Тут не очень понятно, кто именно выразил такое желание и отчего ему пошли навстречу, но теперь это мероприятие будет каждый рабочий день, в 14.00. Дело серьезное, потому что ввести новый информационный формат - не пустяки.
Дебют состоялся в прошлый понедельник. Ведущий, Сергей Бабаев, был полон энтузиазма и погнал с места в карьер. Сразу же про купюру в 5 тысяч рублей: «Новинка только в ЦБ и у нас. Новая купюра, 5 тысяч рублей. Получили только на время эфира», – искренняя радость. А на купюре между тем памятник графу Муравьеву-Амурскому в Хабаровске. «Ой, на пяти тысячах рублей наш город изображен, не Москва, не Петербург... Это большое внимание для нашего города», – радуются жители Хабаровска – на «Первом» не поленились напрячь тамошнюю съемочную группу. Но, кажется, этот сюжет был позаимствован из общего новостного потока «Первого».
В общем, так и осталось непонятным, в чем был пафос и каков вообще замысел
Далее как на конвейере. «В Сарове на месте пустыни появится монастырь. Саров, город физиков-ядерщиков, останется закрытым». «В результате жары, установившейся в Европе, стены дома в Бристоле стали источать мед. Сначала хозяева думали, что их заливают. Оказалось, в щелях пчелы, от жары соты растаяли и мед потек в квартиру». Тут же сообщается, что если в последний день июля уже есть желтые листья, то и осень будут ранней. Кадров желтых листьев нет, так что, значит, не ранняя. И ноу-хау, да какое! Под знакомую еще с советских времен музыку («Погода, погода...») излагается прогноз погоды. Уже на восьмой минуте программы! Нет, старожилы такого не припомнят.
Но впереди еще 22 минуты, и все продолжается с той же интенсивностью: «В Липецке пьяная женщина сбила семерых молодых людей – пятеро умерли на месте, двое в тяжелом состоянии. Среди погибших оказалась и ее дочь». «Источник, который начал бить у памятника папе римскому, верующие расценили как чудо». Но верующих обломал местный мэр, сообщивший, что это городские власти фонтан построили. «Из Лондона - как правильно отварить яйцо? Спецкастрюля с таймером и датчиком». «Путь к сердцу лежит через желудок, но уже в буквальном смысле!» – про китайского мальчика, у которого сердце оказалось в брюшной полости. «А вот в Камбодже медицина совсем нетрадиционна», - там какая-то слониха всех подряд излечивает. Ну а в Японии открыли рыбку, которая своей смертью быстро демонстрирует наличие примесей в воде.
Еще пара сюжетов и – до свидания. Но это заканчивается лишь 19-я минута, а где же полчаса, согласно программе передач? В общем, так и осталось непонятным, в чем был пафос и каков вообще замысел. Имеются огрызки, сюжетики, которые иногда попадают в хвосты обычных информационных программ (вот именно что после фразы ведущего: «И другие новости...»). Что ж, сложили их вместе и сложили, почему бы нет. Но зачем надо было продвигать этот продукт, упирая на то, что «без политики»? Или это от противного, чтобы доказать, что без политики в мире вообще какая-то ерунда?
Но! Эти мрачные ощущения были в понедельник. А далее случилось не совсем чтобы чудо, но что-то в этом роде. Чуть ли не со вторника программа преобразилась. Появились вменяемые сюжеты, имеющие даже общественную пользу. Например, о том, что в полных семьях отцы могут тоже уйти в декрет. Новостной повод, конечно, неочевиден, но ведь многие и не догадываются, что могут! Или сообщили, что «сразу в нескольких российских регионах начались проверки качества игрушек». Да, некоторые перегибы есть («Это не просто некачественные игрушки, это настоящие убийцы – могут порезать, обжечь, задушить и отравить»), но в целом – почему бы нет? Где еще про это узнать?
Далее совсем конкретно: «В России дорожает хлеб». Проблемы с урожаем. Тут даже не очень понятно, почему это «другие новости» и как это «без политики». Вообще, как понять, где политики нет, а где она уже тут? Впрочем, этим можно просто не заморачиваться, и все будет хорошо. Конкретные дела, зачем политика? Например, «нововведение для пассажиров поездов дальнего следования» –про то, что в купейных и СВ стоимость белья теперь включают в цену билета. Не расскажут же про белье в программе «Время», а ведь это сообщение сократит количество недоразумений в кассах и поездах. Ниша, таким образом, обнаружена и заполняется. Есть еще свободные места в эфире, есть. Был бы креатив, и все получится.
Главным на неделе было появление нового формата на «Первом» |
Конечно, мозаичность и некоторая суетливость все же налицо, но есть и совсем конструктивные разработки. В четверг, например, предъявили мини-документальный фильм-расследование о том, как именно в супермаркетах программируют покупателей («Каждый покупатель из супермаркета уносит как минимум пять совершенно ненужных вещей»). Вполне грамотное расследование – и как только авторов в магазине не побили? «Оксана Леонтьева ходит в супермаркеты, как фанат на футбольный матч. Сегодня Оксана зашла в крупный магазин, чтобы купить продукты к ужину. Мы попросили врача-психотерапевта незаметно понаблюдать за поведением рядовой российской женщины в рядовом российском супермаркете». Да, действительно, рассказали, какие уловки применяются («Незапланированным покупкам способствует расположение товаров относительно друг друга. Рядом с пельменями будут соусы и специи, рядом с пивом – орешки и чипсы, с кондитерскими изделиями – чай, кофе»).
Мораль и итог: «Оксана вообще ничего не знает об этих приемах. Она просто не может понять, почему ее тележка оказалась переполненной... В результате Оксана потратила значительно больше денег, чем планировала, и приобрела девять абсолютно не нужных ей вещей. Чтобы не попасть в такую ситуацию, психологи советуют ходить в большие магазины со списком необходимых товаров, вместо большой коляски брать корзинку, чаще моргать или сглатывать слюну, глядя на витрины, и главное – осознавать, что вашим выбором управляют. Только в этом случае не магазин будет пользоваться покупателем, а покупатель магазином».
Ведь полезно, а в итоговых и аналитических программах про это не объяснят. Понятно, что это пока идет первый слой очевидных проблем, которые сами просятся в камеру, но что будет, когда он будет выработан? Впрочем, таких проблем года на два хватит. Причем формат угадан: одно дело разрозненные и затянутые документалки на бытовые темы, а другое – свести подобные истории в регулярную программу. В общем, есть еще свободное место в эфире. Так что появление этой программы – небольшая, но революция. Зачем, в самом деле, про какую-то абстрактную политику, когда на свете есть вещи и нагляднее?
Куда медленней происходят внутренние процессы в программе, известной как «Школа злословия». Причем в обратном (относительно «Других новостей») направлении: чем дальше от бытовухи, тем лучше. Тренд предыдущих четырех-пяти недель свидетельствовал о желании программы сформировать аудиторию вокруг формата «Задушевной беседы». Но последний выпуск свидетельствовал уже о движении в сторону варианта «Юдоль скорбей», и это уже совсем не позитивно.
В этот раз в передаче был не человек литературного труда (как в предыдущих пяти случаях), но архитектор, точнее - директор Музея архитектуры (МУАРа) Давид Саркисян |
В этот раз в передаче был не человек литературного труда (как в предыдущих пяти случаях), но архитектор, точнее - директор Музея архитектуры (МУАРа) Давид Саркисян. Появлению Саркисяна предшествовала вводная часть от А. Смирновой, сообщившей, что «как только была утверждена идея, что отдельная личность важнее», то «на Западе каждый человек смог реализовывать и высказывать себя через архитектуру». Вот ожидаемое противопоставление: «У нас это прерогатива власти. Поэтому любая предыдущая власть сносит старое и строит свое». Тут, конечно, на ум немедленно приходит Рублевка как архитектурно-социальный феномен. Ее-то по-любому не государство застраивает? Но, возможно, она у нас оазис западного отношения к жизни. Но эта тема не возникла, разговор пошел про утраты. Смирнова: «Что происходит сейчас с Москвой?»
Саркисян: «Она перестает быть той Москвой, которую знали москвичи на протяжении веков. Вторжение архитектуры плохого вкуса...» Далее - про то, как сносятся памятники, о печальных перспективах дома Гинзбурга («единственный дом, который повлиял на всю мировую архитектуру... самый большой вклад России в мировую архитектуру»). И так далее. Разговор не об архитектуре, но об отношении к имеющимся ценностям. Понятно: все подряд ломают, а строят - сущий ужас. По ходу дела выясняется, что когда ломали «Военторг», не помогли даже письма Швыдкого Путину и Лужкову. Мало того, «у нас главный архитектор Москвы говорил, что ничего не может сделать, когда на входе на Арбат строили этот страшный дом…»
Но это прямое противоречие исходному тезису Смирновой: никакая власть сама ничего не сносит и не строит. Тогда как и почему все это ломается и заменяется нечеловеческим ужасом? Тут бы поподробнее, ну как все это происходит: ведь это же не государственное строительство, не так ли? Как формируется заказ? Кто рисует проект? Кто его утверждает? Откуда берутся эти архитекторы, притом что продвинутых архитекторов вроде бы хватает - их творчество всячески освещается в профессиональных изданиях и не только в профессиональных. Есть «Арх-Москва» и всякие другие актуальные мероприятия, а западные архизвезды валят в Россию пачками, пусть даже только с выставками своих работ: контекст-то они собой создают. А город застраивается черт знает чем. Как все это происходит? Совсем что ли концов не найти? Не сидят же, в самом деле, Путин с Лужковым вечерами и не рисуют карандашами здания, которые хотят куда-нибудь воткнуть? Нет, ни малейшей попытки что-то выяснить.
Очень странно: в студии человек, все знающий про архитектуру со всех ее сторон, в том числе и о том, как сейчас дела делаются. Но с ним – не об этом, а про то, как Москва погибает – о чем, в общем-то, можно было поговорить с любым пешеходом. Или же одно только приближение к выяснению ситуации категорически чревато последствиями? Но тогда зачем звали архитектора? Под такой формат требуются специальные люди без образования, но с темпераментом ослика Иа. И все станет гармонично, а заодно – еще одна свободная вакансия на ТВ.