Я всегда относился к депутату Виталию Милонову и всей его консервативной тусовке как к идеологическим противникам. Нельзя не понимать, что тот мир, который они хотят построить, – это мир без будущего, вечное повторение старых ошибок и хождение по все тем же граблям.
Однако проблема состоит еще и в том, что значительная часть противников Милонова ему же и уподобляется, отказываясь слышать вполне разумные и внятные аргументы, которые высказываются с другой стороны баррикад. Непроходимая глухота между людьми разных взглядов кажется мне не то чтобы неуместной, она просто мешает всем – и нам, и им, и тем, кто колеблется между двумя позициями, которые мы с Милоновым представляем.
Перед нами больше нет человека, есть просто мясо, которое с разрешения взрослых может открыть рот и что-то промычать
Но дело выше идеологических разногласий, и все это «если Евтушенко против колхозов, то я – за» стоит забыть, как страшный сон, и оставить в советских 60-70-х. Строго говоря, если и возможно в России гражданское согласие, то для начала – на тех темах и сюжетах, где люди разных идеологий могут протянуть друг другу руку.
И я протягиваю.
Совершенно неважно, какими именно соображениями руководствуется Милонов, предлагая запретить детские конкурсы красоты. Важно, что он прав.
Весь кошмар того, что творят взрослые с детьми, можно понять, как раз совместив две точки зрения – традиционалистскую и прогрессистскую.
За традиционалистов не буду говорить: аргументы изложены Милоновым, они выглядят отчасти убедительно, отчасти – не очень, но оставим их автору. За прогрессистов же скажу, что сальное, угрюмое, пошлое превращение детей в тренажер для эстетических комплексов их родителей работает еще и против того человеческого, что в нас есть.
Человек как сумма его достижений, бед, ошибок и дерзаний – это последний форпост цивилизации, который атакуют все те, кто хочет обратить нас в варварство. Есть варварство всем хорошо понятное – какой-нибудь сидящий на корточках с бутылкой пива гопник, а есть дикость совершенно иного рода. Так называемые детские конкурсы красоты – самый яркий пример иного, гламурного, варварства.
Дети, которые не очень пока еще понимают, в чем суть этой «красоты», с подиума конкурса совершенно не обязательно попадают прямо в руки педофилов, как это пытается представить Милонов. То есть педофилия, разумеется, всегда подразумевается: размалеванные девочки девяти лет, иногда полуголые – это, конечно, придумано для искушенных гурманов, для взрослых людей понятных наклонностей. Но не в том дело.
Существует механизм социализации – семья, школа, интернет, в конце концов – который подразумевает, что человек проходит последовательные стадии присоединения к обществу в качестве его – худо-бедно – полноправного члена.
Иногда эта система дает сбой (тогда гопник сидит на корточках с бутылкой пива), со временем она меняется (так на смену 90-м пришли «нулевые»), но конкурс красоты – это намеренный отказ родителей от социализации своего ребенка. Человек – помимо его воли – становится просто куском красивого мяса: он выходит на подиум, как корова, и заинтересованные покупатели оценивают степень прожарки стейка, который может из этой коровы получиться. Оценивается и чистота шкуры, и порода, и молокоемкость вымени – корове предстоит поучаствовать в самых разных выставках.
Разумеется, пара лет «конкурсов красоты» лишает человека, еще не достигшего возраста, в котором он может принимать решения самостоятельно, даже приблизительного понимания того, что он ценен вовсе не потому, что наряжен и накрашен, бессмысленно ходит туда-сюда по подиуму и улыбается. Перед нами больше нет человека, есть просто мясо, которое с разрешения взрослых может открыть рот и что-то промычать. Любые различия с коровой в данном случае сводятся к тому, что корова не может продать себя сама, а существо, сошедшее с подиума, думает, что все-таки может.
Многомиллиардная индустрия – это, конечно, заработок для родителей, которые сдают своих детей на подиум, как наркоманки, которые продают отпрысков за дозу, но стоит отметить, что наркоманки, кажется, не гордятся тем, что делают, их не зовут в телевизионные передачи и не спрашивают у них о том, как правильно устраивать жизнь. Наркоманки – маргиналы, парии, их лечат и лишают родительских прав. Родители, которые добровольно превращают детей в скот, – добропорядочные члены общества, и объяснить это рационально невозможно.
Пытливый читатель скажет мне, что все мы так или иначе – в детском ли возрасте, когда играем в игры, во взрослом ли, когда сидим на собеседовании – отчасти «продаем» себя, поэтому не нужно тут придумывать, а пусть эти милашечки ходят себе по подиуму, разукрашенные и безмолвные, как плохо сделанные тряпичные куклы.
Игра и собеседование – это выбор, отвечу я. Сложный, иногда спорный, но все-таки выбор. Я бился со своими школьными товарищами из-за всякой чуши, но это был все-таки я. Я вставал с собеседований и уходил, бросая в сердцах, что есть вещи, которые нельзя терпеть, и это тоже был я.
Когда восьмилетний ребенок выучен родителями ровно стоять и смотреть большими влажными глазами на пресыщенную, роскошествующую, жадную до зрелищ публику, внимательно оценивающую экстерьер этого экземпляра – никакого выбора здесь нет и не может быть.
Какая-нибудь девица лет двадцати сознательно вполне в состоянии превратить себя в кусок мяса, свободному взрослому человеку нельзя препятствовать в осуществлении своих планов (кто-то вон мошонку прибивает к Красной площади, но так Павленскому – не девять лет), но любые конкурсы красоты для несовершеннолетних, безусловно, должны быть запрещены, а родители, сдающие детей на эту скотобойню, – лишены родительских прав.
И традиции тут ни при чем, и даже не в педофилах беда.
Человек – это мера всех вещей, пока еще конечная ступень эволюции, и наше дальнейшее развитие – симбиоз с машинами, киборгизация, революция подключаемых к Сети имплантов – невозможно без очень простого и ясного понимания того, что нет ничего ценнее и важнее человека. И всякий, кто говорит, что ребенка нужно не учить думать, работать, строить, мечтать о покорении звезд, а просто выставить ради потехи на подиум в красивом платьишке – наш враг.
Если он еще и враг депутата Милонова, что ж, тем хуже для него.