В пятницу СМИ сообщили, что на пути потерпевшего крушение в аэропорту Внуково самолета Falcon была даже не одна, а две снегоуборочных машины. Одна проскочить успела, а вторая – задела, пишет «Коммерсант» со ссылкой на источник, близкий к следствию.
О нормальной видимости вообще говорить нечего, там таких проблем нет
Ранее коллега снегоуборщика Владимира Мартыненко, являющегося сейчас основным подозреваемым по делу, рассказывал, что они не раз чистили взлетно-посадочную полосу во Внуково во время взлетов и посадки самолетов.
Кроме того, сразу несколько экспертов рассказали, что радиолокационное оборудование этого аэропорта работает некорректно.
Добавим, что со снегоуборочной машиной во Внуково, возможно, пропала радиосвязь, а работал во время столкновения диспетчер-стажер (вместе с инструктором).
Как выяснилось, в России ежегодно происходит более 100 ЧП с воздушными судами именно на земле. Почти 140 самолетов и вертолетов гражданской авиации в прошлом году пострадали от этого, говорится в государственном докладе «О состоянии защиты населения и территорий РФ от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера в 2013 году», на который ссылается РИА «Новости».
В этой связи газета ВЗГЛЯД попросила диспетчера Московского центра автоматизированного управления воздушным движением (МЦ АУВД), вице-президента Федерального профсоюза авиационных диспетчеров России Андрея Булина рассказать о том, как вообще происходит взаимодействие между разными службами российских аэропортов и где может быть слабое звено.
ВЗГЛЯД: Андрей Александрович, как происходят переговоры между диспетчером и наземными службами во Внуково и в других аэропортах? Когда выпадает снег, кто принимает решение о чистке полосы, с кем и как он связывается?
Андрей Булин: Взаимодействие происходит посредством радиосвязи. Когда выпадает снег, решение о чистке полосы принимает так называемый диспетчер-оператор, отвечающий за нее. Дальше идет согласование со службой движения в лице руководителя полетов с «внуковской вышки»: они договариваются, что с такого по такое время будет проводиться чистка полосы, после чего на нее запускается техника. Руководит техникой опять же диспетчер, в зоне ответственности которого она находится. Если речь идет о рулежных дорожках, то это диспетчер руления, если работы связаны с полосой – то диспетчер старта. В любом случае, даже если известно время этих работ, выезд не может произойти без разрешения диспетчера старта.
ВЗГЛЯД: СМИ со ссылкой на следствие сообщают, что радиосвязь со снегоочистительной машиной была потеряна. Как такое могло произойти?
А. Б.: Могло произойти все что угодно: человек заблудился, радиостанция отказала. Пусть все обстоятельства устанавливает следствие. Могу сказать одно: на связь данная снегоуборочная техника не выходила. То есть с ее стороны не было запросов ни на занятие, ни на пересечение полосы, не было и слов о том, что кто-то заблудился. И не важно, где бы прозвучали эти слова: на рулежной дорожке или на старте, все необходимые частоты сотрудники знают. Ничего подобного в эфире не было.
ВЗГЛЯД: Один из коллег снегоуборщика рассказал по радио, что взлетно-посадочную полосу во Внуково они частенько убирают прямо во время взлетов самолетов. Возможно ли такое?
А. Б.: Когда работает техника, полоса, конечно, закрывается. Для этого существуют специальные 20-минутные интервалы, в течение которых мы никого не сажаем и никому не даем взлетать. Как можно взлететь, если кто-то едет по полосе? Другое дело, что в момент, пока техника чистит, полностью движение по территории аэродрома не прекращается. Продолжается руление на вылет и т. д. То есть служба движения начинает постепенно давать команды экипажам, учитывая, сколько минут осталось до открытия полосы после перерыва.
ВЗГЛЯД: Представитель профсоюза авиадиспетчеров Олег Бабич рассказывал нам, что во Внуково локатор обзора летного поля не дает возможности полностью контролировать движение на поле. Так ли это?
А. Б.: Вчера как раз показывали работу этого локатора. Порой он живет своей жизнью, на нем появляются какие-то метки, а потом пропадают. То есть метка появилась, а на самом деле физически самолета нет. Или наоборот: машина уже рулит, а на индикаторе ее нет. Говорить о том, что это надежный инструмент диспетчера, в данной ситуации не приходится.
ВЗГЛЯД: Плохой локатор именно во Внуково, или это общая проблема?
А. Б.: Нет, это именно проблема Внуково. Этот локатор необходимо дорабатывать, оснащать дополнительными антеннами и т. д. Либо рассаживать больше специалистов, людей на вспомогательные старты, чтобы они могли видеть одну полосу с разных сторон.
А. Б.: В принципе, когда диспетчер на вышке сидит один – это нормальная практика, она существует и у нас, и за рубежом. Но тогда, конечно, он должен обладать всеми необходимыми инструментами для работы. И именно на случай плохой видимости, потому что о нормальной видимости вообще говорить нечего, там таких проблем нет. Во Внуково, да, убрали вспомогательные старты, посчитав, что вроде как оставшиеся диспетчеры все видят, все контролируют...
ВЗГЛЯД: Что вы можете сказать о возможной вине коллег-диспетчеров? Суд уже арестовал одного из них, еще несколько сотрудников аэродрома задержаны.
А. Б.: Да, нам уже известно об аресте диспетчера-инструктора Круглова. Только никто не понимает, зачем. Кому они могут быть опасны? Это люди с высшим образованием, проходившие энное количество проверок, врачебных комиссий, признанные вменяемыми. Все их действия фиксировались средствами объективного контроля, записывающими устройствами, видеокамерами. Что они могут скрыть?
ВЗГЛЯД: А что вы можете сказать по поводу того, что в момент ЧП на аэродроме работал диспетчер-стажер?
А. Б.: Это нормальная практика. Рядом со стажером всегда есть диспетчер-инструктор, который несет за все полную ответственность. То, что там был стажер, никак не влияло на эту ситуацию.
ВЗГЛЯД: Уже после катастрофы во Внуково стало известно о ЧП в аэропорту Кольцово в Екатеринбурге, где в самолет врезался погрузчик. Не слишком ли много инцидентов происходит в наших аэропортах?
А. Б.: Каждую ситуацию нужно рассматривать отдельно. Я так понял, что в Кольцово во время подготовки к вылету погрузчик задел самолет, видимо, водитель не рассчитал. Аэропорт – это коммерческая организация со всеми вытекающими последствиями. Нужно смотреть, что это за погрузчики, какие там специалисты, какой у них график – может, он пять суток без отдыха работает. Вот на эти вещи нужно обращать внимание.
ВЗГЛЯД: И, резюмируя по поводу Внуково – что, на ваш взгляд, привело к трагедии?
А. Б.: Пока сложно сказать. Но думаю, что не может быть какой-то одной причины, повлиял комплекс условий. Здесь, скорее всего, имел место и так называемый человеческий фактор, когда водитель машины не понял, где он оказался, и техника.
ВЗГЛЯД: Что сейчас можно сделать? Проводить тотальные проверки?
А. Б.: Можно по сто раз проверять, но что это даст? Нужно не проверять тотально, а правильно организовывать работу. И тогда никакая зима, никакое обледенение и сложные метеоусловия не повлияют. И заниматься этим должны не снегоуборщики и не начальники их смен, а руководящие менеджеры. Вопрос должен решаться наверху: и по оснащению техникой, и по локатору, и по другим аспектам. И все это уже придумано и сделано. Есть соответствующие рекомендации IKAO (Международной организации гражданской авиации – прим. ВЗГЛЯД), нужно просто их взять и применить у нас.
ВЗГЛЯД: Замминистра транспорта России Валерий Окулов назвал ситуацию во Внуково раздолбайством. Такая оценка событий вам близка?
А. Б.: В принципе, получается, что так оно и есть. Но кто-то этим раздолбайством руководит?
ВЗГЛЯД: За рубежом могла произойти катастрофа, подобная внуковской?
А. Б.: Никто и ни от чего не застрахован. Человеческий фактор был, есть и будет. Может и снегоуборщик подвести, и пилот, и диспетчер. Недавно в Барселоне рейс российской авиакомпании UTair ушел на второй круг, увидев, что на полосу под ним выруливает самолет из Аргентины.