В конце июля этого года известный американский либеральный идеолог Фарид Закария написал для издания The Washington Post статью, в которой посетовал на то, что Соединенные Штаты при Трампе уже больше не пользуются таким доверием и авторитетом, как раньше.

Закария ссылался на исследование агентства Pew Research Center, которое проводилось в 37 странах мира. Согласно его результатам, все больше и больше людей по всей планете считают, что без США «можно обойтись». Более того, уверенность в американском внешнеполитическом курсе повсеместно падает.

Само собой, либеральный политолог связал падение авторитета Соединенных Штатов с личностью их 45-го президента.

Ему, разумеется, «и в голову не пришло», что несостоятельность внешней политики США в глазах иностранцев связана с той грязной кампанией, которая была развязана против собственного лидера американскими мейнстримными медиа. Кампания, в которой сам Закария принял непосредственное участие.

Автор также не удосужился подумать, как выглядит самая сильная в военном и экономическом плане держава мира, чьи лидеры постоянно публично спорят друг с другом по ключевым международным вопросам.

Ладно бы если действия президента осуждал Конгресс – так нередко случалось в истории США. Но как воспринимать ядерную сверхдержаву, где президенту перечат его же собственные министры?

Так что по факту Закария прав. И кое-какие его слова стоят того, чтобы их процитировать:

«Даже когда внешняя политика США была непопулярной, люди во всем мире продолжали верить в Америку. И как в страну, и как в идею. Сейчас это уже не так».

И, пожалуй, ключевые фразы статьи:

«Мир и раньше испытывал острые приступы антиамериканизма. Но на сей раз все иначе... Президентство Трампа делает Соединенные Штаты не просто страной, которую боятся или высмеивают. Хуже: Америка становится иррелевантной».

Английское слово irrelevant можно перевести по-разному – неуместный, неподходящий, неактуальный, неважный и т. д. В словарях также можно найти перевод «нерелевантный». Этот термин, в свою очередь, обозначает неуместность или незначимость.

Но я решил сохранить в тексте слово «иррелевантный» – как авторский термин.

Статья в The Washington Post была для Закарии очень важна. Два дня спустя он слово в слово повторил ее текст в своей авторской программе GPS на телеканале CNN.

Я думаю, что у звучного мема* «иррелевантная Америка» будет своя интересная история.

В психологии и психиатрии есть понятие иррелевантного языка.

Вот как он описывается в словаре психиатрических терминов В. М. Блейхера и И. В. Крука:

«Язык иррелевантный – нарушение мышления и речи, при котором слова, фразы, высказывания имеют значения только для говорящего. Часто это совершенно непонятный для окружающих новый язык...

В то же время эти слова для самого больного значимы. Утрачивается коммуникативная функция речи».

То, что происходит сегодня между внешнеполитическими ведомствами России и США, иррелевантно в прямом психиатрическом смысле слова.

Коммуникации утрачиваются. Мало кто понимает, кто что кому хочет доказать. Значение действий одной из сторон имеет смысл только для нее одной. И мышление тоже явно нарушено.

Все эти взаимные выдворения дипломатов, закрытие консульств, блокирование собственности и т. п. решительно не имеют никакой логики.

Когда громкие заявления делают парламентарии обеих стран – это понятно.

Во-первых, представители законодательной ветви власти не обязаны во всем соглашаться со своим МИДом и даже президентом. Во-вторых, игра в «злых», «решительных» членов парламента и в «рассудительных» президентов, а также «гибких» глав дипведомств ведется не первый год и даже не первое десятилетие.

Сделав над собой определенное усилие, можно понять, почему, скажем, мнение советника по национальной безопасности американского президента не совсем совпадает с мнением госсекретаря или министра обороны.

Более того, даже когда президенты обеих держав придерживаются относительно жестких позиций, их главные дипломаты все равно продолжают настаивать на возможности нахождения точек соприкосновения и продолжения диалога. Таково разделение труда в государственных машинах.

В нынешней ситуации все перевернуто с ног на голову.

Именно те ведомства – Госдепартамент США и МИД РФ, которые устами своих руководителей и прочих высокопоставленных сотрудников высказываются в пользу сближения позиций и налаживания конструктивных отношений, почему-то больше всех остальных способствуют нагнетанию напряженности.

Хуже того, они как будто задались целью максимально усложнить себе задачу, а то и вовсе сделать ее нерешаемой.

Ведь что такое взаимное сокращение дипломатического присутствия? Это сужение каналов взаимодействия по линии дипломатических ведомств. Тех самых, которые надеются на улучшение отношений.

Что такое сворачивание визовых программ друг для друга? Это сужение каналов взаимодействия по всем прочим линиям.

Может быть, мы просто не понимаем хитрого плана МИДа и Госдепартамента – улучшить отношения за счет того, что мы перестанем друг друга видеть и слышать?

В общем, для дипведомств эта игра в «рейдерские захваты» (по меткому выражению помощника президента России Юрия Ушакова), возможно, и имеет какой-то смысл. Для всех остальных она совершенно непонятна. В полном соответствии с определением иррелевантности.

Мне лично больше всего обидно за наше консульство в Сан-Франциско.

Все-таки представительства в Вашингтоне и Нью-Йорке – это необходимый официоз, а вот российское дипломатическое присутствие на западном побережье США – это наша совместная с США история. История, в которой были замечательные страницы, о которых нельзя забывать.

Генеральное консульство Российской империи открылось в Калифорнии в середине XIX века усилиями не столько дипломатов, сколько предпринимателей и энтузиастов. Русские представители появились на западе Соединенных Штатов благодаря деятельности Российско-Американской компании.

Управленцы – или, как бы сейчас сказали, топ-менеджеры – этой компании и стали первыми представителями нашего государства в месте, где через полтора века возникла Силиконовая долина.

14 февраля 1852 года высочайшим указом государя Николая Павловича вице-консулом в Сан-Франциско был назначен партнер Российско-Американской компании Уильям Монтгомери Стюарт. Вслед за ним данный пост занял Петр Костромитинов, в прошлом также один из руководителей компании.

А после ее расформирования представителем России в регионе стал Густав Ньюбаум, соучредитель «Аляска-Мерчантс». Последним генеральным консулом Российской империи был выдающийся профессиональный дипломат Артемий Маркович Выводцев.

В 1917-м Выводцев вернулся в Россию, но после окончания Гражданской войны вынужден был эмигрировать обратно в Калифорнию, где вел активную общественную работу. В 1920-х годах он возглавлял Объединенный комитет русских национальных организаций в Сан-Франциско.

США не признавали Советскую Россию вплоть до 1933 года. Однако промышленно-технологическое сотрудничество СССР и США во второй половине 1920-х и начале 1930-х гг. активно развивалось.

Несмотря на нелюбовь к большевикам, Артемий Маркович способствовал налаживанию хозяйственных связей между двумя странами.

Консульство в Сан-Франциско до настоящего момента закрывалось дважды.

В первый раз – после Февральской революции, второй раз – в 1948 году, на фоне ухудшения советско-американских отношений при администрации Гарри Трумэна.

Одним из главных авторов так называемой доктрины Трумэна, которая предусматривала всестороннее сдерживание СССР, был Джордж Кеннан, работавший в конце 1940-х заместителем американской дипмиссии в Москве.

Редко когда удается указать на архитекторов того или иного идеологического течения, особенно когда речь идет о внешней политике.

Но кто «изобрел» либеральный интервенционизм, известно – Кеннан.

В 1946 году он отправил в Госдепартамент США депешу, которую позже окрестили «длинной телеграммой». Она была ответом на технический запрос заместителя госсекретаря, который интересовался, почему СССР скептически относится к МВФ и Всемирному банку. Да-да, в те годы с Москвой обсуждались все вопросы послевоенного мирового устройства.

Джордж Кеннан был зол и на собственное ведомство – за то, что оно его недооценивает, и на русских.

Возможно, недоверием и ненавистью к России он «заразился» в Латвии, где в 1931–1933 гг. находился в составе американской дипломатической миссии. Некоторые эксперты полагают, что Кеннан в 1930-е «заболел» историей сталинских чисток.

Ему бы после этого в Красный Крест податься или в любую другую организацию, которую сегодня бы назвали правозащитной, но он стал теоретиком международных отношений...

Так или иначе, но на запрос из Вашингтона Кеннан ответил довольно пространным для дипломатической телеграммы (около 6 тыс. знаков) посланием, в котором изложил свое видение основ советской внешней политики.

В «длинной телеграмме», в частности, говорилось: «В основе кремлевского невротического взгляда на международные отношения лежит традиционное инстинктивное русское чувство небезопасности... После революции это чувство смешалось с коммунистической идеологией и восточной страстью к секретности и заговорам».

Какое емкое и яркое выражение государственной русофобии!

Посмотрите CNN, почитайте The New York Times, The Washington Post, послушайте, наконец, одну из московских радиостанций, и вы увидите, что тогдашние идеи Джорджа Кеннана и сегодня продолжают транслироваться в мир.

Стоит прибавить сюда фразу «после прихода Путина» или «после аннексии Крыма», и слова 60-летней давности станут остро актуальными.

В своих дневниках (их в 2014 году скомпилировали в книгу – «Дневники Кеннана») Кеннан писал, что ждал после «длинной телеграммы» увольнения со дня на день. Но трумэновской администрации новый взгляд на СССР понравился.

Через год Кеннан написал развернутую статью для издания Foreign Affairs под названием «Истоки советского поведения».

В ней он не так явно проявил свою ненависть к исторической России. И все же идеология тотального недоверия Москве, которая в том же году была взята на вооружение Белым домом, в ней излагается с пугающей откровенностью.

Вот что писал автор: «Совершенно очевидно, что в обозримом будущем вряд ли можно ожидать политического сближения между Соединенными Штатами и советским режимом.

Соединенные Штаты и впредь должны видеть в Советском Союзе не партнера, а соперника на политической арене. Они должны быть готовы к тому, что в советской политике найдет отражение не абстрактная любовь к миру и стабильности и не искренняя вера в постоянное счастливое сосуществование социалистического и капиталистического мира, а осторожное и упорное стремление подорвать и ослабить влияние всех противостоящих сил и стран».

Замените в этой цитате «СССР» на «Россию», «капитализм» – на «Запад», а «социализм» – на «русский мир», и вы получите кальку, по которой до сих пор печатаются статьи в Foreign Affairs и большинстве американских внешнеполитических изданий.

При этом сам Джордж Кеннан в 1960–1970-х разочаровался в стратегии сдерживания и стал последовательным реалистом. В 1990-х он предупреждал об опасности расширения НАТО на Восток и восприятия России как врага. Но ему уже было не остановить разогнанный им самим локомотив...

Но кто же сегодня «ранний Кеннан» в Госдепартаменте? Кто толкает американское внешнеполитическое ведомство к конфронтации, которой не хочет ни госсекретарь, ни президент?

На этот вопрос есть только один разумный ответ: инерция. Люди, которые всю жизнь строили карьеру в Вашингтоне и читали Foreign Affairs.

Весной 2017 года по инициативе Рекса Тиллерсона Госдепартамент нанял консалтинговую фирму Insigniam для проведения опроса сотрудников в США и по всему миру. Предполагалось прояснить видение профессиональными внешнеполитическими функционерами миссии, целей и задач ведомства. Респондентами консультантов Госдепа стали свыше 35 тыс. человек.

Результаты опроса, просочившиеся в июне в американскую прессу (первыми заполучили текст отчета Insigniam издания Business Insider и Washington Examiner), были удручающими.

Одни считали главной миссией «установление демократических режимов по всему миру», другие – «распространение американских ценностей», третьи – «наказание диктаторов».

Большинство сотрудников Госдепа соглашались с тем, что их министерство должно «защищать американцев и американские интересы по всему миру», но почти никто не ставил эту задачу на первое место.

Более того, за исключением названных четырех целей, сотрудников Госдепартамента не объединяло почти ничего. Ни разрешение мировых конфликтов, ни предотвращение глобальных катаклизмов, ни построение справедливого мирового порядка, обеспечивающего долгий и крепкий мир – ничего из этого не является приоритетом для американских дипломатов.

В отчете консалтинговой фирмы значилось: «Без общего понимания миссии сотрудники Государственного департамента высказываются от лица своих должностей и отделов, а не как единая организация».

К счастью, или к сожалению, в России результаты закрытых опросов сотрудников ключевого федерального министерства не становятся достоянием гласности, во всяком случае пока не пройдет много лет.

А какова она на самом деле? Не является ли «принципиальная» позиция официальных представителей министерства и его функционеров тоже лишь инерцией советских времен? А если так, то в каких годах мы застряли? В 1940-х, 1960-х, 1970-х или 1980-х?

И стоит ли удивляться, что дипломатические ведомства двух великих держав, стараясь «следовать паритету» – принципу, который устанавливался в других условиях и для других целей, все больше раскручивают спираль противостояния, смысла которого они не понимают?

Слава Богу, с обеих сторон зазвучали призывы: «Кто-то это должен остановить». Но кто?

Даже если найдутся смельчаки, то как им действовать в условиях, когда внешнеполитические министерства, заверяя граждан двух стран в искреннем стремлении наладить отношения, строят между этими странами железный коммуникационный занавес?

Профессиональные дипломаты не любят делиться своим «хлебом». И их можно понять. Они боятся, что политологи, публицисты и вневедомственные эксперты все по-дилетантски испортят.

Но в нынешней ситуации необходима самая широкая дискуссия об основах международных отношений и о миссии дипломатических ведомств великих держав.

Потому что сейчас их деятельность иррелевантна.

* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента