать ее за бесценок, так она и была выпущена на рынок. Впрочем, суд свое разрешение дал.