Прошел год со дня трагедии в Одессе, когда во время штурма Дома профсоюзов погибли десятки активистов, а еще сотни были ранены. Расследование этого резонансного дела продолжается. Виновные до сих пор не определены, но следствие уже сообщило, что не нашло доказательств умышленного поджога здания. Также не нашли подтверждения и слова очевидцев о том, что люди в здании умерли из-за отравления газом еще до того, как начался пожар.

К объективному расследованию событий взывают и за рубежом, например, в США. Однако непосредственные участники не верят, что власть признает, что вина лежит на провокаторах, прибывших в Одессу под контролем СБУ. Организатор движения «Куликово поле» Олег Музыко был свидетелем и непосредственным участником всех событий, произошедших в тот день. О том, кто организовал столкновение Майдана и «Антимайдана», а также о том, что осталось «за кадром» СМИ, он рассказал газете ВЗГЛЯД.

Мы знали, что в Одессу привезут Майдан. Что приедут футбольные фанаты. Но мы не знали, что нас будут убивать

«В Киеве думали, что теряют Одессу»

Олег Музыко стоял у истоков протестных акций на Куликовом поле. Сначала их было совсем немного, но с каждым месяцем, рассказывает Олег, протестное движение росло. «Как только в Киеве начался Майдан, мы с ноября-месяца в Одессе организовали свой «Антимайдан». Сначала нас было четверо – я, Антон Давидченко (13 марта его задержала СБУ), коммунист Ростислав Барда и Вячеслав Маркин. С 28 февраля мы на площади Куликово поле, недалеко от вокзала установили палаточный лагерь. Там совсем недалеко Дом профсоюзов. Слава погиб там 2-го числа», – рассказывает он.

«В марте-апреле к нам начали присоединяться разные общественные организации, всего их было около десяти. Там было и казачество, и православные. Была у нас даже палатка с церковной утварью, иконами. Люди ходили туда молиться после митингов. А во время шествий, которые мы проводили по воскресеньям, совершался крестный ход вокруг Куликова поля», – вспоминает Музыко.

В первый раз протестующих на Куликовом поле собралось немного – около 500 человек. Но людей становилось все больше, и на самый крупный митинг, по рассказам Олега, вышло уже 25 тысяч. «Это было в конце марта. Для аполитичной Одессы это очень большой марш. Когда в Москве был марш в поддержку Украины, где собралось 50 тысяч человек, украинское телевидение преподнесло это с такой помпой... А я им отвечал: собрать в 15-миллионной Москве 50 тысяч или в миллионной Одессе 25 тысяч – где процент больше?» Но одесские митинги освещались украинскими СМИ совсем не так, как любые другие, говорил Музыко: «Нас делили сразу на 5, а то и на 10».

Протестное движение, которое зарождалось в Одессе, было невыгодно Киеву. «Уже произошли события в Крыму, и они полагали, что теряют Одессу», – говорит Музыко. И сразу уточняет: «При этом мы не раз говорили, что мы никогда не выступали за раскол Украины. Мы всегда выступали лишь с требованием провести референдум о федерализации, о Таможенном союзе, о русском языке как о втором государственном, о выборности руководителей области, города, прокурора области. Но после 2 мая я понял, что сегодняшняя власть не готова идти на диалог. У них одна цель – это уничтожение Украины и ее украинского народа».

«Мы не знали, что нас будут убивать»

До событий 2 мая активисты «Куликова поля» сталкивались с провокациями, но они были незначительными. И о том, что подорвать спокойствие будут пытаться и на 2 мая, они тоже догадывались, говорит Музыко. «Информация об этом поступала. Например, 30 апреля в Одессу приехал Андрей Парубий. Он руководил Майданом, а на тот момент уже был секретарем СНБО. Так вот, Парубий на блокпостах раздавал бронежилеты отрядам самообороны. К нему обращался и известный всем сотник Мыкола (один из бойцов «Майдана» Николай Волков – прим. ВЗГЛЯД) с вопросом, что нужно повлиять на одесскую милицию, потому что та не сотрудничает с Майданом. И действительно, повлияли», – рассказывает Олег.

«Мы знали, что в Одессу привезут Майдан. Что приедут футбольные фанаты. Но мы не знали, что нас будут убивать», – с болью в голосе говорит он.

Олег Музыко 2 мая находился на Куликовом поле целый день, начиная с восьми утра. Уже тогда он понял, что в городе происходит что-то не то. «В начале 9-го утра пришел к нам замначальника одесской милиции, представился, показал удостоверение. Сказал, что ему надо проверить наши палатки на наличие огнестрельного оружия. Я предоставил ему дружинника из числа тех, кто смотрел за порядком в лагере. У нас таких было 20 человек. Он прошелся по лагерю, с ним было еще четыре сотрудника милиции. Никаких нарушений они не нашли», – рассказывает Олег.

С того момента, как на Куликовом поле начали собираться активисты, оно всегда было окружено сотрудниками милиции, и заехать в центр поля было нельзя, напоминает Олег. «Но 2 мая все было не так. Я обратил внимание, что посреди поля стоит автомобиль, черный джип Lexus с киевскими номерами 007 АА. Я вместе с людьми попытался подойти и проверить, кто сидит в машине, но они развернулись и уехали, – рассказывает Музыко. – Когда машина проезжала мимо сотрудников милиции, они отдали ей честь. Это говорит о том, что там сидели высокопоставленные офицеры или сотрудники СБУ».

Спустя некоторое время Олег увидел еще два автомобиля – Volkswagen Touareg с киевскими номерами и Skoda Octavia, белую, но уже с одесскими номерами. Обе были затонированы, и разглядеть пассажиров было невозможно. «Им тоже милиция честь отдала. Это были МВД или СБУ, иначе быть не может», – уверен Олег.

Уже после этого начала поступать информация о том, что происходят столкновения в центре города. Драки и перестрелки демонстрировались в прямом эфире. Олег думает, что это делалось специально, чтобы втянуть как можно больше людей в провокацию. «Я просил людей никуда не ходить, – говорил он, – но часть из них все-таки ушла с Куликова поля. Все-таки призыв «Наших бьют» хорошо работает».

Уже после 15 часов Музыко и сам вместе с дружиной из 20 человек выдвинулся в центр города. На Греческой площади к тому времени, по его рассказам, был просто кошмар. «Все горело, были уже первые погибшие, центр был разрушен, кругом разбитые машины, витрины... Много раненых, с огнестрелом. Наших сторонников там было человек 500, а против них стояло тысячи три. Это все были футбольные фанаты, которых привезли из Киева, это две сотни с Майдана, это переодетые бойцы нацгвардии, может, даже одесского «Шторма», потому что в апреле он уже был организован, в районе 16 апреля», – говорил Олег. По действиям некоторых людей хорошо прослеживалось, что они знают, как ходить со щитами, как обороняться, как правильно бросать камни, рассказывает он: «В общем, хорошо организованные ребята».

Ближе к вечеру, когда в центре города все начало заканчиваться, Олег Музыко вместе с группой людей отступил в сторону Куликова поля. И их довольно организованно преследовали. «Есть много записей, на которых Андрей Юсов, руководитель областной организации партии «Удар» Виталия Кличко, кричит в мегафон – мол, во всем виноваты куликовцы, их надо разогнать. То есть он призывал людей пойти на нас», – вспоминает Олег. Сегодня, по словам Музыко, Юсов является консультантом отдела СБУ Одесской области. «Он занимает официальную должность, а ведь именно он призывал к тому, что надо идти на Куликово поле. То же делал и Сергей Гуцалюк, представитель от партии «Батькивщина», руководитель Черноморского казачества в Одессе».

«Думали, что стены – это защита»

Времени на то, чтобы принять какое-то решение, было мало. «Толпа уже шла в нашу сторону. Идти недолго – минут 30–40 от центра быстрым шагом. Поэтому люди взломали дверь и зашли в Дом профсоюзов. Был выходной, и там никого не было. Начали спасать имущество: матрасы, генераторы, церковную утварь, флаги, – вспоминает Музыко. – Люди думали, что стены – это защита». На ступеньках при входе в здание осталось человек 20 защитников. Остальные, в основном женщины и старики, укрывались внутри.

Олег Музыко рассказывает, что милиция присутствовала постоянно, но вела себя так, как будто в ее компетенцию входило только наблюдать за происходящим со стороны. «Тех, кто шел на Дом профсоюзов, сопровождала милиция. Она их не останавливала. Команды вмешиваться у них явно не было», – предполагает он.

Уже находясь в здании, Музыко видел, что во дворе Дома профсоюзов стояло три-четыре автобуса с сотрудниками милиции. «Есть видео- и фотодоказательства того, что, когда здание уже горело, милиция не вмешивалась в происходящее. Есть даже аудиозаписи разговоров, когда люди звонили в пожарную часть, чтобы сообщить о горящем здании, а пожарные не отправляли наряд. Хотя пожарная часть находится метрах в 500 от Дома профсоюзов».

В это время в Одессу было привезено много милиционеров из других городов, которым, по словам Олега, было неинтересно защищать собравшихся. «Но офицеры командного состава были одесситы, я их всех знаю. Я тридцать лет прожил в своем городе», – говорит он.

«Делаешь вдох – и наступает смерть»

Когда начался штурм здания, люди начали баррикадироваться изнутри. «Наступающие сначала разбили окна, потом в эти окна полетели дымовые шашки. И когда нам пытаются сказать, что большинство из нас задохнулись от того, что начался пожар, я им напоминаю, что большинство людей умерло прямо на лестнице. Они умерли от удушья, потом уже горели», – вспоминает Музыко.

«Дымовые шашки я на себе испытал второй раз, – рассказывает Олег. – Первый раз это было в 2009 году, когда украинские националисты забросали офис нашей партии. Я видел их: сантиметров 50 длиной, по 5 сантиметров в диаметре. Они делают громкий хлопок, и помещение в 80 кв. метров заполняется желто-зеленым газом за минуты. Газ на основе серы: ты делаешь вдох, и легкие сразу заклинивает, потом наступает смерть».

Существует масса доказательств того, что именно газ стал причиной гибели большинства людей, говорил Музыко. «На одном из фото, сделанных в Доме профсоюзов, видно парня, мертвого, который сидит, схватившись за лестницу. Так может произойти только потому, что человек быстро задохнулся. Потом уже здание забрасывали «коктейлями Молотова», и люди обгорали. Но задохнулись они, конечно, не от угарного газа».

В этот день к нему приехал его родной младший брат – чтобы поддержать. Когда внутрь здания полетели первые дымовые шашки, Олег сразу же потерял его из виду. «Как вы думаете, если бы был пожар, я бы мог потерять брата? Таким сильным был дым. И была паника – потому что ты вдыхаешь, а твои легкие сжимаются из-за газа». Только 4 мая Олег узнал о судьбе брата: «Он выпрыгнул с третьего этажа. Он инвалид, но он жив».

Когда началась паника, Музыко стал бегать по этажам и выбивать двери кабинетов, чтобы можно было укрыться там, хотя бы открыв окна. «Я добежал до 4 этажа. Там, в одном из кабинетов, я и еще трое человек забаррикадировались. Когда мы открыли окна и посмотрели на лицевую часть здания, я увидел, как добивают людей, особенно мужчин, которые выбегали из здания. Я взрослый человек и не люблю гневить Бога, мне незачем врать. Я видел священника, который стоял с крестом на первом этаже. Потом я его потерял, а позже всплыла информация, что ему отрубили руки, когда вытащили из здания. Я видел, как выпадают из окон люди, а вокруг стоит молодежь и поет гимн, хлопает в ладоши. Тех, кто пытался убежать, догоняла толпа из 30–50 человек. На них просто прыгали, давили – и это я тоже видел. И это все было в прямом эфире, – вспоминает Олег Музыко. – Сегодня СБУ зачищает все эти записи, но я верю, что многое еще сохранилось».

#{interviewpolit}«В какой-то момент стало так много дыма, что мы начали звонить домой и прощаться. Мы понимали, что на улице нас просто убьют, а внутри мы задохнемся. Спустя какое-то время к нам на лестнице поднялся пожарный. Спросил, будем ли мы выходить. Я сказал, что нет. Он даже не стал нас упрашивать, потому что видел, что происходит внизу», – вспоминает Олег.

Он вместе с группой людей оставался в здании до наступления темноты. К тому моменту пожар уже закончился, активная фаза штурма прекратилась, но «охота» на укрывающихся в Доме профсоюзов людей все еще шла. «Когда стемнело, мы сидели на полу. Я просил ребят не подходить к окнам, потому что понимал, что с улицы в них светят фонариками, чтобы скорректировать боевиков, которые находились в здании, чтобы им было проще находить прячущихся там людей», – рассказывает Музыко.

Периодически по зданию стреляли, рассказывает Олег. «Парень, который сидел со мной внутри, увидел снайпера, который стрелял из винтовки. Если они будут говорить, что такого не было, задайте им вопрос: почему комиссия по расследованию не закончила работу, а в здании начали штукатурить и красить стены? Они замазывали следы от пуль. Ремонт здания сделали очень быстро».

«После 10 вечера я предложил друзьям выходить из здания. Александр и Олег ушли, а я остался. Я не мог пойти домой и сказать матери, что потерял брата. Я ходил по лестничным пролетам от 2 до 5 этажа и переворачивал трупы, светил фонариком от телефона им в лица, искал брата». Света, говорит Олег, в здании не было, как и воды – была отключена заранее. Пожарная система тоже не работала. «Я видел, как на ступеньках сидел человек, который открыл шампанское и коробку конфет, пил и кушал. А рядом лежали погибшие. Там недалеко были производственные помещения, видимо, он там это все и нашел, и сидел, выпивал».

На 5 этаже в темноте Музыко наткнулся на пожарных и «Правый сектор*». «Они спросили меня, кто я, и я на украинском им ответил. И дальше вместе с ними ходил там, по темноте. Они или не поняли, кто я, или не верили, что не «свой» может спокойно ходить рядом с ними».

#{smallinfographicleft=743116}Когда свет в здании все же включили, Олег был уже практически у выхода. Там его вместе с еще семью людьми задержали милиционеры.

СБУ и «Правый сектор» в деле

«Мы спустились вместе с милицией на первый этаж. И вот я увидел, как в здание заходят двое гражданских, лет по 40, хорошо одетых, – вспоминает Музыко. – Они выпускали из здания только определенных людей: подходили к ним и нюхали, не пахнет ли копотью. Так как мы были в здании постоянно, мы-то все пропахли гарью. А кто-то нет. Потом один из представителей «Правого сектора» отворачивал воротник и что-то им показывал. Скорее всего, там была какая-то метка, и их выпускали без вопросов».

Потом Олега Музыко вместе с другими активистами посадили в автозаки и повезли в городское управление милиции. В каждом кабинете, по его словам, уже ждали по 3-4 инспектора, которые принимали показания. «Перед нами положили протоколы задержания, где уже было записано две статьи: 294 ч. 2 (массовые беспорядки, повлекшие смерть) и 115 ч. 1 (убийство). Это вменялось всем тем, кто выжил», – рассказывает он.

Сейчас, по прошествии года с того страшного дня, Олега Музыко гложет одна мысль: как произошло так, что они в тот момент сломались, смирились с судьбой. «Понимаете, мы все приняли как должное, что государство нас объявило преступниками. Никто не кричал, не возмущался. Мы четко понимали, что «Правый сектор» и отряды самообороны – это люди власти. И мы даже не задавали вопрос, почему их не задержали. Мы смирились с этим», – говорит он.

Вскоре Музыко и самого вызвали на допрос. «Открывается дверь кабинета, и выходит из нее тот самый замначальника милиции, который был с утра на Куликовом поле. И обращается ко мне по имени-отчеству. Я захожу в кабинет, а там сидит руководитель городской милиции Иван Катеринчук, офицеры и те двое в гражданском. Знаете, как мне их представили? Сказали: «С вами хотят побеседовать уважаемые люди из Киева». Имена не назвали», – рассказывает Олег.

С ним заговорили двое в гражданском. Пытались узнать, за что Музыко и его соратники стояли на Куликовом поле. «Я начал перечислять наши требования. Когда я дошел до статуса русского языка, один из этих «уважаемых людей» просто подпрыгнул на месте и начал материться. Мол, достали вы все со своим русским языком. И сказал потом: вот этому – отдельного следователя, и чтобы я его больше не видел».

Музыко, как и других выживших, арестовали и отправили в камеры. Позже, 4 мая, одесситы взяли здание штурмом и освободили задержанных.

Славный «бандеровский город»

Олег Музыко покинул Одессу в конце мая 2014 года – уехал в Европу, где пытается привлечь внимание международной общественности к тому, что произошло и происходит в Одессе. Организовывает фотовыставки, пикеты, концерты, памятные мероприятия. Говорит, что уже есть успехи: трагедия находит отклики в сердцах людей. За судьбой своего города он следит постоянно.

«Сейчас одесситы остались один на один с агрессивной машиной, которая теперь узаконена, – переживает Музыко. – Отряды самообороны, нацгвардии, автомайдана, евромайдана беспрепятственно ходят по улицам и задерживают людей, кидают активистов в машины и увозят», – говорит он. И спецслужбы всячески стараются поддерживать напряжение в городе.

«Происходят взрывы, в которых пытаются обвинить нас. Но я точно знаю, что это работает СБУ. Взрывают какие-то пустые здания... Они это делают для того, чтобы отряды самообороны постоянно находились в городе и «мониторили ситуацию», – считает Олег.

Музыко не верит в то, что при расследовании событий 2 мая власть сумеет признать свою вину в гибели такого большого числа людей. Они, по его мнению, были заинтересованы в том, чтобы все обернулось трагедией. «Сейчас они сожалеют о погибших, но при этом говорят, что поступили правильно, потому что если бы был просто разрушен лагерь, то третьего мая на улицы вышло бы 20–30 тысяч одесситов, и им было бы уже с нами не справиться. Поэтому им был нужен момент устрашения. Это высказывания руководителей одесского евромайдана, например, Марка Гордиенко. Об этом говорит и Алена Балаба. Об этом косвенно сказал даже сам Порошенко, будучи 25 или 26 октября в Одессе», – вспоминает Музыко.

Будучи в Одессе в те дни, Порошенко действительно поразил многих своей речью о том, за что он гордится Одессой. «В настоящий момент Одесса стала очень проукраинским городом! В российских СМИ Одессу даже называют «бандеровской». И большего комплимента для Одессы для меня не существует!» – заявил он, выступая перед жителями 24 октября. Одесса, по его словам, «заплатила очень высокую цену» во время трагических событий 2 мая, но это было необходимо «для того, чтобы увидеть сейчас, что происходит, если бы мы тогда не остановили попытку сепаратистов».

Однако Музыко не теряет надежду как-то повлиять на ход расследования этого дела. «Я постоянно общаюсь с комиссией, которая занимается расследованием событий 2 мая. Прошу их сделать мне скайп-конференцию с представителями комиссии. Знаете, что мне отвечают? Что я неинтересный свидетель. Я, который все организовывал, который с 8 утра и до 11 вечера находился там. Я не могу рассказать о шашках, о том, что нас в здании задерживали сотрудники СБУ, а «Правый сектор» они выпускали, а меня потом ночью допрашивали в городском управлении».

Напомним, 2 мая в Одессе в ходе противостояния с футбольными фанатами и радикалами из «Правого сектора» сторонники федерализации были вынуждены укрыться в Доме профсоюзов. После этого украинские националисты подожгли здание, а тех, кто пытался спастись от огня, обстреливали и добивали палками и камнями. По данным МВД Украины, в результате беспорядков погибли 48 человек. При этом местный депутат Вадим Савенко заявлял, что киевские власти скрывают истинные данные о жертвах: по его сведениям, погибли 116 человек.

Также в МВД Украины сообщили, что на месте пожара в Доме профсоюзов были найдены следы хлороформа, что якобы стало причиной смерти 32 человек. Шесть человек погибли от огнестрельных ранений, еще 10 выпали из окон во время пожара и разбились.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ